— Ну сами посудите, что это за работа, Роман Гаврилович! — Нина вспомнила его имя-отчество, но от волнения даже не заметила этого. — Меня учили строить, и я хочу строить. А на такой работе — только портить отношения с людьми. Нет, нет, я не хочу!..
— Ну, вот и претензия номер один. — Главный инженер устало усмехнулся. — Тогда я вам предлагаю компромисс: пока наш старик в больнице — вы поработаете на его месте. А за это время присмотритесь, выберите себе дело по вкусу, и я обещаю учесть ваши склонности. Кстати, этих склонностей пока мы не знаем. Вы пока что для меня — кот в мешке. Впрочем, и для себя тоже.
— Вы не забудете своё обещание?
— Мы с вами не в детском саду, Нина Васильевна.
Они вышли на площадку Стараясь не занозить руку о перила стремянки, Нина поднялась вслед за главным инженером в огромный зал, почти не имевший потолка. Подёрнутые свежей ржавчиной, тянулись к небу двутавровые колонны. Во всехнаправлениях шли провода в смолистой изоляции, в разных местах лежали кучи сырого песку. Тут же стоял высокий ящик, покрытый толем, со множеством предупреждающих надписей: «верх», «не кантовать», «осторожно». В углу виднелась наскоро сколоченная из горбыля будочка; на дверцах её был нарисован череп и чернела надпись: «Смертельно! Высокое напряжение». К главному инженеру подошёл человек в шляпе, сдвинутой на затылок, удивлённо взглянул на Нину и спросил:
— Как же, Роман Гаврилович, с бетономешалкой?
— Возьмите трайлер и тащите её сюда, — сказал главный инженер.
Нина остановилась возле железного сундучка на колёсах и взглянула вверх, в головокружительную высоту, туда, где на тросах крана покачивалась и медленно плыла колонна. Вдруг сундучок затрещал и забился, как в лихорадке. Нина вздрогнула и отошла.
— Не бойтесь, — улыбнулся главный инженер, — это сварочный трансформатор. Когда сварщик варит, трансформатор включается — только и всего.
— Я нисколько не боюсь, — слукавила Нина. — Я просто отошла, вот и всё…
— Это зал для банкетов, — продолжал главный инженер, охватывая широким жестом и кучи песка и ржавые колонны. — Вон там будет оркестр. Отсюда станут носить замороженное шампанское и прочие вкусные вещи. Это наш центр работы — третий участок…
Нина услышала тихий свист, и какой-то предмет с силой пробил крышку ящика.
— Что это такое? — удивлённо спросила она.
— Это сказывается отсутствие инженера по технике безопасности, — сказал главный инженер. — Видите, на отметке шестнадцатого этажа работает сварщик? Ну вот — он сжёг электрод, а огарок бросил вниз.
— Но так можно убить человека!..
— Пожалуй… Нам на время придётся прекратить разговор, Нина Васильевна. Такие случаи надо пресекать сразу.
— Вы к сварщику?
— Нет, к начальнику участка.
— А я тогда — к сварщику. Хорошо?
Нина разыскала лестницу и побежала наверх. Ступени, сделанные из толстой металлической сетки, звенели под её ногами, лестница казалась прозрачной, и было хорошо видно, кто идёт внизу. «Наверное, я проскочила шестнадцатый этаж», — спохватилась она и остановилась отдышаться. Навстречу, напевая себе под нос, шла девушка с медными серёжками.
— Это какой этаж? — спросила Нина
— Девятый. А вам какой надо?
— Шестнадцатый. Там работают сварщики?
— На шестнадцатом только Арсентьев работает.
Откуда-то с небес загремел репродуктор: «Начальник третьего участка, в вашей конторе вас ожидает главный инженер. Повторяю. Иван Павлович, немедленно идите в свою комнату — вас требует главный инженер…»
Считая этажи, Нина поднялась до шестнадцатого и остановилась на узкой площадке.
В расстоянии двух пролётов от неё верхом на ригеле сидел парень в куртке и штанах, сшитых из толстого брезента. Под ним, между колоннами, летали птицы. Лицо его, словно забралом, было покрыто щитком с окошечком, и, внимательно склонившись над узлом, он «прихватывал» сваркой горизонтальные косынки. Опоясавшись широким монтажным поясом и прицепившись крюком-карабином за серьгу колонны, парень, видимо, чувствовал себя на этой высоте как дома: кепка его висела на одном болту колонны, сумка с электродами — на втором.
— Здравствуйте, — сказала Нина. Парень поднял забрало, и Нина увидела его прищуренные серые глаза, тонкие, нетерпеливо сжатые губы, подвижные ноздри, нечёсаные волосы. Парень насмешливо осмотрел Нину и ответил:
— Здравия желаю. Вы что, к нам на экскурсию?
— Нет, не на экскурсию. Как ваша фамилия?
— Петров.
— Имя и отчество?
— Пётр Петрович. С двадцать восьмого года. В белой армии не служил, не судился…
— Если так будете продолжать работать, товарищ Арсентьев, придётся, возможно, вам и судиться, — сказала Нина, стараясь сдвинуть брови так же, как это делал главный инженер. — И ваша биография станет не такой героической.
— А вы кто такая? — удивлённо спросил Арсентьев и положил на балку электродержатель.
— Возьмите эго… — Нина не знала, как называется инструмент, и замялась… — Возьмите эту ручку. Если она упадёт кому-нибудь на голову — кто будет отвечать?
— Да вы кто такая? — ещё больше удивился Арсентьев.
— Неважно, кто. Я инженер по технике безопасности.
— А-а-а!.. Вот вы и будете отвечать, — спокойно проговорил сварщик. — Сетки надо вешать.
— Ну конечно, — почему это я буду отвечать?! Во-первых, я работаю первый день, — начала было Нина, но, спохватившись, что переходит на извинительный тон, резко закончила, — а во-вторых, вы будете отвечать за то, что бросили вниз огарок электрода.
— Не может быть!
— Огарок пролетел в полуметре от головы главного инженера.
— Не может быть! — снова сказал Арсентьев. — Я все огарки складываю в сумку.
— Значит, вы считаете, что он упал с неба?
— Скорее всего. У меня все огарки в сумке. Идите пересчитайте, если не верите.
«Он думает, что я никогда не решусь пройти по этой балке, — бледнея от возмущения, догадалась Нина. — Ну ладно!» И она ступила на узкую полосу ригеля.
При других обстоятельствах Нина, конечно, не сделала бы по ригелю, под которым летали птицы, и двух шагов, но она была вспыльчива, а ироническое отношение сварщика к серьёзному происшествию окончательно вывело её из себя. Она прошла первый пролёт, быстро обогнула колонну, прошла по второму ригелю и спохватилась только тогда, когда далекодалеко внизу, словно в перевёрнутый бинокль, увидела маленькую машину, гружённую кирпичиками, и маленького дедушку, отдающего кому-то честь. У неё сразу закружилась голова, и она обхватила обеими руками колонну. «Обратно мне не пройти, — была её первая мысль. — Не пройти до тех пор, пока здесь не настелют полы».
— Не прислоняйтесь к колонне, — предупредил сварщик, — выпачкаетесь.
— Не беспокойтесь, — услышала Нина свой голос.
Она решила привыкнуть к высоте и заставила себя смотреть вдаль. Она увидела множество крыш — красных, чёрных, зелёных, серебряных, и тысячи выбеленных извёсткой труб, и яркую зелень между домами, и чисто выметенные делянки дворов, и серебряную тюбетейку Планетария. От моста шла кривая широкая улица, разлинованная белыми полосками, и Нина узнала ту улицу, куда каждый день ходила покупать батоны. По улице двигались троллейбусы с яично-жёлтым верхом, и длинная процессия грузовиков тянулась за город. Иногда из-за углов выползали трамваи, казавшиеся отсюда почему-то чёрными, и медленно-медленно пересекали улицу, и на перекрёстках стайками скоплялись «Победы». На мосту Нина увидела трайлер, наверное тот самый, который поехал за бетономешалкой, и недалеко от моста — ослепительно блестевшую стеклянную крышу вокзала. А далеко за вокзалом, за домами, за заводами, словно нарисованное на краю неба, виднелось белое здание университета. Смотреть вдаль было не страшно и даже интересно. Но как только Нина видела ворота, проходную, дедушку, у неё начинала кружиться голова, ужас высоты охватывал её, и она закрывала глаза.
Между тем Арсентьев снял сумку с болта и достал несколько электродов.
— Вот смотрите, товарищ инженер, — сказал он, — было взято со склада двадцать пять штук, можете свериться по накладной. Осталось целых вот сколько… — Он стал пересчитывать, а Нина, не открывая глаз, думала: «Как же всё-таки я доберусь до лестницы?»
— Видите, девятнадцать штук, — проговорил Арсентьев, — а огарков пять. Смотрите: раз, два, три, четыре, пять. Один в держалке. Сальдо-бульдо, ажур.
— Откуда же упал огарок? — спросила Нина.
— Не знаю. Может, Митька уронил, — и Арсентьев посмотрел вверх.
Этажом выше сидел рыжий парень в кепке, надетой козырьком назад, и тоже варил узел.
— Митя! — позвал Арсентьев. Парень поднял щиток и посмотрел вниз. Нина увидела его широкое добродушное лицо с широким носом, с широко расставленными, немного припухшими, как у всех сварщиков, глазами.
