Джон Берк - Театр доктора Страха

Завтра ему предстоит явиться в офис. Вернуться к заведенному порядку: каждое утро уезжать в Окружной Комитет по Образованию, расположенный в шести милях отсюда, и оставлять жену и дочку одних.

Раньше это не вызывало у него беспокойства. До сих пор ему и в голову не приходило, что в его отсутствие с Энн или Кэрол может что-нибудь произойти. Но сейчас он внезапно перепугался.

Напрасно Билл твердил себе, что растение не может никому причинить вреда, что враждебность, исходящая от него, – всего лишь плод воображения, что жене и дочке по-прежнему ничего не грозит… Он понимал, что все равно не сможет спокойно работать, раз в душе появилась хоть тень сомнения в безопасности его близких.

Следовало срочно что-то предпринять. Билл знал человека, который согласится ему помочь. Но понадобятся образцы.

– Пошли в дом, – велела Энн. – Я промою тебе рану.

– Иди. Я буду через минуту.

Дождавшись, когда она скроется из виду, Билл вновь вооружился секатором. Осторожно приблизился к растению. Оно выглядело вполне безобидно.

Выбрав отростки потоньше, он приготовился отсечь их, но почему-то медлил. По совести говоря, он трусил и вообще чувствовал себя прескверно: ему казалось, что он собирается отрезать человеческие пальцы.

Чушь! Билл решительно щелкнул лезвиями секатора. Растение как будто слегка вздрогнуло, хотя, возможно, это ему опять померещилось. Отрезанные побеги упали на землю. Жалкие и совсем не опасные, они ничем особенно не отличались.

Исследовательская лаборатория Министерства сельского хозяйства находилась на другом конце Брэдли. Биллу приходилось наведываться туда не слишком часто, но все же достаточно, чтобы между ним и сотрудниками установились непринужденные, ни к чему не обязывающие приятельские отношения. Пару раз он помог доктору Хопкинсу, главе лаборатории, разрешить кое-какие административные проблемы и однажды по его просьбе принял участие в судьбе какого-то невероятно талантливого выпускника местной школы. Теперь настал черед Хопкинса оказать любезность Биллу.

Хопкинс выделялся среди других сотрудников лаборатории лысиной, кротким взглядом больших карих глаз и легким заиканием, причиной которого была чрезвычайная рассеянность. Когда он разговаривал с кем-нибудь, всегда казалось, что мысли его витают где-то далеко: мозг Хопкинса постоянно был занят решением интереснейших научных проблем. По причине все той же рассеянности ученый без конца ходил с незажженной трубкой в зубах: набив ее, он отвлекался на что-нибудь и, как правило, забывал ее раскурить.

Образцы, принесенные Биллом, привели Хопкинса в восторг. Он поминутно поглядывал на них, слушая рассказ о событиях, которые произошли в саду у Билла.

Билл не жалел, что пришел. На лице Хопкинса не было и тени недоверия. Подобно внимательному врачу, он жадно впитывал каждое слово Билла, постоянно кивая и многозначительно, даже с радостью бросая взгляды на гладкие, глянцевито лоснящиеся побеги на своем рабочем столе.

Дослушав до конца, Хопкинс произнес лишь:

– Гм!

Но в голосе его звучало удовлетворение. Подумав секунду, он вызвал своего помощника.

Дрейк, любимый ассистент доктора, был молод. Его лабораторная куртка была чистой, но поношенной, встрепанная шевелюра напоминала о растениях, с которыми ему приходилось иметь дело, а его отношение к работе могло сравниться разве что с фанатизмом самого Хопкинса. Пока Билл повторял свой рассказ, Дрейк делал вид, что пристально разглядывает шкафчик с картотекой у противоположной стены, и не проронил ни слова.

Хопкинс ткнул пальцем в побеги:

– Видели вы когда-нибудь что-либо подобное?

Дрейк явно ожидал этого вопроса: он нетерпеливо схватил один из «усиков» и принялся его внимательно разглядывать. Спустя минуту он отрицательно покачал головой:

– Это мне незнакомо. Какой-то новый вид?

Близоруко сощурившись, он снова покачал головой. На этот раз жест выражал изумление.

В следующее мгновение они начисто забыли о своем госте. Оба ученых припали к микроскопу, изредка тихо переговариваясь. Они клали на предметное стекло крохотные кусочки побегов и нежно мурлыкали, склоняясь над ними. Время от времени Хопкинс протягивал руку к полке над столом и не глядя вынимал нужную книгу. Шелестели страницы: доктор искал необходимую информацию.

Минут через пятнадцать Дрейк, вспомнив о Билле, виновато глянул на него через плечо:

– Вы говорили, что лоза как будто бы сопротивлялась, когда вы хотели срезать ее?

– Я неплохо управляюсь с садовыми инструментами, – резко ответил Вилл. – Не думаю, чтоб ножницы выскользнули сами по себе.

– Хм.

Они опять принялись изучать образцы. Когда наконец оба ученых вновь повернулись к Биллу, трубка в зубах Хопкинса совсем потухла. Он с грустным видом посасывал ее.

– К несчастью, мы не можем сказать ничего определенного. Эти образцы мертвы. Слишком много времени прошло с тех пор, когда вы их отсекли от растения. В одном из побегов мы обнаружили какую-то странную клеточную структуру. Она похожа на мозговую ткань. Но с уверенностью судить трудно.

– Нужно более тщательно исследовать живое растение, – добавил Дрейк. Запустив пальцы в свою взлохмаченную шевелюру, он нерешительно посмотрел на Билла:

– Вы… нельзя ли мне поработать у вас дома в течение нескольких дней?

– Буду рад, – поспешил ответить Билл.

Это казалось ему идеальным решением всех проблем. Зная, что дома остается кто-то вроде Дрейка, Билл мог со спокойным сердцем уезжать на работу. Он не сомневался в том, что Дрейк справится с тем, что произойдет. С растением?..

Скорее, ИЗ-ЗА растения.

Дрейк обосновался в маленькой комнате на втором этаже. Водрузив на стол микроскоп и батарею лабораторных пробирок, он взял срезы с растения, подготовил образцы для исследования и уже через пять минут склонился над окуляром.

Все же, чтобы полностью погрузиться в работу, ему потребовалось еще некоторое время. Он настолько привык к лабораторной обстановке, что ее смена выбила Дрейка из колеи. Солнце, казалось, светило слишком ярко, жара навевала истому. Снаружи время от времени лаяла собака, и через десять минут Дрейк поймал себя на том, что прислушивается к доносящимся звукам.

Он встал и подошел к окну.

По траве носились Кэрол и Расти. Пес рычал и восторженно лаял, когда ему удавалось догнать мячик.

– Неси его сюда! – крикнула Кэрол. Но Расти снова выронил мяч, завилял хвостом и рванулся в другую сторону.

Кэрол бросилась за ним.

В эту минуту ее окликнула Энн. На какое-то мгновение их голоса слились и потом смолкли. Хлопнула входная дверь.