Из Гроува везли и другие грузы, пострашнее. Трупы. В город доставили собак и звукоулавливающие приборы, но это не помогло обнаружить под развалинами живых. Когда две недели спустя подвели окончательные итоги, выяснилось, что сорок один человек пропал без вести. Они то ли скрылись под землей, то ли тайно выехали из города. Среди последних, как подозревали, был и Уильям Витт, в доме которого нашли достаточно порнографии, чтобы обеспечить несколько городов. Мистер Чистюля имел тайную жизнь, и многие думали, что он ускользнул и живет себе где-то.
На второй день поисков тело Джойс Магуайр было обнаружено под развалинами ее дома, который пострадал больше, чем все соседние. Его, как и большинство тел, доставили для идентификации в морг в Саузенд-Оукс. Эта обязанность легла на Джо-Бет, поскольку брат ее оказался в числе сорока одного пропавшего без вести. После опознания ее похоронили по обряду Церкви святых последнего дня. Пастор Джон (который покинул Гроув после налета Джейфа на дом Магуайров и не вернулся, пока не осела пыль) совершал обряд погребения. Как-то они встретились с Хови, и тот напомнил святому отцу, как он прятался за холодильником. Пастор не мог припомнить ничего подобного.
— Жалко, я не успел вас сфотографировать, — сказал Хови. — Но я сохранил еще кое-что.
Он указал на виски, где заживали последние отметины Субстанции.
— На случай искушения.
— Искушения?
— Искушения стать верующим.
* * *
На похоронах Джойс Магуайр. Хови не присутствовал. Он ждал Джо-Бет неподалеку. Через сутки они уехали в Чикаго.
Но их участие в событиях на этом не закончилось. Первый знак того, что их приключения в Космосе и Метакосмосе включили их в избранный круг, пришел через несколько дней после их прибытия в родной город Хови, когда у их двери появился высокий изящный незнакомец, одетый чересчур легко для тамошней погоды. Он представился как Гарри д'Амур.
— Я бы хотел поговорить с вами о том, что случилось в Паломо-Гроув, — обратился он к Хови.
— Как вы нашли нас?
— Это моя работа — находить людей, — объяснил Гарри. — Вы не слышали обо мне от Теслы Бомбек?
— Нет.
— Тогда вы можете связаться с ней.
— Не могу, — сказал Хови. — Она умерла.
— А, да-да, простите. Я ошибся.
— И даже если вы знали ее, нам с Джо-Бет нечего вам рассказать. Мы хотим поскорее все забыть.
— Это не так уж просто, — раздался голос позади него. — Кто это, Хови?
— Он говорит, что знал Теслу.
— Д'Амур, — сказал незнакомец. — Гарри д'Амур. Прошу уделить мне всего несколько минут. Это очень важно.
Хови поглядел на Джо-Бет.
— Почему бы и нет? — сказала она.
— Чертовски холодно, — заметил д'Амур, входя. — Что случилось с летом?
— Все ухудшается, — сказала Джо-Бет.
— Значит, вы заметили?
— О чем вы?
— Похоже на то, что люди начали вести себя очень странно. Количество самоубийств со временем прорыва в Гроуве увеличилось вдвое. По всей стране бунты в психиатрических лечебницах. И держу пари, что это только видимая часть айсберга. Многое скрыто от нас. Скрывается специально.
— Но кем?
— Правительством. Церковью. До меня к вам никто не приходил?
— Нет. А вы думаете, могут прийти?
— Конечно. Вы же были в центре событий.
— Но это не наша вина! — запротестовал Хови.
— Я этого и не говорю. Я не хочу вас ни в чем обвинять. Но предупреждаю — в покое вас не оставят Вы слишком многое видели. Это знают наши люди, знают и у них.
— У них? — спросила Джо-Бет.
— Иад. Они имеют здесь агентов, которые готовили их вторжение.
— Откуда вы об этом знаете?
— В данный момент я вынужден скрыть свои источники, но, надеюсь, когда-нибудь смогу вам о них рассказать.
— Вы говорите так, как будто мы с вами, — сказал Хови. — Это не так. Мы хотим просто жить спокойно. Если надо, мы уедем в Европу, в Австралию, куда угодно.
— Они найдут вас. В Гроуве они слишком быстро подошли к своей цели, чтобы теперь успокоиться. Они знают, что мы в растерянности. Субстанция отравлена, и никто сейчас не видит хороших снов. Может, вы и хотите жить в стороне от всего этого, но вряд ли сможете. Особенно с такими отцами.
— Что вы знаете о наших отцах? — воскликнула Джо-Бет.
— Они не на небесах — вот и все, что я могу вам сказать. Повторяю, что пока не могу раскрыть вам источники моей информации. Может быть, потом. Но я в свою очередь хочу понять, что же случилось в Гроуве.
— И я этого хочу, — тихо сказал Хови. — Я мог узнать об этом от Флетчера, но не захотел тогда.
— Вы сын Флетчера. В вас его дух. Нужно только уметь услышать.
— Он был гении, — сказал Хови. — Хотя половину жизни он был без ума от наркотиков, все равно он остался гением.
— Я слушаю, — сказал д'Амур. — Вы расскажете мне?
— Да. Расскажу.
* * *
Грилло сидел в кафе на бульваре Ван Нейса, пытаясь вспомнить, какое удовольствие люди получают от еды, когда кто-то вошел и сел рядом с ним. Была середина дня, и кафе почти пустовало. Он поднял голову, чтобы возмутиться навязываемым ему обществом, но вместо этого воскликнул:
— Тесла!
Она была одета чисто по-бомбекски: стая керамических лебедей на фиолетовой блузке, ярко-красный платок, темные очки. На бледном лице выделялась полоска помады, в тон платку. И глаза ее, когда она сдвинула очки на нос, были такими же шальными.
— Да.
— Что «да»?
— Да, Тесла.
— Я думал, ты умерла.
— Легко было ошибиться.
— Ты настоящая?
— В каком-то смысле, конечно. Но в нашем, человеческом, я такая же настоящая, как и ты. Что у тебя нового?
— Ничего особенного. Возвращался пару раз в Гроув посмотреть, кто выжил.
— Эллен Нгуен?
— Ее не нашли. И Филиппа. Я сам наводил справки. Бог знает, что с ней стало.
— Хочешь, мы ее поищем? Хотя у нас сейчас много дел. Когда я вернулась домой, приходили разные люди и задавали вопросы. Но у нас есть кое-какое влияние, и я этим воспользовалась.
— Кто это «мы»?
— Ты не собираешься доедать этот чизбургер?
— Нет.
— Прекрасно, — она придвинула тарелку к себе. — Помнишь Рауля?
— Я встречался только с его телом.
— Можешь встретиться с ним сейчас.
— Как это?
— Я нашла его в Петле. По крайней мере, его дух, — она улыбнулась ртом, перемазанным в кетчупе. — Знаю, это трудно объяснить… словом, он внутри меня. И он, и та обезьяна, из которой его сделали, тут, в моем теле.
— Да, твоя мечта сбылась. Все для всех.
— Похоже, что так. По крайней мере, мы на это надеемся.
