Я почти вбежала в лес, шумно продираясь сквозь кусты. Я не пыталась таиться. Так как от волнения меня несколько раз подряд бросало в пот, я, должно быть, пахла как дикое животное. Волосы, несмотря на душ в раковине, торчали грубыми жесткими прядями. Мне было все равно.
Я хотела, чтобы они слышали меня, чуяли, преследовали. У меня нет в распоряжении всей ночи.
— Давайте же! — крикнула я, ускоряя шаг.
Эдвард учил меня по возможности чаще охотиться с деревьев. Даже в случае обнаружения логова предпочтительнее убивать оборотней с дерева, а не с земли.
Волки быстрые, вервольфы увертливые и коварные. Тело волка, мозг человека — смертельная комбинация. Высокое дерево — самое безопасное место. Пусть эти волки и особенные, летать они не умеют — пока что.
Но иногда подворачивалась возможность, а удобного дерева поблизости не оказывалось. Если Эдвард когда-нибудь узнает, как часто я нарушала правила, чтобы убивать монстров, он отзовет мою охотничью лицензию дольше чем на один день. И запрет меня в психушке. Снова.
Я прибавила скорости, чувствуя необходимость забраться глубже в лес, подальше от Дэмьена и его феноменального нюха. До рассвета я планировала развести еще один костер.
До того как стать ягер-зухером, я была в сносной форме, но стоило мне вступить в их ряды, как выяснилось, насколько я неспортивна. Волки поймают меня, даже если я побегу. Им под силу развивать скорость до двадцати метров в секунду и покрывать двести километров в день, хотя в среднем они проходят шестьдесят. Волки могут преследовать стадо около десяти километров, а затем ускориться. Оборотням не нужны сверхъестественные способности, когда всего лишь то, что они превращаются в волков, делает их сверхлюдьми. Вот почему я всегда ношу с собой ружье.
— Здесь только я! — крикнула я. — Я тут одна-одинешенька. Прошу к столу!
Инструкция ягер-зухеров гласила: мы должны быть уверены, что стреляем в оборотня. Один способ удостовериться — предпочтительный способ — это увидеть, как зверь перекидывается. Однако Эдвард научил меня нескольким другим, менее точным, но не менее эффективным способам проверки.
Настоящие волки кинутся прочь от человека. Только оборотни побегут людям навстречу.
И волки, и оборотни выберут слабейшего из стада. Только оборотни способны напасть на сильного. Только животные с человеческим интеллектом нападут с военной точностью.
Хрип моего дыхания, топот ботинок, треск ветвей почти заглушили шепот ветра в кронах деревьев, жужжание еще не впавших в спячку комаров, шорох ночных созданий в подлеске. Из-за этого я не услышала безмолвие. Не сразу.
Но к тому моменту, когда я заметила, каким все стало неподвижным — жутко неподвижным — было уже слишком поздно. Они стремительно приближались со всех сторон.
— Стандартный боевой порядок для атаки, — пробормотала я. — Боже, как вы предсказуемы.
Гении из оружейного отдела ягер-зухеров модифицировали мое ружье из полуавтоматического в полностью автоматическое. Оружие выглядело самым обыкновенным, но таковым не являлось. Одна из причин, по которым я предпочитала его ДПР-овскому дробовику стандартного образца — неплохое ружье, но не против сверхъестественных поганцев.
Само собой, автоматическое оружие было совершенно незаконным — ну так арестуйте меня. Не думаю, что оборотни станут жаловаться на нечистую игру из-за того, что я владела оружием современного террориста. Когда я закончу, им останется только гореть.
Первый прорвался сквозь листву справа от меня. У них редко получалось ждать. Подкрадываться. Нападать согласованно. Кто-то всегда не выдерживал, и тут-то я его и подлавливала.
Я подождала, пока не увидела белки их глаз. То, что у них есть белки — для меня основание в них стрелять. Посмотрите в человеческие глаза, а потом в волчьи, и сразу поймете, что я имею в виду.
Я выстрелила в грудь серому волку, затем следующему за ним, и следующему. Повернулась спиной к этим телам и скосила остальных широким полукругом ружейного огня.
Оборотни хороши в планировании, но вот импровизация им недоступна.
Последний оборотень рухнул на землю, и в лес вернулась тишина.
— Автоматическое оружие, специальные пули. Каждый раз их уделывает, — пробормотала я.
Сердце все еще колотилось быстро и громко, но руки трястись перестали. Я больше не чувствовала слабости. Больше не слышала голосов в голове или криков в ушах. Жизнь хороша.
Я пересчитала тела. Восемь. Неплохо для одной трудовой ночи. Чертовски хорошо для одного часа.
Я наклонилась, собираясь стащить их в одну кучу — чтобы легче было сжигать, милая Красная Шапочка, — и тут позади меня раздался низкий яростный рык.
Я крутанулась на месте, одновременно вскидывая ружье. Я никогда не откладывала его в сторону. Никогда. Нечто подобное со мной и раньше случалось. Чего не случалось, так это последовавшего при спуске курка щелчка, возвещавшего, что магазин пуст.
Волк, красно-коричневое чудовище с большими карими глазами, оскалил зубы. Он напал на меня с фланга. Ублюдок.
— Умнее своих приятелей, да?
Его губы приподнялись, превращая подобие усмешки в оскал. Я двинулась, согнув руки и отводя ружье назад как биту «Луисвилльский отбивающий»[3].
— Подавай.
Он атаковал. Я замахнулась. Ружье врезалось в его голову, но недостаточно сильно. Он ударил меня в грудь и повалился вместе со мной на землю.
Эдвард научил меня миллиону вещей. Первой, и на данный момент самой полезной, было то, как схватить оборотня и не дать ему съесть твое лицо.
Одной рукой я вцепилась ему в дыхательное горло, а другой — в морду и держала. Пока все идет нормально. Но как долго я смогу его удерживать?
Лапы молотили, когти скребли в поисках опоры. Царапин я не опасалась. Ликантропия это своего рода вирус. Как и бешенство, она передается через слюну. Будет больно, но царапина не сделает меня мохнатой. Как бы там ни было, стоит этим зубам хотя бы проколоть мою кожу, и еще до конца дня я начну поедать коллег сырыми.
Я глубоко вдохнула и попыталась оттолкнуть оборотня. Ничего не вышло. Зверь сильнее меня. Я обречена.
Треск, рычание… и тут из темноты с шумом выскочило еще одно мохнатое создание. Я напряглась в ожидании второго нападения.
Вместо этого вновь прибывший врезался оседлавшему меня волку в бок, и они кубарем откатились от меня в вихре зубов, когтей и хвостов.
Не теряя времени, я вскочила на ноги, нашла свое ружье и зарядила его, пока огромный красно-коричневый волк и более мелкий бурый катались по поляне.
Волчью схватку я видела только по телевизору, а драку оборотней — вообще никогда. И была рада, что мне до сих пор не довелось стать этому свидетелем. Наблюдать сочетание тела животного и человеческой беспощадности было жутковато.
