Дверь открылась, и вошла мама.
— Твой друг Дэвид внизу. С ним всё в порядке? У него ужасное лицо…
— Что? — я спрыгнул с кровати, на которой лежал, и поспешил вниз.
Дэвид стоял у подножия лестницы с разбитым и покрытым синяками лицом.
— Что случилось? — спросил я.
— С меня уже достаточно! — сказал он ещё до того, как я закончил фразу. — Мне, блять, всё это надоело!
Дэвид расстраивался всё больше. Похоже, единственная причина, по которой он уже не плакал, заключалась в том, что он был очень зол.
— Все они… Пошли они нахуй… Я не вернусь… Вот и всё…
— Что случилось? — спросил я снова. — Иисус Христос, Дэвид… Просто скажи мне!
— Пирс… Его дружки… Они случились. Возле моего дома, чувак. Возле моего дома.
— Как насчёт твоих родителей? Они не видели, что случилось?
— Их нет дома. Они никогда не возвращаются домой до позднего вечера. Они, блять, ждали меня у дома.
Позади меня появилась мама.
— Ты в порядке? — спросила она Дэвида.
— Нет, конечно же, он не в порядке! Посмотри на него! — крикнул я. — Вот как обстоят дела в школе. Эти отморозки… Те, про кого ты сказала, что они оставят нас в покое… Вот что они делают… — я почувствовал, что злюсь так же, как Дэвид. — Давай, — сказал я ему, — можешь вымыться в душе.
Я шёл за ним, пока мама просто наблюдала, выражение её лица говорило о том, что она всё ещё не понимает этого. Я не мог не задаться вопросом, что должно случиться, чтобы она поняла?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Теперь ты в порядке? — спросил я Дэвида.
Мы стояли у его входной двери, нас подвезла мама. Она ждала в машине, пока мы с Дэвидом разговаривали.
— Я в порядке, — сказал он.
Я ему не поверил. Я волновался за него. Он действительно не выглядел так, как будто с ним было всё хорошо; свет был включен, но он дома пока не появлялся.
Я посмотрел на окно гостиной. Свет горел, так что я предполагаю, что один или оба его родителя сейчас были дома.
— Ты собираешься рассказать им, что случилось?
— Не думаю, что я смогу это скрыть…
Его лицо действительно выглядело ужасно.
— Но это не имеет значения. Завтра меня всё равно заставят туда вернуться.
— Им всё равно?
— Папа однажды сказал, что это заслуженно.
— Что? Почему?
— Потому что…
— Ты гей? — спросил я.
Дэвид ничего не сказал, но я догадался, что именно поэтому его отец чувствовал, что Дэвид будто заслуживает время от времени побоев. Была небольшая пауза.
— С тобой всё будет хорошо?
Он пожал плечами.
— А какая альтернатива?
— Всё будет только лучше, — сказал я.
Не то чтобы я верил своим словам, но… Должно стать только лучше. На самом деле мы не заслуживаем того, чему нас подвергают. Дэвид не отреагировал на то, что я сказал.
— Что ж, — продолжил я, — мне лучше вернуться… Увидимся завтра. Никогда ведь не угадаешь, Пирс и его друзья могут больше и не появиться… Могут испугаться, что ты привлечёшь учителей, и они будут исключены.
Дэвид пожал плечами. Я повернулся к маме, которая всё ещё сидела в машине. Я мог сказать, что она становилась нетерпеливой, но ненавидел себя за то, что должен оставлять Дэвида вот так. Думаю, у каждого есть предел, и это должно быть его. Я его не виню. Я не пробыл здесь и вполовину так долго, как он, и уже близок к своему пределу. Я снова повернулся к Дэвиду, чтобы продолжить наш разговор, но он уже входил в свою парадную дверь. Не желая прощаться, он закрыл её. Может, завтра он придёт в норму, после крепкого ночного сна?
Я вернулся к машине и сел на переднее сиденье рядом с мамой.
— Он кажется спокойным, — сказала она.
Я бросил на неё взгляд.
* * *
— Что ты делаешь? — спросила миссис Прайс.
Я просто стоял перед классом. Мои мысли были в другом месте. Отвлёкся на минуту. Разочарован, что не хватает времени разобраться со всеми по отдельности.
— Нам нужно оказать помощь Бену.
— Он мёртв, — сказал я.
Я даже не посмотрел на него. Я просто знал, что он мёртв. Раньше его дыхание было шумным. Теперь я его совсем не слышу.
— Ты сядешь в тюрьму… — сказала миссис Прайс, — на очень долгое время.
— Я нет, — я улыбнулся ей и взглянул на пистолет.
— Ты убийца! — продолжила она.
— Пирс тоже! — крикнул я. — Хлоя… — я указал туда, где она всё ещё плакала. — Убийца! Линн… — я указал на девушку, сидевшую в задней части комнаты, рядом с тем местом, где сидел Пирс. — Убийца! Роберт… — один из друзей Пирса. — Убийца! Джон… — другой парень, близкий к Пирсу. — Даже Бен и Дэниел… Они все убийцы! Единственная разница в том, что они не брали в руки пистолет!
* * *
Уроки вот-вот начнутся. В классе тише, чем обычно. Похоже, Дэвид делает свой привычный трюк, задерживаясь до последней минуты, чтобы прийти в класс последним. С заднего ряда идёт шёпот. Я не могу его разобрать. Что-то о Дэвиде. Интересно, после вчерашней ночи, вернётся ли он в класс или его мама и папа наконец заберут его отсюда и отправят в другое место?
Я обернулся, чтобы посмотреть на остальных участников класса. Пирс и его друзья снова пропали. С ними та же старая история. Они задираются на кого-то, а затем исчезают на несколько дней. Через несколько дней они снова появляются из той дыры, в которую залезли, как будто ничего не произошло. Куски дерьма. При том настроении, в котором я нахожусь, вероятно, это лучше, что их не хватает. Не думаю, что смогу сохранять спокойствие из-за того, что они сделали прошлым вечером. Было бы не так уж плохо, если бы Пирс был один, но… Он и вся его банда? Я бы закончил так же, как Дэвид вчера.
Моё внимание снова обратилось к задней части класса, когда дверь открылась. Я почти ожидал, что это будет Дэвид, но это был не он. Вошла миссис Прайс; мрачное выражение на её лице. Что ж, это в новинку.
Класс молча смотрел, как она кладёт сумку около стола. Она выглядела так, словно ей понадобится пара минут, чтобы собраться с мыслями.
— Мы только что узнали, — сказала она спустя несколько минут, — что прошлой ночью Дэвид покончил с собой…
* * *
— В этом классе нет невиновных! — закричал я. — Ни одного! Никого! — я ткнул пистолетом в каждого ученика. Они изо всех сил старались уклониться от оружия. — Не ты! Не ты! Не ты! Ни один! Никто! Вам всем нужно понять… Вам нужно преподать урок. Здесь стоят только невинные… Я повернулся и увидел Дэвида, Линдси, Элизабет, Маркуса, Саманту, Кейт и Хелен.
— Там никого нет… — сказала миссис Прайс.
— То, что вы их не видите, не означает, что их там нет. Но они всегда здесь. Всегда ходят по коридорам, где их так долго мучили… Что я делаю? Что я здесь сегодня делаю? Кто-то должен был сделать это давным-давно…
— То, что ты делаешь… Это ничего не исправит. Это ничего не изменит…
— Исправит! Вы не понимаете. Люди услышат об этом. Эта история распространится по всему миру… Газеты, телепрограммы… Предупреждение для других, которые могут мучить своих одноклассников…
— Не исправит. Ты просто войдёшь в историю как ещё один психопат, убивающий невинных детей в своей школе…
— Так же, как и Дэвид стал очередным школьником в статистике самоубийств?
* * *
Короткие слова миссис Прайс были всем, что упоминали о Дэвиде в школе — по крайней мере, перед учениками. На утреннем собрании не было выступлений с предложениями помощи людям, находящимся в таком же положении, как и Дэвид. Советов по обращению с хулиганами тоже не было. Ничего не было. Даже местная газета почти не вдавалась в подробности об этом, когда она появилась на пороге школы через три дня после этого события.
Моей маме было жаль меня, потому что я потерял друга, но потом она стала говорить, что предполагала, что это может произойти. Она видела в его глазах, что он был обеспокоенным мальчиком; с израненной душой. Учителям тоже было нечего сказать. Очевидно, у Дэвида была затянувшаяся депрессия, которую он принёс с собой в новую школу — это зафиксировано в его досье из предыдущей школы. Я рассказал им об издевательствах, но это было более или менее скрыто. Пирс и его друзья, конечно, всё отрицали. Что было ещё хуже, так это то, что Пирс и его приятели, каждый раз, когда я смотрел на них, смеялись. Не знаю, как насчёт того, что… Неужели никто из них не чувствовал угрызений совести? Неужели они искренне считали, что не виноваты в том, что случилось с Дэвидом?
