— Уймись, — прикрикнул на нее мужчина. — Что ты на людей кидаешься?
— Мое взяла, — пожаловалась старуха.
— Где ж твое? Успокойся. Все твое у тебя осталось. Пошли, — мужчина кивнул Ире и первым вышел на двор.
У крыльца стояла корзина, сверху прикрытая листвой, рядом лежала толстая суковатая палка. Мужчина передвинул все это под навес, в тень.
— Говорят, у вас дом сгорел, — как бы между делом спросил он.
— Да, ночью. У Красиных.
Мужчина кивнул, мол, я так и подумал. Ира поспешно спрятала платок под футболку.
— А вы знаете про ведьму? — тихо спросила она.
— Это тебе мать наговорила? — не поворачиваясь, буркнул сын. — Не слушай ее. В лесу живет, еще и не такое сбрендит.
— А вы сами видели мальчика?
— Сказки это. Колдуньи, мальчики с волками… Есть дурман-трава. Пахучая — жуть. Она кустами растет, в низинках. Там и от воды душно, а еще у травы дурной запах. Вот у человека голова и кружится, а потом видения начинаются — мальчики, говорящие лоси, волки, ходящие на задних ногах.
Не может быть! Неужели все ее видения так просто объясняются? Что же тогда было, если ничего и не было?
Мужчина ушел за дом, загрохотал там досками, перебирал их.
Ладно, она сама разберется.
Ира вышла за калитку, но вместо того, чтобы пойти по тропинке через лес к себе, повернула в другую сторону. К стеле.
Вблизи памятник оказался высоким четырехгранным столбом со звездой на макушке. Со всех сторон к нему были прикреплены таблички.
«Павшие в боях…» Тревожно сбилось дыхание, заломило запястья. Как все это было неправильно и страшно… Смерть… Насилие…
Но взгляд ее невольно уже бежал по списку. Больше всего фамилий было на букву «В». Воронцов, Воронцов, Воронцов, Воронцов… Это что, все — ее родственники?!
Чтобы как-то отвлечься от этих мрачных мыслей, Ира огляделась. За оградой, внутри ее, были посажены цветы, земля вокруг рыхлая, без сорняков — за памятником ухаживали. Под ближайшими деревьями беспорядочно свалено… какие-то не то палки, не то железки. Ира подошла ближе. Металлолом… Исковерканное железо. Все то, что следопыты смогли найти, но не успели пристроить, — гильзы, пробитые, проржавевшие каски, остатки орудий — исковерканные временем остатки войны. Рядом с ухоженной стелой эта груда, уже подернутая травой, засыпанная опавшими листьями, смотрелась странно.
К Ире подошел бабкин сын:
— Что нашла?
— Ничего. — Ира на всякий случай показала пустые руки. — Странно, что здесь так много всего бросили. С собой не забрали. Это же все, наверное, для музея…
— Бросили, — согласился мужчина. — Хотели убрать, но им запретили. Так все и осталось.
— Почему запретили?
— Не знаю. Не понравилось, что дети везде суют свой нос.
— Они узнали какую-то тайну?
— Чего им тут узнавать? Все важное давно рассказано и записано. Да ты у своих спроси. Кто-то из ваших, из карауловских, со следопытами крутился. Девочка маленькая, серенькая, на мышку похожая. Имя у нее было какое-то мышиное… — Мужчина поводил рукой в воздухе, вспоминая. — Да, точно, крыска Лариска! — Мужчина грустно посмотрел на свалку. — А мать мою не слушай. Она помешалась на этой колдунье. Давно уже.
Резкий порыв ветра заставил ее посмотреть на небо. Из-за леса ползла черная туча. Ира схватила велосипед. Эх, раньше она эту тучу не увидела! А теперь мокнуть ей под дождем. Да еще в лесу!
Мужчина глядел вслед удалявшейся девочке. Ветер трепал на нем просторную холщовую рубаху. Трепал он и Ирину футболку, подгонял ее, толкал в спину, как бы нашептывая: «Торопись. Скорей, скорей!»
Промелькнул мимо дом старухи, взлетел песок у последнего сарая. Набирая скорость на спуске, Ира помчалась к лесу. Туча «съела» солнце. Лес в одну секунду потемнел, его тревожные зеленые глаза погасли. Стараясь не наезжать на камни, лезшие под самое колесо, Ира пролетела мимо поля шелестевшей на ветру ржи, проскочила через мостик и въехала в лес.
Она сама себя убеждала в том, что теперь все будет хорошо. Платок у нее, он лежит за пазухой. И даже если кто-то попытается ее остановить, она пробьется.
Догонявшая ее гроза гнула к земле деревья, скрипели старые сосны. Сорванные листья, как испуганные бабочки, порхали по дороге. В лесу угрожающе потемнело. Ира мчалась по кочкам и ухабам, не задерживаясь чтобы их объехать.
И внезапно все застыло, умолкло. Ветер стих, лес замер в ожидании грозы.
Ира припустила из последних сил, вписалась в поворот и еле успела затормозить прямо перед каким-то человеком. Она так резко вывернула руль, что велосипед завертело на месте, он упал и проволок хозяйку несколько метров вслед за собой.
На земле сидел Артур. Одной рукой он держался за колесо, а другой пытался его прикрутить между рогатинами рамы велосипеда. Расцарапанные руки были в крови, футболка порвана, на груди виднелись длинные глубокие ссадины.
Ира вскочила на ноги:
— Ты чего здесь расселся?
— Велосипед сломался. — Цыганенок громыхнул своей техникой. — Откуда ты так несешься? Из Воронцовки?
— Что ты здесь делаешь? Следишь?
— За тобой ехал, — легко признался цыганенок. — А тут эти волки… Велосипед и не выдержал. — Артур отбросил от себя колесо, болты и посмотрел на Иру в упор. Глаза у него были злые. — Нашла?
Ира отвернулась.
Не шумел ветер, улеглись на дорогу листья, перестали скрипеть сосны. Только вдалеке что-то еще тарахтело. Признаться? Кому? Артуру? Вот уж нет! Если и просить у кого-то помощи, то не у цыганенка, это точно. Тем более когда он смотрит на нее таким зверем. Сколько времени провели они вместе, во сколько игр переиграли! Она видела цыганенка разным: хохочущим, злым, азартным. Они дрались и мирились, а потом опять дрались. Но ни разу он не смотрел на нее с такой ненавистью. Она буквально захлестывала Иру со всех сторон, рождая в ее душе страх. Надо бежать! Надо спасаться!
Артур отпихнул от себя велосипед и встал.
— Отдай, — железным голосом приказал он, протягивая руку. Грязный, оборванный, исцарапанный, перепачканный кровью и землей, в эту секунду он представлял собою ужасное зрелище.
Поблизости что-то затарахтело, и на дороге появился мотоцикл. Вел его Пашка, в седле позади него устроилась Красина.
— Пашка, — обрадовалась Ира. Это спасение! Теперь об Артуре можно забыть.
Павел остановился, выключил мотор и… посмотрел на Артура.
— Ну что? — устало спросил он.
— Платок у нее. — Цыганенок протер лоб ладонью, как труженик после тяжелого рабочего дня.
Павел перевел взгляд на Иру. А у брата-то откуда столько ненависти и брезгливости к сестре?!
