Глядя теперь на нее, Фэрклот понял, почему он
Конец страницы.
Скотт вышел из сарая с последним листом в руке, свернул его, сунул в карман, возвращаясь к подъездной дорожке. Сначала удивился, потом приободрился, услышав из темноты голос Сони:
— Как там Оуэн?
— Все будет хорошо.
Она посмотрела на него с сомнением, но промолчала. Его обеспокоил Генри — бледный, растерянный, будто его в лихорадке вытащили из постели. Всегда ясные глазки мутные, остекленевшие.
Поехали в пиццерию на озере, в летнее заведение, открытое до поздней осени ради охотников на оленей, которые скоро начнут закупать припасы, отправляясь в лес: вяленое мясо, сэндвичи, упаковки пива.
Сидя за столиком, ожидая заказа, Скотт с усилием подавлял желание вытащить найденную страницу и снова перечитать.
— Папа весь день был в сарае? — спросил он племянника.
Тот лишь кивнул, глядя на свою пиццу.
— Хочешь у меня сегодня переночевать?
Мальчик снова кивнул и слегка на него покосился, как бы опасаясь, что он вот-вот передумает и возьмет свои слова обратно. Скотт поднялся, обошел вокруг стола, взял его за плечи и крепко стиснул.
— Все будет хорошо, — повторил он и почувствовал, как Генри прижался к нему, не хотел отпускать. — Обещаю.
Мальчик чуть заметно тряхнул головой. Почти неощутимый толчок отозвался в груди Скотта, уместившись между двумя ударами сердца.
После ужина поехали обратно к лавке древностей. Показалось, что за шторами в освещенной гостиной маячит тень согбенной фигуры. Соня пожелала доброй ночи и собралась вылезать.
— Погоди… — окликнул ее Скотт.
Она оглянулась.
— Слышала когда-нибудь о девочке по имени Розмари Карвер?
Она подумала, качнула головой:
— Мне это имя ничего не говорит. Кто она?
— Точно не знаю, — ответил он. — Может, персонаж отцовского рассказа, хотя он ее описывает как реальную девочку.
— Мне когда-нибудь выпадет шанс прочитать легендарную рукопись?
— Если я ее когда-нибудь закончу.
— Я не отличаюсь терпением. — Она все смотрела на него. — Можно спросить?
— Давай.
— Тебе это не кажется странным?
— Что? Мое возвращение?
— Всё.
— Да. А тебе?
— Отчасти.
Скотт проводил ее взглядом до двери, а потом уехал. Доставив домой Генри, он обнаружил Оуэна на диване. Тот тупо смотрел в компьютерные файлы заказа товаров с доставкой на дом и сжимал в руках пакет с мороженым горошком.
— Как ты?
Брат не взглянул на него.
— Может, Генри у меня сегодня переночует?
Молчание. Растаявшая вода капала из пакета на колени, образуя темное пятно на ковре.
Скотт поднялся наверх, сунул в школьный рюкзак пижаму племянника, зубную щетку, прихватил его спальный мешок, сменную одежду, несколько игрушек и комиксов. Когда сошел вниз, Оуэн сидел неподвижно, лужица под ногами слегка расплылась.
— Мы уезжаем, — сказал Скотт. — Утром я его привезу.
— Угу, отлично.
Скотт взял Генри за руку, и они ушли.
От города до густого леса ехали по почти пустому шоссе, дальше по проселочной дороге прямо до открытых ворот. Въехав во двор, Скотт остановил машину. Генри без комментариев разглядывал огромный дом, шагая к парадной лестнице, крепко стискивая его руку. Время позднее, но мальчик не выглядел чрезмерно уставшим. Вошел в дверь, остановился, оглядываясь на разнообразные коридоры и двери, ведущие в многочисленные помещения первого этажа. Его спокойный взгляд, словно обращенный внутрь себя, произвел на Скотта снотворный эффект.
— Я расположился в столовой, — сказал он, — вон там. — Развернул детский спальный мешок, расстелил рядом со своим. — У меня тут куча фильмов. Если хочешь, посмотри на компьютере.
— Хочу.
Скотт обмотал матрас липкой лентой, и тот, наконец, держал воздух. Потом он задремал под музыку из диснеевского фильма. Очнувшись, обнаружил в другом конце комнаты Генри, гонявшего игрушечный автомобильчик по скругленной канавке между стеной и полом и тихонько ворчавшего, когда машинка вновь и вновь врезалась в радиатор.
— Что ты делаешь? — прохрипел Скотт.
— Все разбиваются, — пробормотал Генри, не глядя на него. — Разбиваются и умирают.
— Который час?
Мальчик словно не слышал.
— Лечь не хочешь?
Нет ответа.
— Генри!
— Не смогу заснуть.
— Почему? В этом доме не сможешь?
Он пожал плечами:
— Просто не смогу.
Лежа на спине, Скотт позволил глазам постепенно закрыться и, погружаясь в сон, услышал легкие шаги ребенка, влезшего на надувной матрас. Маленькое теплое костлявое тело, тоненькое, как лестничные перила, придвинулось ближе, послышался кисловатый запах кожи, запах высохшего пота и жирных волос. Есть ли в доме шампунь и сушилка? Не вспомнишь. Утром надо вымыть парня в ванне, купить новую одежду, что надо было давным-давно сделать.
Ребенок рядом поерзал, устроился. Скотт только начал опять засыпать, как по столовой пронесся шум.
Он открыл глаза, приподнялся на локтях, увидел Генри с машинкой возле радиатора. Мальчик и не ложился. Скотт рывком сел, глядя на пустое место рядом с собой на матрасе, где только что сворачивалось в клубочек маленькое тело.
Место было еще теплое.
На следующее утро Генри разбудил его и спросил, какой сегодня день.
— Воскресенье.
— В церковь пойдем?
— Не знаю, — сказал Скотт. — А вы с папой ходите?
— Иногда, если его не слишком тошнит.
— В какую церковь?
— В каменную.
Пока Скотт рос, мать водила его в Первую Единую методистскую церковь на углу Хоторн и Гроув, в четырех кварталах от кинотеатра «Бижу». Это была одна из многочисленных местных церквей, поддерживавших миссионерскую деятельность внучатного дядюшки Бутча. Смутно помнится, что отец, по слухам, перестал бывать в церкви после пожара. В последний раз он входил в храм на похоронах жены.
Внешний мир погребен под шестидюймовым слоем снега. Только что расчищенная автостоянка у Первой методистской церкви почти пустовала. Скотт и Генри вошли и уселись в последнем ряду среди стариков в архаичных черных костюмах неведомых эпох, в платьях и пиджаках, как бы вытащенных из пароходных кофров и шкафов с нафталином. Скотта никто не узнал, а если и узнал, ничего не сказал. В ходе службы Генри пел знакомые гимны по памяти, автоматически рисовал из кружочков чертиков и человечков. Скотт переключил телефон на вибрационный сигнал. Не получив к полудню никаких известий от Оуэна, он посадил племянника на заднее сиденье взятой напрокат машины и поехал к городской библиотеке, надеясь, что тот на часок найдет себе занятие в детском отделе. Генри последовал за ним с необычной для него неохотой.
