А красавица ждет!
И тут наш горбун сгреб со стола проигранные греком деньги, а как раз и было — тысяча золотых — швырнул в мешок, и мешок тот — греку — к ногам! А тишина — слышно, как мешок загремел!
Красавица шагнула к Анджело. Тот даже немного попятился. Но никто не рассмеялся.
Горбун взял красавицу за руку и повел в пристройку во дворе.
Мы решили не расходиться. Очень любопытно было узнать, как закончится ночь! Спросили вина и стали ждать. Долго ждали. Рассвело. Всё вино выпили. Наконец появляется Анджело. За ним тихими усталыми шагами движется красавица, снова закутанная в покрывало. Прошла в угол и села тихонько, как прежде сидела. Так жаль мне стало ее, хотелось погладить ее, как ребенка какого, по голове. Все молчали. Анджело глядел, как пьяный, после облизнул губищи длинным языком и смачно так пробурчал:
— Сладкая, как персик! Виноградина! У-у! И вроде бы девственница, братцы!
И снова никто не хмыкнул, не захохотал.
— Расплачивайся! — грек внезапно подскочил к Анджело, не выпуская из рук мешка с деньгами. — Расплачивайся, будь ты проклят! Где кинжал?!
Красавица легко встала и подошла к столу. Взяла кинжал.
— Не-е-ет! — горбун завизжал, как недорезанный поросенок.
Он хотел было сбежать, да мы не дали, окружили его кольцом, сжимаем. Он визжит, слюни распустил.
Красавица подошла, вскинула кинжал и зажмурилась. И такая она милая была с этими зажмуренными глазами, а ресницы длинные. Замахнулась, ударила. В сердце!
Горбун дернулся, обмякшее тело мешком свалилось на пол. Тут кое-кого потянуло на свежий воздух. Ведь убийство все же! А в герцогской тюрьме сидеть за соучастие никому неохота! Я решил остаться. Сам не знаю, почему!
— Дозор! Стража! — крикнул кто-то.
Слышно было, как во дворе спешиваются дозорные. Я вскочил, какой-то парень помог мне. Вдвоем мы потащили тело Анджело в самый дальний темный угол.
Девушка стояла, закутанная в покрывало. Кинжал остался в ране горбуна.
— Что здесь у вас? — крикнул старший дозорный. — Драка? Поединок? Эй, хозяин, почему до света держишь кабак отворенным? Штраф хочешь заплатить? Давно плетьми не стегали на главной площади?!
— Я… у меня… — хозяин начал заикаться. — Это так, приятели самые близкие собрались! Вот… Немного вина выпили! — он вдруг замолчал и тотчас раздался его дикий вопль. — А-а! А-а-а!
Хозяин остановившимся взглядом смотрел прямо перед собой.
— А-а! А-а-а!
Я и не думал прежде, что мужчина так орать способен!
Тут мы и сами поглядели туда, куда, не отрываясь, глядел хозяин. Чудо еще, что и мы не завизжали!
В кабак вошел… горбатый Анджело!
Кое-кто из его компании робко перекрестился, а были парни отчаянные, не из пугливых! Я, пригнувшись, будто брюхо у меня схватило со страху, кинулся в угол.
Тело Анджело лежало в углу. Его изуродованное горбом туловище, его уродливо оскаленные зубы!
— Эй, хозяин, чего орешь? — спросил вошедший живой Анджело. — Чокнулся что ли? Дай-ка мне вина с утра! А это что за баба? — он уставился на девушку под покрывалом.
Грек схватил ее за руку и пошел прочь. Дозорные пропустили его. Они снова пригрозили хозяину штрафом и поркой, сели на коней и поехали.
Живой Анджело сидел за столом и выпивал. Мертвый Анджело валялся в углу! Но я не стал дожидаться, чем всё это кончится. Я выбрался следом за греком.
Девушка высвободила свою руку из его руки.
— Прощай, Закариас! — тихо произнесла она. — Ты всё знал, ты знал, на что идешь!
Она говорила по-нашему.
Грек что-то залопотал по-своему. Пытался удержать ее. Но робко как-то. Она повернулась, и не успел я решиться пойти за ней, как ее и след простыл.
С тех пор никто не видел ее в городе. Говорили, старикашка какой-то голубоглазый искал ее в порту. Но я врать не стану — не видал его!
— А чем дело кончилось с этим, с горбатым? — боязливо спросила служанка.
— Да ничем! — молодой слуга пожал плечами. — Хозяин втихаря кинул его в помойку!
— Но как же это так вышло, что он раздвоился? Что-то такое я слыхал… — пожилой слуга глянул на молодого.
— Должно быть, показалось нам с пьяных глаз, — беспечно отвечал молодой. — Хозяин кабака не очень-то об этом говорит, убийство есть убийство. Хотя нам что — мы не убивали, убивала она. И таких, как этот горбун не особо ищут и не скоро хватятся! Живут ведь они без дома, без роду-племени!
— Хозяин-то кабака молчит, зато у тебя язык без костей! — заметил другой слуга.
— О чем речь? — к нашей компании приблизился один из трактирных слуг, с явным намерением присоединиться.
— О Кларинде, — ответила служанка.
— Девка хороша! — трактирный слуга одобрительно щелкнул языком.
— Таким всегда везет! — служанка, конечно, завидовала. — Года не прошло, как нанялась к нам, и глядь — окрутила приличного господина!
— Что, тебе небось так не повезет! — насмешливо кинул трактирный слуга. Должно быть, у него со служанкой были свои счеты. — Кларинда была, по всему видать, из благородных! С нашим братом не путалась!
— Из благородных, как же! — недовольно пробурчала служанка, но видно было, что возразить ей нечего.
— Мессир Грегорио сюда ездил каждый день, с тех пор как увидел ее случайно, — задумчиво сказал трактирный слуга.
— Такое случайно не бывает! — служанка скривила губы. — Она сама попалась ему на глаза!
— Не думаю! Она ведь, когда уехала с мессиром Грегорио, даже денег не взяла у хозяина! А ведь жалованье ей причиталось!
— Да на что ей грошовое жалованье! — перебила служанка. — У мессира Грегорио денег куры не клюют! Она…
Однако докончить свою обличительную речь бойкой служанке не довелось. На лестнице показался мой отец. Он выглядел еще более сдержанным и строгим, чем обычно, и я понял, что он весьма огорчен. Хозяин трактира шел следом за ним с печальной и серьезной миной. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, теперь я знаю даже несколько больше о похождениях брата, чем суровый мой отец, эта мысль заставила меня улыбнуться.
Отец приказал нам собираться. Вскоре мы уже снова были в пути.
Усадьба, которую отец отдал Грегорио, имела вид очень привлекательный. Близлежащая деревня выглядела вполне зажиточной. Всюду чувствовалась рука рачительного хозяина. Дом был чисто побелен. А когда мы прошли вовнутрь, стало ясно, что в доме живет женщина. Отец с досадой посмотрел на дорогие занавеси, новые кресла и шкафы красного дерева. Должно быть, он подумал: «Вот на что Грегорио тратит деньги!»
Отец распорядился и вскоре пришел управляющий.
— Где молодой хозяин? — спросил отец одного из слуг.
