Сразу после окончания института Нина Кравцова получила назначение на строительство высотного дома. Она жила вместе с родителями в одном из тихих, мощённых булыжником московских переулков. Хотя через несколько дней после защиты дипломной работы Нина отпраздновала своё двадцатитрехлетие, но и после этого при первом знакомстве многие считали, что она учится на первом или втором курсе и давали ей не больше двадцати лет. Трудно сказать, отчего это происходило. Может быть, оттого, что за всё время, проведённое в институте, она так и не отвыкла полностью от школьных повадок и называла усатых студентов «наши мальчики», а может быть, людей путали её большие, широко расставленные доверчивые глаза и маленький тупой нос со следами детских веснушек. И только хорошо знавшие Нину с удивлением замечали, как быстро созрели её ум, сообразительность и практическая смётка.
О высотном доме в тресте Нине сказали: «Объект недавно начат и неполностью ещё укомплектован инженерно— техническими работниками. Мы надеемся на вашу помощь, инженер Кравцова», — и в последних словах Нина уловила знакомые ей нотки снисходительной насмешливости взрослого человека, разговаривающего с девочкой. Но на этот раз Нина не обиделась.
«Ничего, — думала она, возвращаясь из треста домой. — Вот начну работать, тогда разговаривать со мной станут по— иному. Начальник строительства ждёт меня через месяц. Он будет доволен, что я отказалась от своего последнего студенческого отпуска».
На следующее утро она надела светлое шёлковое платье» босоножки, взяла свою белую сумочку, первый раз в жизни наняла такси и поехала на стройку. В белой сумочке лежали документы: комсомольский билет, обёрнутый в целлофан, паспорт, в котором была устаревшая надпись «учащаяся», и новенький инженерный диплом с шестизначным номером и красным оттиском «с отличием».
Стальной каркас высотного дома, похожий на огромную этажерку, был виден издали, но ехать пришлось долго, по разным улицам, то приближаясь, то словно удаляясь от него.
— Вы там работаете? — спросил шофёр.
— Да, — подумав, ответила Нина.
— Много этажей будет?
Этого Нина ещё не знала.
— Двадцать шесть, — сказала она небрежно, но, спохватившись, что шофёр, может быть, задал вопрос, чтобы проверить её, добавила: — Не считая башни.
Наконец они подъехали, и Нина направилась к воротам. На стройку въезжали тяжёлые самосвалы, шли женщины в брезентовых штанах. У ворот её остановил дедушка в коротком пиджаке, отдал честь и виновато проговорил, что посторонним входить нельзя. Немного обидевшись, Нина объяснила, что она не посторонняя, и показала диплом.
— Такой документ для нас недействительный, — вздохнул дедушка. — Пройдите в проходную, возьмите пропуск.
«Все идут без пропусков, а мне обязательно пропуск», — ещё больше обиделась Нина.
— Мне к начальнику строительства, — сказала она с неумелой строгостью. — Всё одно. Хоть к начальнику, хоть куда, а надо пропуск, барышня, — грустно сказал дедушка. — Звоните по тридцать седьмому
Через полчаса ей дали розовый талончик, и она вошла на строительную площадку с совершенно испорченным настроением.
Высоко в небо уходил стройный металлический каркас, состоящий из горизонтальных стальных балок-ригелей и вертикальных колонн. Отсюда, снизу, он уже совсем не был похож на этажерку; величественная, словно вычерченная в воздухе, стройная громада уходила ввысь, в синее небо. По небу плыли облака, и от этого казалось, что огромный каркас медленно заваливается. Гремя стальными кузовами, в разные стороны ехали самосвалы с песком, бетоном, контейнерами, грузовики с железобетонными плитами и чугунными трубами. Над головой Нины щёлкнул репродуктор, и женский голос с украинским акцентом проговорил: «Начальник третьего участка, немедленно дайте заявку на транспорт. Повторяю. Иван Павлович, главный инженер требует заявку на транспорт. Повторяю. Иван Павлович, пожалуйста…» — но что ещё повторял репродуктор, не стало слышно: где-то на большой высоте по колонне начали бить кувалдой, и каркас загудел, как гитара. Множество людей что-то делали, куда-то торопливо шёл парень с красным сигнальным флажком, а за ним монтёр с контрольной лампочкой, ввёрнутой в патрон и словно сорванной вместе с проводами. А возле забора стояла девушка с медными серёжками и прибивала сделанный по трафаретке плакат, на котором было написано: «Монтажник проверь рабочее место», и после слова «монтажник» не было запятой. Нина в душе пожалела девушку за то, что на таком интересном строительстве она выполняет такую пустяковую работу, и пошла к конторе.
Начальника на месте не оказалось. Молоденькая секретарша довольно равнодушно посоветовала Нине пройти в отдел кадров — третья дверь налево — и заполнить анкету. Начальник отдела кадров встретил Нину тоже без особого удивления. Он достал из несгораемого шкафа бланки анкеты, предупредил, что прочёркивать, зачёркивать и писать «нет» нельзя, и попросил завтра принести фотокарточки, на которых видно два уха. «Ничего нет особенного, — старалась утешить себя Нина. — Сюда каждый день поступают люди. Почему, действительно, ко мне должно быть какое-то исключительное отношение?» Потом она сидела в приёмной, ожидая начальника до тех пор, пока секретарша не посоветовала ей зайти к главному инженеру Роману Гавриловичу.
— Может быть, вы доложите обо мне? — спросила Нина, значительно поджав губы.
— Зачем о вас докладывать? Идите так.
Кабинет главного инженера был так же беден мебелью, как и приёмная. На совершенно пустом письменном столе лежал кирпич — обыкновенный розовый строительный кирпич с дырками. Сидящий за столом высокий сухощавый человек с тонкими загорелыми руками говорил по телефону. Чёрные волосы его были замусорены сединой, как сеном. «Нервный», — подумала Нина, увидев на столе скрепки для бумаг, сцепленные цепочкой.
— А теперь найдите чертёж ка-эр двести семьдесят два, — внимательно разглядывая Нину, говорил кому-то главный инженер хрипловатым голосом. — Побыстрее. Нашли? Видите, там слева, у оконного проёма, цифра двенадцать сорок. Ну вот, прибавьте высоту стойки — это и будет отметка ваших лесов. Нет, ниже нельзя. И на десять сантиметров нельзя. — Главный инженер сдвинул мохнатые брови, взгляд его остановился на белой сумочке, и Нина мысленно поругала себя за то, что взяла её с собой. — Как же так не к чему подмоститься? Надо самому соображать, дорогой мой! Найдите-ка чертёж ка-эр двести двадцать один… Вот, вот, выпустите консоли… подложите подушечки… Главный инженер положил трубку и удивлённо спросил:
— Вы ко мне?
— Да… — Нина хотела назвать его по имени-отчеству, по забыла отчество. — Я направлена к вам на работу
Он раскрыл диплом и углубился в чтение оценок по предметам.
— Диплом без пятнышка, — сказал главный инженер. — Надеюсь, он всегда останется таким?
— Надеюсь, — солидно ответила Нина.
— Это не так просто. — Главный инженер мельком взглянул в анкету и повторил: — Это не так просто, Нина Васильевна! У нынешних молодых образованных людей много законных претензий. На одном месте не нравится одно, на другом — другое. И, естественно, такой молодой человек начинает бегать с работы на работу и всюду предъявляет диплом с отличием… Ну бывает, захватают, запачкают…
— Я думаю, что… — начала было Нина.
— Где вы проходили преддипломную практику? — бесцеремонно прерывая её, спросил главный инженер, и но тону его Нина поняла, что она уже подчинённая, а он уже начальник.
— В Ярославле, — ответила она. — Мне надо было собирать материалы для дипломной работы, поэтому на ответственную должность я просила меня не назначать. И мне поручили дело, не имеющее отношения непосредственно к строительству… даже стыдно сказать…
— Что вам поручили?
— Технику безопасности.
Позвонил телефон. Главный инженер сказал: «Звоните позже. Я занят», — повесил трубку и заметил:
— Это очень кстати.
— Что кстати? — не поняла Нина.
— Видите ли, на должность инженера по технике безопасности мы обычно назначаем людей с опытом. Седых и лысых.
Но наш инженер на днях заболел, и у нас нет выхода — придётся на это дело посадить вас.
— Развешивать плакаты с грамматическими ошибками?
— В частности, и это. Только без ошибок. Вообще, как вы понимаете, на такой должности ошибки совершенно недопустимы.
«Если сейчас же решительно не отказаться от этой работы, — подумала Нина, — то чем дальше, тем труднее будет пробиваться к настоящей строительной деятельности». Она сжала в руках сумочку и, сразу сбившись с официального тона, проговорила:
— Ой, нет, что вы!.. На эту работу я не хочу.
— Почему? — спросил главный инженер, почти вплотную сдвигая брови, и стал быстро перебирать длинными тонкими пальцами цепочку скрепок.
