Ознакомительная версия.
– Выводком? Ну, для этого ему потребуется как минимум целый гарем, – засмеялась Ковальская. – Кстати, как ваши дела с Леной?
Макс пожал плечами:
– Нормально.
– У тебя, что не спроси, всегда один ответ, – вздохнула она и тут же добавила: – Как и у твоего отца.
– Я бы попросил… – с полным ртом отозвался Ковальский-старший, поднимая вилку. Одна из макаронин шмякнулась обратно в тарелку и превратилась в дождевого червя. В такого, будто из самой отборной навозной кучи.
Макс завороженно наблюдал, как тот, извиваясь всем своим телом, вновь насаживается на вилку и исчезает у отца во рту. Чтобы секунду спустя вылезти из его левой ноздри.
– Все дело в женщинах, моя мама считала так же, – прожевав, сказал Ковальский. Теперь червь болтался у него на верхней губе.
– На что ты так смотришь? – спросил он у Макса, заметив его взгляд.
– Так, ничего. – Макс мысленно чертыхнулся, – надо же было этому опять начаться как раз во время еды, – и опустил глаза в свою тарелку. По крайней мере, здесь все оставалось в порядке.
Он до конца трапезы старался больше никуда не смотреть, обдумывая предстоящий разговор с отцом, но боковым зрением все равно продолжал улавливать какое-то мельтешение то в тарелке отца, то в тарелке матери, словно они были участниками конкурса по поеданию всяких бегающих и ползающих существ в «Последнем герое».
Когда ужин, слава Богу, закончился, Инна Ковальская сказала, что слишком устала с дороги, мытье посуды вполне может подождать до завтра, и отправилась отдыхать в спальню родителей. А Макс с отцом перешли в его комнату.
– Я тебя внимательно слушаю, – произнес Ковальский. За ужином он ничем не выдал своего беспокойства, однако сейчас оно стало заметным.
– Пап, ты можешь мне не поверить… – начал Макс, но тут его прервала мать, которая зачем-то позвала отца в спальню. Макс от досады закатил глаза.
– Сейчас, – сказал отец и вышел из комнаты.
Главное было с первого шага задать верное направление своей истории и максимально использовать логику, – тот ее мизер, что во всем этом дерьме присутствовал, – чтобы все звучало, как можно убедительнее, и чтобы отец не заподозрил, что он пытается ему пудрить мозги. А это трудно, когда на твоей стороне только слова и нет никаких вещественных доказательств.
Вскоре отец вернулся.
– Слушай, – он просунул голову в дверь. – Тут вот какое дело. У нас сейчас «медовый месяц»... В общем, – Ковальский подмигнул ему с заговорщицкой улыбкой, – мы с мамой по быстренькому трахнемся, и я вернусь, чтобы закончить разговор.
Макс тупо таращился на дверь еще целую минуту после того, как за ней исчезла голова отца.
– О, ч-ччерт… – выдавил он наконец и едва не заплакал.
Потом зашагал прямо в спальню родителей, абсолютно уверенный, что никого там не обнаружит. Лишь в последний момент, открывая дверь, он испугался: а что если он сейчас увидит их, занимающихся сексом, – пускай даже это будут не они, – все равно было как-то чертовски не по себе.
Но спальня родителей была пуста. Свет погашен. Постель аккуратно застелена.
Все еще обескураженный, Макс закрыл дверь и медленно направился в гостиную. В принципе, во всем этом могла присутствовать даже определенная логика. Несколько раз ему удавалось заставить исчезнуть некоторые фантомы, спроецированные его сознанием. В таком случае, почему он не мог подобным же образом вызвать и появление родителей? Ничего удивительного, если где-то в глубине мелькнула мысль о них, когда Бледный незнакомец готов был вот-вот схватить его, а страх или что-то еще каким-то образом усилило эту мысль и сделало их появление возможным.
Но самое любопытное заключалось в том, что этот воображаемый приезд отца с матерью – изгнал Бледного незнакомца.
В гостиной Макс на всякий случай осмотрелся. Одним опасливым взглядом он удостоил ковер. Мерзкий тип (что-то подсказывало, что он не просто мерзок, но еще и очень опасен) с глазами-дырами и белесыми пальцами без ногтей был изгнан, однако пообещал вернуться. В ковре ничего подозрительного Макс не заметил, хотя это вовсе не значило, что Бледный не может явиться в следующий раз совершенно иным путем.
Родители исчезли, но их разобранные наполовину сумки все еще стояли на месте. Макс почти не удивился этому маленькому парадоксу и вспомнил, как отец говорил о каком-то подарке для него. Он ради интереса перебрал содержимое второй сумки, ничего похожего на обещанный презент не нашел, и взялся за третью.
Это оказалось именно в ней, почти на самом дне. Маленькая коробка, обтянутая перламутровой подарочной лентой с красивым бантом в виде цветка. Макс распаковал коробку и вытянул из нее какую-то безбожно смятую вещицу ярко-красного цвета, напоминавшую то ли шутовской колпак, то ли черт еще знает что. Поперек нее тянулась большими черными буквами надпись ШУМЕН.
Как ни странно, но эта вещь показалась ему знакомой.
Макс напряг память. Ну да, конечно. У него был такой же колпак прошлой ночью во сне, когда из шкафа вышел Батут, чтобы показать ему фокус.
Когда Макс оглянулся, продолжая держать в руке странный колпак, дорожные сумки родителей исчезли. Он бросил вещицу на сидение кресла и решил позвонить Мирону. Было уже половина десятого, – возможно, тот вернулся домой. Провести наступающую ночь одному ему мало улыбалось. Макс не мог все время пребывать в бодрствующем состоянии, оставаясь начеку. Вопрос в том, какую угрозу для него таят сны. И не только.
Он вспомнил прочитанный давно фантастический рассказ, в котором на малоизученную планету высадилась экспедиция, и почти все ее члены погибли, потому что местная атмосфера каким-то образом могла материализовать их детские кошмары. Правда, ни парней вроде Фреди Крюгера, ни приведений Макс, если ему не изменяла память, никогда не боялся (тех славных ребят звали иначе, и их образ уже много лет как выцвел и рассыпался прахом). Однако кто знает, что теперь бродило путаными коридорами его подсознания, в поисках этой вечно запертой, но недавно открывшейся Двери. Возможно, Бледный незнакомец был лишь первым, кому Ее удалось отыскать и ступить за порог.
Конечно, еще неизвестно, чем помогло бы ему присутствие Мирона, – вполне возможно, что ничем. Но провести темное время, имея рядом старого друга, было бы куда спокойнее.
Макс набрал номер.
– Мы только что вернулись, – сказал Мирон. – Ты много потерял, старик. Была отличная рыбалка. Отец очень жалел, что ты не поехал с нами. Только вот… – он засмеялся. – На обратном пути мы пробили колесо, пришлось серьезно помудохаться.
Ознакомительная версия.
