сейчас дом смотреть.
– А пошли, – девушка тряхнула головой, осмотрела себя, но махнула на свой наряд рукой, кому тут на неё смотреть, и шагнула за порог.
Девчата шли по деревне, Даша рассказывала Тане о домах, об их бывших хозяевах, они заходили во дворы, оглядывали хозяйственные постройки, прикидывали перспективы, где можно было жить спокойнее, не переживая о возвращении хозяев. И вдруг, Таня остановилась напротив маленького давно заброшенного, неказистого домика. Даша уже и вспомнить не могла, кто там раньше жил. Дом явно требовал ремонта, но Дашина гостья остановилась как вкопанная и идти дальше отказалась.
– Тань, ну ты чего с ума сошла, что ли? – девушка призывала спутницу образумиться, – ты только на ремонт в него тысяч пятьдесят вбухаешь. А ещё уголь на зиму купить, дрова.
– Ну и ладно, – упёрлась Таня, – у меня есть такие деньги. Это даже меньше, чем я рассчитывала отдать за аборт. Ну, посмотри же на него. Он такой несчастный. Он такой же, как я, сирота.
– Что за шум, а драки нет, – девушки из-за спора даже не услышали, как к ним подкрался дед Матвей.
От неожиданности они взвизгнули и кинулись врассыпную, но тут же остановились и громко захохотали.
– Да вот, – ответила Даша, – знакомьтесь, новый житель нашей деревни, зовут Таня. Прошу любить и жаловать. Мы дом выбирали, но только девушка выбрала вот эти развалины. Я ей предлагаю другие дома посмотреть, а она упирается, ремонтировать его собралась.
– И правильно делает, – неожиданно для Даши поддержал Таню дед, – дом хороший, крепкий. Его ещё до революции строили, без единого гвоздя. А то, что стёкол нет, так это не беда. Стекла мы вставим. Опять же, огороды наши рядом, если что поможем друг другу.
– Да причём тут стёкла? – возмутилась Даша, – да там, наверное, уже всё сгнило в подполе. Полы, нужно делать, кровлю, ну, вы чего?
– Да где ж сгнило-то, – ни с того ни с сего начал горячиться старик, – много ты понимаешь, сгнило. Дом на пригорке стоит, тут сухотень постоянно. Откуда ему сгнить-то? Там даже под окнами, куда дождь попадал, не сгнило, только краска облупилась маленько. А ну, пошли, я тебе докажу.
И они направились проверять дом. Дед ходил по полу, топал, подпрыгивал, стараясь всячески доказать свою правоту, и неожиданно для себя Даша поняла, что она не права. Дом действительно оказался в лучшем состоянии, чем казался снаружи. Таня прямо – таки была очарована своим новым жилищем, и уже готова прямо сейчас схватиться за веник и тряпку и начать обживать дом. Но дед Матвей остудил её пыл, и предложил остановиться пока у него.
– Ты, дочка, не торопись, не торопись. Сначала нужно стёкла вставить, чтоб сквозняков не было, опять же комарьё одолеет. Пол внимательно осмотреть, дождя дождаться, чтоб крышу проверить, а потом уже можно и обживаться. Да ты не бойся, в беде не оставим, если нужно – всей деревней поможем. А сейчас пошли пока ко мне в хату, поешь, отдохнёшь, план работ обговорим.
Даша посмотрела на деда и засмеялась:
– Ох и хитрый же ты, дед, так бы сразу и сказал, что нуждаешься в уборке дома.
– Бездушное существо ты, Дашка, – зашипел ей в ухо старик, – не в уборке тут дело. С ней же поговорить нужно, успокоить, настроить, что в такой ж… жить будет. По-человечески подходить к людям нужно, – затем, как ни в чём не бывало, взял Таню под руку и чуть ли не силком потащил к себе в дом.
Та только и успела на прощание помахать рукой. Даша шла по огородам домой и ворчала себе под нос, активно жестикулируя руками:
– Ну, да. Конечно… Я же совершенно бездушное существо, со мной по-человечески не надо… Я же, всего лишь, за полчаса пару человеческих жизней спасла. Я же внучка ведьмы, и только-то… А вот с ней по человечески нужно.
Она вернулась к своей работе, но тут же поняла, что на сегодня покраска окончена. Девушка никак не могла сосредоточиться, красить не хотелось, к тому же что-то внутри неё зудело, и назойливо тянуло к сараю деда Матвея. И дело было вовсе не в том, что она обиделась на старикана, просто что-то подсказывало ей, что он не первый раз уже хозяйничает в Танином домике. Даше хотелось проверить одну идею, которая посетила её, когда они осматривали старый дом. Девушка поменяла рабочую одежду на джинсы и крадучись пошла вдоль забора к дому кузнеца.
Как она и предполагала, дед находился в сарае, и над чем-то напряженно размышлял:
– Кажись, вот эти стёкла с дома Степана, – бубнил себе под нос он, – или вот эти. Запамятовал уже. Так сразу и не припомнишь. Не проколоться бы, а то опарафинюсь, как пацан зелёный. Надо рулеткой померить рамы, а потом стекла, и тогда уже их на свет божий и выносить, а не то, не дай бог узнают, что это я всё повытаскивал.
Старик вышел из сарая, а Даша спряталась за него и захихикала, зажимая рот рукой, чтобы не услышал дед. Как она и предполагала, во многих домах не просто так ослепли окна. Это предприимчивый старик снимал стекло в брошенных домах, так сказать, себе на запас. Да, думается, что и не только стекло. А сейчас, на глазах у Даши, этот тип развил бурную деятельность по починке дома, который сам же и ломал. Девушка дождалась, когда старик зайдёт в дом и, хихикая, побежала по рядкам картошки, высоко поднимая ноги, чтобы не зацепиться за окученные кусты.
А вечером по дому из угла в угол метался всклокоченный домовой и, размахивая руками, возмущённо рассказывал историю спасения умирающего домового.
– Мы ему помощь предлагаем, понимаешь, сарай на выбор даём, а он нас открытым текстом посылает. Так и сказал, понимаешь, а идите вы, говорит, в… – Додо покосился на Дашу, и продолжил, – в общем, далёкую даль. Где, говорит, вы были раньше, когда мне плохо было, а сейчас вы мне не нужны. Я, говорит, только жизнь новую начал, у меня теперь, говорит, новая хозяйка появилась. Чичас дом отремонтируем, и заживём ещё лучше прежнего. И откудова она появилась, а? Я спрашиваю тебя, откудова она взялась? – домовой развёл руками и остановился спиной к девушке. Было понятно, что разговаривает он, в общем-то не с Дашей, а сам с собой, а точнее просто выговаривает своё возмущение, – сумасшедший, как есть сумасшедший, – подытожил Додо.
Даша сидела, молча, и улыбалась, что ещё больше раззадорило хозяина:
– Чего ты лыбишься? – спросил он, нахмурив лохматые брови.
Даша посмеиваясь, приложила руку к
