Затем я сбросила платье и начала касаться руками своих грудей: время от времени я слюнявила пальцы и размазывала влагу по соскам. Водя пальцами вокруг сосков, я пыталась повторять то, что делают ребята своими языками. Когда мне становилось особенно приятно, я постанывала. А когда делала себе больно и соски становились розовыми, начинала плакать.
Между тем в лесу поднялся ветер, и я почувствовала, как он обвевает мою голую грудь. Помнится, я несколько раз повторила:
— О, кто бы ты ни был… мне так приятно от твоего прикосновения… Так приятно…
Тут я почувствовала между ног влагу и скинула трусики, так что осталась совсем голая. Я стала вслух разговаривать с БОБом и при этом дотрагивалась до своего заповедного места, моей маленькой кнопочки.
— БОБ! Бобби! — звала я его. — У Лоры есть для тебя сладкая булочка. Такая чистенькая, миленькая, что просто м-м-м-м-м… Ручаюсь тебе, что тебе она придется по вкусу… Приходи же, БОБ! Приходи — и давай поиграем вместе…
Ветер усиливался, но БОБ все равно так и не появился.
У меня был такой сильный оргазм, как никогда раньше. Мое тело никак не могло остановиться, и мне пришлось ухватиться за дерево с такой силой, что оторвался большой кусок коры: теперь я вцепилась в дерево ногтями… И только тогда понемногу стала успокаиваться. От марихуаны и моего маленького представления, разыгранного в лесу, мне стало так тепло, что, лежа голой на земле, я чуть было не заснула. Но я понимала, что делать этого нельзя, и устояла перед соблазном. Его все не было. День или ночь — какое это имеет значение. Я доказала ему, что не боюсь. Я трогала себя под его деревом. Звала его и всячески издевалась над ним. Я выдержу это испытание… вот увидишь. Если БОБ хочет, чтобы я стала испорченной, я стану ею, нужно только еще немного времени. Я могу сделаться такой, как он хочет.
Возвращаясь из леса, я чуть не погибла: откуда ни возьмись, на меня сверху ринулась огромная сова. Я почувствовала силу ее крыльев, рассекавших воздух прямо перед моим лицом. Я вспомнила Маргарет. Вспомнила ее слова:
«Многие вещи не такие, какими кажутся».
О, как я боялась этого. Самого этого места, малейшей мысли о том, что мне придется трогать себя, дразнить себя. С этим покончено. Я побывала здесь — и ничего страшного. Да, тут темно и мрачно, но мне нравится это место. Я ему рада. И не стану противиться, даже если здесь в меня будут проникать так глубоко, что сделают больно. Я нашла светлое пятно радости в этом мраке. Мой план еще не выполнен до конца.
Я вернусь, БОБ. Вернусь, чтобы принять тебя в себя, хотя ты и думал, что я не смогу этого сделать. Я вернусь.
Лора.
3 августа 1986
Дорогой Дневник!
Сообщаю тебе, что остаток того дня я провела с Троем в конюшне. Общение с ним успокоило меня, и я вернулась вечером домой, чувствуя себя сильной и полностью обновленной. При этом меня не посещали никакие мысли о том, что я плохая или делаю не то. У меня было твердое намерение раз и навсегда покончить с этим человеком, издевавшимся надо мной и причинявшим боль. Человеком, известным мне только по имени. Я ведь не знаю, ни где он живет, ни откуда является. Но я заставлю его вернуться. Мучитель, он не получит удовольствия от своих пыток, если жертва станет кричать и требовать новых.
Все это было почти две недели назад… нет, наверно, только неделя. Все последнее время я пребываю в глубокой задумчивости. Свидания с Бобби Бриггсом — одно удовольствие. Когда ни захочу, он тут как тут и приносит все, что мне хочется. Вчера я подумала: он слишком долго тянет, не решаясь поступить со мной так, как ему бы хотелось. Да и я тоже устала только обниматься и целоваться, когда домой возвращаешься, чувствуя, словно в тебя загнали пробку, и она не дает выйти наружу всему, что накопилось внутри. Но я должна дать ему понять, что мне только четырнадцать, на которые я и выгляжу…
Мама и папа собирались днем уйти на несколько часов, и я сказала, что меня тоже не будет дома, но я приду не позже половины седьмого, чтобы приготовить ужин. Мамино лицо при этих словах озарилось улыбкой. Я хочу доставлять родителям радость. Любить и; как подобает маленькой дочке. Приходится вести то, чего я сама не выбирала, но что мне выпало. Две жизни. Две совершенно разные жизни.
У этой второй Лоры было свидание с Бобби Бриггсом в Лоу Таун. Он сказал, что знает в округе один сарай, совсем заброшенный, — там нас никто не найдет. Мысль о том, что мы сможем быть с ним совершенно одни и я, наконец, сумею испробовать все виденное в безумных снах, несказанно меня обрадовала. Я, правда, немного нервничала: до меня неожиданно дошло, что это не тот БОБ, которого я ненавижу, а юный Бобби, с важным видом пытающийся охмурить Лору Палмер и робко спрашивающий, не хочет ли она ему принадлежать. Ну да ладно. Сделаю вид, что убеждена, будто он меня вожделеет. Я знала, что ему известно: ни с одним мальчиком я еще не переспала, знала, что с кем-нибудь более опытным все было бы совсем по-другому… знала, что с Бобби может получиться так, как будто я возвратилась назад, к своим тринадцати годам, когда впервые полюбила мужские руки, двигавшиеся в воде, а потом горько рыдала поздним вечером, поняв, что мужчина этот навсегда исчез из моей жизни. Во что бы то ни стало надо, чтобы подобное не повторилось. Я должна быть сильной. БОБ может следить за мной в эту самую минуту… или в любую другую. Я не имела права позволить себе влюбиться… во всяком случае, выражать свои чувства вслух.
Бобби был само очарование. Чувствовалось, что он нервничает: ему трудно, казалось, выговаривать слова, а одеяло, которое он привез с собой на велосипедном багажнике, никак не хотело расстилаться, как он ни старался.
Все это время я стояла рядом и вертела в руках небольшую бутылку водки (для нас двоих) и сигарету с марихуаной (чтоб можно было еще и покурить). Почему-то мои пальцы держали их не очень крепко, так что мне пришлось опуститься на колени и поставить бутылку на пол, пока она не выскользнула. Бобби еще больше занервничал, потому что мои колени оказались на голом полу.
Я чувствовала, что бедняге явно не по себе, и постаралась представить все таким образом, чтобы он в собственных глазах выглядел не жалким неумехой, а настоящим рыцарем. На самом деле он не был ни тем, ни другим, но я позволила ему помочь мне подняться и галантно поддержать под руку. Больше всего мне хотелось в этот момент глотнуть водки и набрать в рот дыма, чтобы хоть немного расслабиться. В таком состоянии я чувствую себя гораздо легче, и появляется уверенность в своих силах. Бобби всегда приносит с собой «дымок», когда я прошу, и это одна из причин, которые делают его таким желанным. И еще у него есть один знакомый парень постарше, и он всегда может достать для нас алкоголь, если надо…
Мне нравится, что Бобби такой преданный, это так приятно. Я получаю удовольствие от того, как он двигается:
внутри у него ходят маленькие волны, стоит мне прислониться к нему и тихо произнести: «Я не могу больше ждать, но давай все-таки не будем спешить». В ответ он тут же улыбается и предоставляет мне действовать первой, уступая моему порыву.
Впервые я, в конце концов, получала возможность проводить свои сексуальные опыты с интересом и любовью. Сначала надо себя немного сдерживать, но это ничего. В тот момент, когда он почувствует, что я все ему разрешаю, он, я знала, возьмет инициативу в свои руки. Но пока что, раз он такой хороший и приносит все, что ни попросишь, надо, чтобы он чувствовал, что не зря старается… что перед ним не какая-то там дохлая рыба, какой я поклялась ему никогда не быть.
Через час, после того как я вдоволь нацеловалась, время от времени выдыхая ему в рот дым или вливая глоток водки, я почувствовала себя готовой. Сказала, чтобы он ложился на спину и представлял себе все, что взбредет в голову. Как будто он видит сон и в своем воображении следует за полетом моей фантазии. Это нужно ему, и мы оба это знали. Я взяла его член в рот, а мысленно представляла себе руку БОБа, когда он делал это сам… кладя мою руку к себе… и вот я уже снова в сарае, вернувшись из своих воспоминаний. Замедлив движение, я нашла нужный ритм, который ему нравился. Не прекращая движения языком, я скользнула губами вверх-вниз, прислушиваясь к издаваемым им звукам, постанываниям… получая наслаждение и не забывая делать все так, как ему хотелось. Сейчас уже не шла речь о том, чтобы поддразнивать его, как прежде. Он кончил именно так, как в моих снах делали другие мужчины… Неожиданно, после нараставшего внутреннего напряжения, он сел, резко выпрямившись, с выражением изумления и благоговения… Он был удовлетворен. Он улыбался.
Еще час или около того мы пролежали в объятиях друг друга, пока этому не суждено было случиться, и он не вошел в меня. Я открыла глаза и увидела, что он лежит с закрытыми глазами. Я заставила себя не вспоминать, как мне хотелось… этого. Это было бы легче всего, однако я не могла позволить себе расслабиться.
