– Что ж, будь желанным гостем на этом балу, и твой спутник тоже.
Под спутником имелась в виду Алекса, не иначе. Императрица уже шла дальше. Но вампирша ощущала, как мечутся в ней чувства, что это надменное спокойствие лишь маска. Королевской особе не пристало терять лицо.
Между тем бал возобновился, вновь заиграла музыка. Правда, некоторые продолжали переговариваться насчет происшедшего, но это было неизбежно. Алексе и самой стало любопытно, что же, собственно, случилось. Ведь понятно, что императрица узнала Лазель, но что-то заставило ее усомниться в этом.
Алекса и Лазель вновь присоединились к группе танцующих. Они двигались, подчиняясь звукам музыки, и ничем не отличались от других людей, собравшихся в этом зале. Но Алекса беспрестанно ощущала устремленный на них взгляд той, что сидела на троне. Не утаилось это и от ее партнерши по танцам. Во время короткого перерыва в музыке она осторожно тронула вампиршу за плечо со словами:
– Прости, но мне лучше уйти отсюда. Я обещала тебе все рассказать, и слово сдержу, но я не смею просить уйти со мной…
– Почему нет? Пошли, - тотчас согласилась Алекса. Что-то шептало, что она никогда не простить себе, если не услышит историю Лазель. Странно как-то…
– Отлично, - она как-то сразу просияла.
Они исчезли из дворца как две призрачные тени. При этом Алекса чувствовала себя принцем, похищающим с бала Золушку. Уехали они в карете Лазель, а лошадь вампирши опять привязали сзади.
Набережная, переезд через мост, две улицы - и они уже возле дома Лазель. Он и правда походил на дом, который сняла Алекса, разве что на несколько метров шире. Стоило карете остановиться, как тотчас подскочил заспанный конюх, кутающийся в тулуп, чтобы принять поводья.
Наконец, они вошли в дом. Его внутренняя обстановка вполне соответствовала титулу князя или княжны, разве что присутствовала некоторая двойственность. Например, небрежно брошенная на кресло шпага соседствовала с длинными дамскими перчатками, платья с камзолами.
Предложив Алексе, которая уже сняла плащ и шляпу, садиться, Лазель сказала:
– Подождешь чуть-чуть? Буквально минутку! Я переоденусь. Ходить в этом корсете долго - просто убийственно!
– Конечно, я подожду.
– Спасибо.
Когда Лазель вернулась, то была одета в короткие штаны, почти такие же, что носила сама Алекса, и в просторную белую рубашку с кружевными манжетами и воротником. Ни то, ни другое не скрывало несомненно женских очертаний тела.
Одним взглядом она зажгла камин и села рядом с Алексой, проговорив:
– Думаю, у тебя ко мне накопилось много вопросов.
– О, да! - согласилась вампирша. - Еще вчера я не сомневалась, что ты мужчина, но сейчас так же очевидно, что ты женщина! Не думаю, что все дело в переодевании.
– Ты права, одежда здесь не при чем. Мой вчерашний и сегодняшний облик… они оба истинны.
Брови Алексы самопроизвольно поползли вверх. Она немного придушенно спросила:
– Как такое возможно?
– Конечно, ты знаешь, что существуют кланы вампиров.
– Да.
– Но слышала ли ты когда-нибудь о клане Инъяиль?
Инъяиль… да, это слово было ей знакомо. Алекса знала, что один из кланов носит такое название. Когда-то та, что создала ее, рассказывала о нем. Но что именно, она не могла вспомнить.
– Так вот, - продолжала Лазель.- Я принадлежу к этому клану. Нашим символом является вот этот знак, - она показала медальон, на котором был выгравирован символ один в один похожий на "инь-янь". - Сейчас считают, что этот знак зародился в Китае, но он гораздо, гораздо древнее. Уже сотни тысяч лет он - символ нашего рода, он отражает нашу суть.
– Единство противоположностей, - тихо проговорила Алекса. - Света и тьмы, женского и мужского.
– Да. Именно так. Главная особенность нашего рода в том, что мы можем изменяться, менять пол. Причем это не иллюзия. Мы приобретаем все физические функции свойственные полу, но при этом мы не имеем ничего общего с гермафродитами.
Некоторое время Алекса просто сидела, пытаясь переварить услышанное, потом, покачав головой, сказала:
– Никогда не слышала ничего подобного!
– Оно и понятно. Наш клан не так многочисленен, как остальные. К тому же дар изменения передается не всем.
– Но тебе он передался.
– Да. И, что греха таить, он очень хорошо развит. Во многом потому, что я рожденный вампир.
"Конечно, рожденный!" - подумала Алекса. Это объясняло многие особенности ее силы. Да, не часто ей встречались те, кто принадлежал к народу пьющих кровь с первого момента жизни.
– Я вижу, тебя это не слишком удивило, - улыбнулась Лазель.
– Ну, по сравнению со всем остальным…
– Понятно. Но я не лгала, когда раньше рассказывала о себе. Я действительно родилась на Мальте. Вот уже многие тысячелетия там располагается основная резиденция нашего клана. Моя мать - Наиль…
– Постой, ведь, насколько я знаю, Наиль - член Совета. Того самого, который подчиняется только нашей королеве.
– Да, ты права. Моя мать член Совета и, соответственно, глава нашего рода. Когда-нибудь мне придется занять ее место, - в голосе Лазель не слышалось особого энтузиазма по этому поводу. Словно это было для нее неотвратимой данностью.
– Но почему тогда ты здесь… одна? Ведь у тебя семья…
– Вот уже больше двухсот пятидесяти лет, как я живу одна, лишь изредка навещая родителей. Только так я чувствую себя самостоятельной, самодостаточной, а не вечным ребенком.
– Понимаю, - усмехнулась Алекса.
– Я - вампир, и сделала этот выбор более чем сознательно. Моя сила равна магистру и все еще возрастает. Моя мать понимает это, к тому же готовит меня к тому, что когда-нибудь я займу ее место. И все-таки… она прежде всего мать…
– Мне кажется это вполне объяснимым. Ведь у нашего народа дети всегда являются желанными, чуть ли не высшей благодатью.
– Это так, - кивнула Лазель, соглашаясь. - Нашему роду это известно лучше других.
– О чем ты? - переспросила Алекса.
– Может, ты слышала легенду, рассказывающую о появлении нашего рода?
– Нет, никогда.
– Что ж, я расскажу. Мне почему-то хочется это сделать. Наверно, ты хорошо на меня влияешь, - улыбнулась Лазель, сцепив руки на животе. - Так вот. Легенда гласит, что когда появилась Первейшая Королева, то обратила десятерых. Не одновременно, конечно. Просто она устала от одиночества. Эти десятеро были ее птенцами, и они же положили начало десяти кланам. Они творили своих птенцов, те своих и так далее.
Но лишь одна из обращенных Первейшей, Шат, не последовала примеру остальных. Прошло четыре тысячи лет, а она сотворила лишь одного птенца. Вернее одну. Казалось, этим двум никто не был нужен кроме друг друга. И они хотели скрепить свой союз вечными узами. К тому же Шат унаследовала очень многое от силы Первейшей, но ее таланты, в отличие от остальных, еще никак не проявились.
