Бет лежала на кровати в неудобной позе. Со времени переезда она плохо спала и потому все время капризничала.
Джессика подошла к кровати и осторожно села на краешек, думая о том, как мало времени она уделяла Бет с тех пор, как они перебрались в Биксби. Младшая сестра еще за несколько месяцев до переезда начала хныкать, и общаться с ней стало просто невозможно. Каждую секунду Бет боролась с мыслью о том, что ей придется уехать из Чикаго, и все члены семейства приобрели привычку держаться подальше, когда она пребывала в дурном расположении духа.
Может быть, именно поэтому сновидение привело Джессику сюда. Она сама с трудом привыкала к жизни в Биксби и потому мало думала о проблемах сестренки.
Она протянула руку и нежно прикоснулась к Бет.
И тут же отдернула руку. От испуга у Джессики по спине побежали мурашки. С телом сестры, лежавшей под одеялом, что-то было не так. Оно было жестким и неподатливым, как пластмассовый манекен в витрине магазина.
Синеватый свет вдруг показался Джессике ледяным.
— Бет?
Сестра не пошевелилась. Джессика не могла понять, дышит ли она.
— Бет, проснись. — Ее голос сорвался с шепота на крик. — Хватит дурачиться. Пожалуйста!
Она схватила сестру обеими руками за плечи и стала трясти.
Тело под одеялом не пошевельнулось. Оно было тяжелым и окоченевшим.
Джессика взялась за край одеяла. Она не знала, так уж ли ей хочется увидеть то, что под
ним лежит, но остановиться она не могла. Она встала, боязливо отступила на шаг от кровати и отчаянно рванула к себе одеяло.
— Бет?
Лицо ее сестры было белым как мел и неподвижным, будто у статуи. Полуоткрытые глаза блестели, как зеленые стеклянные шарики. Бледная окоченевшая рука, похожая на белесую клешню, вцепилась в смятую простыню.
— Бет! — всхлипнула Джессика. Сестра не пошевелилась.
Она подошла ближе и потрогала щеку Бет. Щека оказалась холодной и твердой как камень.
Джессика отвернулась и побежала прочь из комнаты. На бегу она чуть не упала, наткнувшись на сваленную горой одежду. Раскрыв дверь нараспашку, она опрометью помчалась по коридору к спальне родителей.
— Мама! Папа! — кричала она. Но как только она подбежала к родительской спальне, крик умер у нее на губах. Дверь была закрыта.
Изнутри не доносилось ни звука. А ведь мать и отец должны были услышать ее крик.
— Мама!
Никто не отозвался. Что, если она откроет дверь, и окажется, что родители выглядят точно так же, как Бет? Представив отца и мать в виде белых замороженных манекенов — таких жутких, мертвых — Джессика замерла как вкопанная. Она уже успела поднести руку к дверной ручке, но не могла заставить пальцы сжать ее.
— Мамочка? — тихо окликнула она.
Из комнаты не донеслось ни звука.
Джесси попятилась от двери. Ей вдруг стало страшно, что дверь может открыться, и оттуда появится что-то жуткое. Нынешний ночной кошмар мог приготовить какие угодно сюрпризы. Новый дом, с которым она толком не успела познакомиться, теперь выглядел совсем чужим — синим и холодным, напрочь лишенным жизни.
Джессика развернулась и бегом бросилась к своей комнате. На полпути ей пришлось миновать дверь в спальню сестры, которая так и осталась открытой нараспашку. Джессика отвела взгляд слишком поздно — перед ней белой вспышкой успел промелькнуть неподвижный силуэт сестры, лежащей на кровати.
Джессика пулей влетела в комнату и, захлопнув за собой дверь, рыдая, рухнула на пол. Первый сон был таким красивым, но этот кошмар оказался поистине ужасающим. Она хотела одного: очнуться.
Пытаясь совладать со страхом, Джессика решила попробовать догадаться, что может означать этот сон. Она настолько погрузилась в собственные проблемы, что не замечала очевидного.
Бет нуждалась в ней. Пора было перестать вести себя так, будто дурное поведение сестры — всего лишь некое неудобство.
Джессика села спиной к двери, подтянула колени к груди и мысленно пообещала, что завтра с утра будет вести себя с Бет более ласково и заботливо.
Ей хотелось, чтобы сон поскорее закончился.
Она надеялась, что на этот раз в реальном мире от него ничего не останется. Ни промокшей водолазки, ни окоченевшей Бет. Только утреннее солнце и выходные.
Слезы катились и катились по щекам Джессики, а голубой сон окутывал ее. Ничто не менялось и не двигалось. Тихий холодный свет струился отовсюду и ниоткуда, все было объято полным, абсолютным безмолвием. Даже ночных поскрипываний и постанываний дома не было слышно.
Поэтому, когда послышался царапающий звук, Джессика сразу подняла голову.
За окном виднелся темный силуэт. Какой-то зверек по-кошачьи расхаживал по подоконнику взад и вперед, потом он остановился и поскреб коготками стекло.
— Киска? — проговорила Джессика голосом, охрипшим от рыданий.
На миг в глазах зверька отразился свет, и они озарились темно-лиловой вспышкой.
Джессика с трудом встала. Ноги у нее затекли, их словно иголками кололи. Она осторожно и медленно пошла к окну, стараясь не спугнуть кошку. Хоть кто-то оказался живым посреди этого страшного сна. Хоть кто-то не оставил ее наедине с безжизненным телом, лежащим на кровати в спальне Бет. Джессика подошла к окну и рассмотрела зверька.
Он был стройный и изящный, блестящий и черный. Под темной, как сама ночь, шерстью перекатывались тугие мышцы. Похоже, этот зверек был сильным, как лесной кот. Миниатюрный черный гепард. На миг Джессика даже усомнилась, что это вообще домашняя кошка. Отец говорил, что в окрестностях города водятся рыси и другие мелкие представители семейства кошачьих. Но этот зверек, прохаживающийся по подоконнику и поглядывающий на Джессику умоляющими глазками цвета индиго, выглядел вполне ручным.
— Ладно, ладно, — сказала она.
Она открыла окно, решив: «Будь, что будет». Кошка впрыгнула в комнату, задела бедро Джессики, и девочка удивилась тому, насколько крепким и тяжелым оказался зверек.
— Да ты просто-таки бойцовый кот, — пробормотала Джессика, гадая, что же это за порода. Таких сильных кошек ей прежде видеть не доводилось.
А кошка вспрыгнула на ее кровать, обнюхала подушку, пробежала по кругу по смятому одеялу, а потом соскочила, мгновенно забралась в одну из коробок и принялась там копаться.
— Эй, ты чего?
Кошка выпрыгнула из коробки и уставилась на девочку. Неожиданно ее взгляд стал опасливым. Она медленно попятилась в сторону, ее мышцы были напряжены и подрагивали. Казалось, она готова умчаться прочь.
— Все в порядке, киса.
«Уж не дикая ли она, в самом деле?» — подумала Джессика. Вела кошка себя, по крайней мере, совсем не как домашняя.
