Ознакомительная версия.
Спустя некоторое время друзья сидели в кабинете Бетизака, рядом с пылавшим камином, и беседовали.
— Так значит, герцог предложил вам с братом расписать его часослов? что ж… не вижу причин для негодования.
— Да? А я вот вижу. Нам, братьям Лимбург, расписывать карманную книжицу… Каким будет следующий заказ монсеньора Великолепного, а? Может, проиллюстрировать сборник его любимых непристойных историек? Или разрисовать цветочками любовную записочку очередной дуре?
— Брось… У герцога найдется немало недостатков, но в искусстве он толк знает. И не станет он тратить ваше мастерство на карманную книжицу. И вот что, Поль… ты так и не сказал мне, что же погнало тебя в путь, в этакие-то морозы… Это ведь не уколотое самолюбие художника, верно?
Поль Лимбург вздохнул, его чуткие длинные пальцы нервно постукивали по подлокотнику кресла.
— Верно, Пейре. Я должен сказать тебе… черт, нет у меня достоверных сведений, я в эти круги не очень-то вхож… но ты должен поверить мне, друг… чутье художника, пожалуй, еще острее его самолюбия. Так вот. Мне очень не нравятся эти слухи вокруг твоего имени, они становятся слишком шумными, слишком грязными и слишком похожими на гнусную правду!
— Ах вот оно что… Друг Поль, не беспокойся так об этом. На то я и главный казначей, чтобы меня ненавидели все, кому приходится уплачивать подати; им удобнее не думать, что деньги эти не для моего кармана, их забираю я — и это главное… Зима нынче тяжкая, вот они и подогреваются… к тому же король в городе, не упускать же такой случай пожаловаться!
— Возможно, но мне все же кажется, что это неспроста. У тебя есть враги?
— Ха-ха… мне придется потратить остаток жизни, чтобы всех их подсчитать. Успокойся, Поль… Король гостит в Безье уже почти месяц, думаю, как только спадут морозы, он осчастливит какой-нибудь другой город, и все уляжется.
В этот момент в комнату влетел перепуганный слуга; он не успел сказать ни слова, как следом за ним ввалились несколько стражников, и вошел судебный исполнитель.
— Мессир Бетизак, именем короля Франции вы арестованы! Следуйте за мной, и да смилуется над вами Господь.
… В королевском совете Бетизака уже ждали. За длинным столом в теплых зимних мантиях сидели судьи, писцы грели чернильницы за пазухой. Когда ввели обвиняемого, оживление несколько поутихло, судьи быстро обменялись несколькими словами и со скамьи поднялся главный бальи города Безье.
— Бетизак, взгляните на эти письма и держите ответ по ним, — он потряс в воздухе какими-то бумагами и передал их одному из судей для прочтения. Тот прокашлялся, приосанился и принялся за дело. Одно за другим были зачитаны множество писем, суть коих сводилась к одному: жалобщик, будь то уважаемый горожанин, или захудалый деревенский дворянин, или зажиточный помещик были обобраны, обездолены, ограблены главным казначеем герцога Жана Беррийского, жестокосердым Пейре Бетизаком. Судя по этим жалобам, более злодейским было разве что правление Нерона; притеснения и вымогательства, чинимые им народу, не поддавались исчислению. Кто конфискует поместье у бедной вдовицы? Бетизак. Кто за неуплату податей выселяет из дому целое семейство? Бетизак. Кто налагает непомерный налог на достойнейших купцов, торгующих тканями? Бетизак…
Пока озвучивались эти душераздирающие подробности, обвиняемый стоял, скрестив руки на груди, порой потирая подбородок, и ни единым движением, ниже словом не выказывая удивления или смущения. Как только чтение жалобных писем было закончено, главный бальи призвал его к ответу. С минуту помолчав, Бетизак заговорил.
— Монсеньоры, меня весьма порадовало то рвение, с коим вы отнеслись к благу славного нашего города Безье. И я ни в коем случае не держу на вас обиды, хотя для разрешения возникших у вас вопросов совершенно не обязательно было препровождать меня в суд под стражей. Достаточно было обратиться к моему повелителю герцогу Беррийскому, волю которого я свято чту и ревностно исполняю, и потребовать полной проверки ведомых мною счетов. Но, раз уж все мы тут собрались, я, с Божьей помощью, отчитаюсь перед вами.
Казначей говорил спокойно и с достоинством. Отняли поместье у бедной вдовицы? Во-первых, оно у нее далеко не единственное, во-вторых, она задолжала кругленькую сумму в королевскую казну. Выгнали семью из городского дома? Ничего, поживут в деревенском; а глава семейства пусть привыкает сначала рассчитываться с долгами, а уж потом спешить в славный дом к развеселым девицам. Недовольны купцы? Хм, вот это нехорошо… Придется им обращаться к его величеству королю Франции с жалобой на его же дядюшку. Ведь это герцог Беррийский приказал в кратчайший срок замостить главные улицы славного Безье, дабы не оскверняли городской воздух ни едкая пыль, ни нечистоты. Пришлось вводить налог на мостовые… а с кого прикажете его собирать? Уж не с нищих ли, молящих подаяния у городских ворот? Или, быть может, с кожевников, не высовывающих носа с окраин?7 А может все — таки с господ купцов, из чьих окон теперь можно любоваться на новехонькую мостовую?!.. Что же касается последних двух писем, то могу сказать, что означенное в них не в моей компетенции, и вам следует обратиться к сенешалям Бокера и Каркассона.
Бетизак закончил свою речь. В зале королевского суда повисло неловкое молчание, судьи переглядывались, никто не решался взять слово. Наконец, после невнятных перешептываний, главный бальи поднялся со своего места.
— Мессир Бетизак, вы сумели дать ответ лишь на ничтожнейшее число поступивших к нам жалоб, поэтому мы приговариваем вас к тюремному заключению на время ведения дознания. Стража, увести обвиняемого.
Как только опальный казначей был помещен в тюрьму, находившуюся в нижнем этаже недавно отстроенной башни-беффруа, судейские крючкотворы принялись с лихорадочной поспешностью изучать его бумаги на предмет утаенных от казны денег или каких-нибудь махинаций. Они обнаружили записи о таких огромных суммах, что, будучи вне себя от изумления, снова вызвали Бетизака в суд.
Бледный, весь в испарине бальи только и мог спросить:
— Бетизак, куда делись все эти деньги?
— Да и были ли они в действительности собраны? — добавил один из дознавателей.
— Были, — все с тем же спокойным достоинством ответил Бетизак, — Суммы сии подлинны и верны, и все сборы поступили монсеньору герцогу Беррийскому, пройдя через мои руки. По всем счетам у меня должны быть и действительно имеются подлинные расписки, они лежат в моем кабинете, в ларце черного дерева, ключ от которого я всегда ношу с собой, — с этими словами он снял с шеи серебряную цепочку с ключиком и протянул ее судьям.
Ознакомительная версия.
