— До встречи, Всевышний.
— До встречи, Михаил.
Дверь закрылась за архангелом. Дневной свет стремительно мерк. Даже здесь все было подвергнуто старению и умиранию. И также каждый день вставало и заходило солнце. Лили проливные дожди и бывало удушающее жарко, ложился и таял снег.
Дивный аромат разлился в воздухе после прошедшего дождя. Наступало время вечерней трапезы. Стоя у своего окна, Он увидел, как силуэты обоих архангелов вскоре скрылись вдали. Каждый спешил выполнить данные ему поручения.
В райской обители стремительно смеркалось…
Максим проснулся с утра и первым делом влез на свой мотоцикл. Сегодня ему предстояло, наконец, выехать к морю, завершить свое долгое путешествие. До Новороссийска оставалось двести шестьдесят километров. При желании это расстояние можно было преодолеть на мотоцикле за два-три часа. А желания у Максима было хоть отбавляй. С самого пробуждения у него было приподнятое настроение. Где-то на дальних рубежах сознания мелькала мысль, что его конец близок, что, торопясь к побережью, он только его приближает. Но он ничего не мог с этим поделать. Потому что наряду с мрачноватым предчувствием, его душа пела и приподнятое настроение не омрачалось ничем. Он вскочил на мотоцикл и дал по газам. Его верный стальной товарищ завелся с ходу и стремительно начал набирать скорость. Остерегаясь попасть в аварию на дороге, мало ли пробок могло быть в столь оживленном в летнее время регионе, Максим не прибавлял скорость, остановив стрелку спидометра на отметке 80. К обеду он должен был попасть к морю.
Спустя два часа Макс уже миновал Абинск. Еще через час покинул Крымск и повернул к Новороссийску. Ветер по-прежнему дул ему в лицо, но теперь в воздухе отчетливо чувствовалось присутствие поблизости моря. Свежий солоноватый запах невозможно было спутать ни с чем иным. И этот аромат был щедро разлит в воздухе. Максим аж привстал на сиденье, стремясь полной грудью вдохнуть как можно больше этого запаха. В груди исчезала тяжесть, не мучила больше боль утраты, оставшись на рубеже памяти светлым воспоминанием, даже память о недавних столкновениях с бандитами истерлась как надпись на морском песке стирается набежавшей волной.
Впервые за долгое время Макс был поистине счастлив. Он уже угадывал с возвышения синее бесконечное тело моря, которое раскидывалось перед ним своими бескрайними просторами. Оставалось не более пары километров до цели. Максим проехал их, едва не достигнув скорости звука. Он спрыгнул с мотоцикла и подбежал к самой кромке берега. Торопливо скинув с ног ботинки и закатав джинсы, он раскинул в стороны руки и шагнул в воду. Теплый морской прибой обдал его, забирая из натруженных ног быль наряду с чувством усталости.
Идиллическая картина показалась Максиму до боли знакомой. Краем уха он услышал трубный глас, который шел ниоткуда и сразу отовсюду. Когда солнечный свет потускнел, он уже знал, по какой причине. Оставалось только поднять глаза, чтобы увидеть картину, раскрывавшуюся перед ним во всем своем угрожающем великолепии.
Невероятных размеров волна, растянувшаяся от неба до поверхности воды, закрывала собой солнце, которое всего лишь просвечивало сквозь зеленоватую воду и напоминало тусклую медную монетку. Средоточие силы таилось в этой волне. Она шла вперед, и невозможно было от нее укрыться, невозможно было загородиться. Она шла и поглощала все, что накрывала. Если солнце хотя бы просвечивало, сквозь волну, то все остальное исчезало моментально.
Исполинская волна была уже совсем рядом, и Макс отчетливо понял, что вот он, конец, про который ему столь часто снились сны, в том числе сон, очень напоминающий нынешнюю реальность. Когда волна подобралась вплотную и нависла над ним, он не почувствовал страха, ни злости, ни ярости. Его путь был закончен, как он это очень часто себе представлял. Сквозь воду ему стали проглядывать знакомые лица. Он увидел лицо Кати с тем выражением, с которым она тогда была в парке его родного города. Увидел взгляд Антона, врача, которым он провожал своих спутников, уходивших дальше, оставлявших его по его же просьбе. Увидел пустой взгляд девочки Даши, которая шла с Егором, по его словам из одной деревне, и которая была не совсем нормальной. Увидел он и самого Егора, пожимавшего ему руку на прощание и отворачивавшегося, чтобы больше никогда не встретиться взглядами. Наконец, уже в последнюю секунду перед тем, как поток поглотил его, Макс увидел лицо Ольги, ставшее ему таким любимым.
— Если бы у меня была возможность сказать тебе, как сильно я тебя люблю… — пробормотал Макс чуть слышно.
Рев воды заглушил все прошлые шумы. Волна надвинулась и нависла над ним, грозя обрушиться в любой миг. И тем не менее его последние мысли были именно об Ольге. А затем, задрав голову вверх, он увидел, как вершина волны надломилась и тонны воды стремительно понеслись вниз, прямо на него.
— Господи… — только и успел прошептать он.
Через миг волна поглотила его, поток закрутил его, рев воды рвал барабанные перепонки, подавляя остальные звуки. Он снова услышал последний зов трубы Гавриила, возвестившего о конце мира, который он знал. А затем наступила темнота, и пришла тишина.
В мраморном зале было пасмурно, потому что солнце сегодня не светило, скрывшись за нависшими над обителью тучами. Он сидел на своем кресле, уставившись в одну точку перед собой, и крепко сцепив пальцы на руках. Дверь в зал распахнулась, и на пороге обнаружился Михаил, как всегда в своем золотом доспехе. Два его белоснежных крыла, обычно широко распахнутые за спиной, теперь спрятались за плечами — обстановка была не самая радужная. Все ходили словно придавленные.
— Всевышний, ты звал меня, и я пришел.
— Что там с этим парнем?
— Он встретил свой конец спокойно.
— Я тебя не об этом спросил, — голос говорившего стал повышаться, пока стены мраморного зала не затряслись. — Я спросил, что с этим парнем!
— Ну что с ним будет. Лежит в светлой комнате. Ожидаем, когда он придет в себя…
— Не ждите.
— Что?
— Отпустите его. Пусть будет и дальше жить. А чтоб ему было не скучно, верните ему его спутницу.
— Но Всевышний…
— Какие-то вопросы, Михаил?
— Да. Куда нам его определить?
Раздумье затянулось. Он не ожидал такого вопроса, и пришлось немного поломать голову. Наконец, ответ пришел сам собой.
— Поселите его отдельно от всех, пусть спокойствие будет для него наградой.
— Хорошо, Всевышний. Если такова твоя воля…
— Да. И еще одно.
— Что, Всевышний?
— Мы не можем оставить землю пустующей. Не для того этот мир создавался.
