– Конечно. По мне, устанавливать связи – это полезно. – Он убрал руку, я проследила за его взглядом – Айви смотрела на нас сердито. – А вот Айви может думать иначе.
Вдруг став озабоченной, я отодвинулась. Айви встала и быстрыми широкими шагами прошла к крыльцу и в церковь. Задняя дверь захлопнулась так резко, что венок свалился.
Ничего не замечая, Эрика суетливо бросилась придвигать скамейку ближе к огню. Разговор становился живее, Кизли и Кери подвинулись ближе, когда Таката наконец достал гитару, которую привез с собой, но до сих пор даже на нее не смотрел. Он сел на скамейку и тронул струны, длинные пальцы на холоде двигались медленно. Было здорово, по-настояшему здорово. Не хватало только язвительных шуточек Дженкса и искрящейся пыльцы.
Я вздохнула, и губы Кистена сказали мне в ухо:
– Он вернется.
Удивившись, что он знает мои мысли, я спросила:
– Ты уверен?
И ощутила, как он кивнул.
– Когда наступит весна, и он снова начнет вылетать, он вернется. Он слишком высокого о тебе мнения, чтобы не прислушаться, когда гордость начнет заживать. Но я знаю, что такое больное самолюбие, Рэйчел. Тебе придется ползать на брюхе.
– Это я могу, – сказала я тихо.
– Он думает, что сам виноват, – продолжал Кистей.
– Я его смогу убедить в обратном.
– Наш человек, – сказал он мне прямо в ухо почти беззвучно. Я улыбнулась от бури чувств, которую он во мне поднял. Я глянула на тень Айви в кухне, потом опять на импровизированный концерт. Один имеется, осталось еще двое. И эти будут, пожалуй, наиболее трудные. Кери или Кизли я попросить помогла: на этом бланке была графа для номера социального страхования. У Кери такого не было, а Кизли можно было и не спрашивать – ясно было, что он свой номер нигде ставить не будет. По отсутствию пенсионных чеков я заподозрила, что он давно числится мертвым.
– Ты меня извинишь? – сказала я, когда тень Айви за стеклом скрылась в клубах тумана от горячей воды, пущенной в мойку. Объятие Кистена стало свободнее, Таката с непонятной эмоцией глянул на меня синими глазами, когда я поворачивалась уйти.
Я перед входом остановилась и повесила на место кедровый венок. Тепло церкви приятно навалилось на меня, я сняла шапку и бросила ее в черный камин. Вошла в кухню и увидела Айви у стола, с опущенной головой. Она крепко держала себя за локти.
– Привет, – сказала я с порога нерешительно.
– Дай мне взглянуть на контракт, – ответила она, протягивая руку и поднимая голову.
Я разинула рот:
– Откуда ты…
Едва заметная грустная улыбка мелькнула у нее на лице:
– Над огнем звуки хорошо разносятся.
Смутившись, я вытащила бумагу из кармана, холодную от морозной ночи и теплую от моего тела. Айви взяла ее, нахмурилась повернулась спиной ко мне и развернула.
– Мне, э-гм, нужны три свидетеля, – сказала я. – Хотела бы, чтобы ты была одним из них.
– Зачем?
Она не обернулась, плечи ее напряглись.
– У Дэвида нет стаи, – сказала я. – Если будет, его труднее будет уволить. Он продолжает работать в одиночку, а я могу через него получить страховку. Это всего две сотни в месяц, Айви. Больше ему ничего не нужно, иначе бы он нашел себе вервольфицу. – Я знаю. Я спросила: почему ты хочешь именно мою подпись? – Она обернулась с бумагой в руке, и от вида совершенно ничего не выражающего лица мне стало неуютно. – Почему тебе важно, чтобы подписала я?
Я открыла рот, закрыла. Вспомнила, что говорил Тритон. Дома мало было, а вот Айви – ее хватило.
– Потому что ты – мой партнер, – ответила я, чувствуя тепло от этой мысли. – И то, что я делаю, на тебе сказывается.
Айви молча взяла ручку из карандашницы и щелкнула, открывая. Вдруг мне стало неловко, когда до меня дошло: эта бумажка Дэвида дает ему то, чего хочет Айви: признанная всеми связь со мной.
– Я проверила его биографию, пока ты лежала в больнице, – сказала она. – Это не ловушка, он не хочет тебя подставить под какие-то прошлые свои неприятности.
Я подняла брови – такая мысль мне даже в голову не пришла.
– Он говорил, что к этому делу никакие веревочки не привязаны. – Я запнулась. – Айви, я живу с тобой, – сказала я, пытаясь объяснить, что наша дружба не нуждается в подписях, чтобы быть настоящей, и на двери у нас – и ее имя, и мое. Оба.
Она молчала, не выражая лицом никаких чувств, не сводя с меня карих глаз. Потом спросила:
– Ты ему веришь?
Я кивнула. Здесь я должна была полагаться на свое чутье. Она улыбнулась едва заметно:
– Я тоже. – Отодвинув в сторону тарелку с печеньем, она написала в первой строке свою фамилию: затейливая, но совершенно неразборчивая подпись.
– Спасибо, – сказала я, когда она отдала мне бумагу. Я посмотрела ей за спину, на открывающуюся дверь. Айви подняла голову, и я заметила, что взгляд ее смягчился, когда Кистей потопал по коврику у двери, стряхивая снег. Он вошел в кухню, за ним Дэвид.
– Подписываем или нет? – спросил Кистен, и напряжение в его голосе сказало мне, что он готов спорить с Айви, если она упрется.
Айви щелкнула ручкой и закрыла ее так резко, что та загудела.
– Я уже подписала. Твоя очередь.
Кистен расправил плечи, усмехнулся и взял протянутое перо, потом добавил свою мужественную подпись под подписью Айви. Вписав номер социального страхования, он передал ручку Дэвиду.
Дэвид вдвинулся между ними, очень низкорослый рядом с этими высокими фигурами. Я видела, с каким облегчением он выводит свое имя полностью. С участившимся пульсом я взяла ручку, пододвинула к себе документ.
– Ну, вот, – сказал Кистен, когда я подписалась. – Кого позовешь третьим свидетелем?
– Дженкса, – ответили мы с Айви одновременно, и я подняла голову от бумаги. Мы встретились взглядами, и я закрыла ручку.
– Не попросишь его от меня? – спросила я Дэвида. Вервольф взял бумагу, аккуратно ее сложил и убрал во внутренний карман.
– Не хочешь кого-нибудь другого попросить? Он может отказаться.
Я посмотрела на Айви, выпрямилась и убрала за ухо выбившуюся прядь волос.
– Он партнер нашей фирмы, – сказала я. – Если он хочет всю зиму дуться в подвале у вервольфа, это его дело, но когда погода поменяется, пусть тащит сюда свою крылатую задницу, а то я и правда взбешусь, – Глубоко вздохнув, я добавила: – И может, это убедит его, что он – ценный игрок нашей команды, и что я действительно извиняюсь.
Кистен неловко отступил на шаг.
– Я его спрошу, – обещал Дэвид.
Открылась задняя дверь, ввалилась Эрика, румяная, хлопающая ресницами.
– Эй, пошли, все пошли! Он готов играть! Ребята, он разогрелся и готов играть, а вы тут сидите и жрете? А ну пошли!
Айви посмотрела на снег, который она натащила, потом на меня. Дэвид пошел на улицу, выталкивая перед собой взбалмошную вампиршу. Кистен пошел за ними, и гул их разговора был полон дружелюбности. Послышалась игра Такаты, и я раскрыла глаза в изумлении, услышав эфирный голос Кери, выпевавший солнцеворотный гимн, который был старше даже ее самой. Она пела по-латыни. Я приподняла брови и посмотрела на Айви. Айви застегнула куртку и взяла со стола перчатки.
