— Ты считаешь, что это связано с сегодняшними событиями?
— Ничего удивительного. — Она встряхнула простыню. Когда простыня опускалась, Ларри ухватил ее край, покрыл себя и вытянулся на матрасе. Одной простыни было достаточно, чтобы защититься от утренней прохлады. Но легкое одеяло, которое Джина накинула на него, оказалось совсем не лишним. Джина аккуратно разгладила постель со своей стороны, потом подошла к его краю. Наклонившись, она стала расправлять на муже одеяло. Ларри высвободил руку и обнял жену. Ее рубашка была шелковистой и влажной, а кожа Джины — горячей. Она глянула на Ларри, удивленно подняв брови. Его рука скользнула вниз по ноге и наверх — под рубашку.
Наклонившись, Джина дотянулась до лампы и выключила ее. Рубашка, казавшаяся белой в неясном свете утра, поползла вверх и упала в сторону. Ларри откинул простыню с одеялом, которые она так тщательно расправила. Но она не возражала.
Она юркнула в кровать и прильнула к Ларри. Пока они целовались, Ларри ласкал ее спину и маленькие крепкие ягодицы. Она взобралась на него сверху. Ее груди были теплыми, их гладкая упругость скользила по его телу. Ощущая рядом ее живое тело, он сгорал от страсти, но ее тазобедренные кости больно впивались в него.
Ларри перевернулся, опрокинув жену на матрас и наваливаясь на нее. Чтобы совсем не раздавить ее, он уперся локтями. Джина изогнулась, когда он поцеловал ее в шею, и застонала, когда, опустившись ниже, он стал целовать ее грудь.
Подавшись назад, он устроился поудобнее и прошептал:
— Сейчас.
Джина обняла его. Ее руки легко пробежали по его телу.
— Я думаю, тебе сегодня ничего не надо.
— Ты уверена?
— Да.
— Здорово. Я просто ненавижу эти резиновые изделия.
— Знаю, — Джина улыбнулась.
Зубы сверкнули на бледном лице Джины. Глаза ее утонули в тени глазниц.
Ларри неожиданно снова увидел себя под лестницей, склонившимся над трупом. Он почувствовал, как похолодел.
«Не смей думать об этом!»
Он вдруг понял, что Джина была ростом с то ужасное создание в гробу.
«Прекрати!»
— Что случилось, дорогой?
— Ничего, — ответил он.
В темноте ее кожа казалась темней обычного, но вовсе не такой, как у той несчастной. Груди у нее были выпуклые, не высохшие. Но даже при таком неясном свете он мог различить ее выделяющиеся ребра.
Живот под грудной клеткой был впалый. Тазобедренные кости выступали.
— Дорогой?
Рука на его теле вдруг показалась сухой.
Рука трупа.
Он представил, как сбрасывает эту руку.
Но он прекрасно знал, что это была Джина. Она не превращалась в труп. И тем более у него не было галлюцинаций. Это была всего лишь Джина, а его проклятое воображение опять подшутило над ним.
Ларри пообещал сам себе, что совладает со своим воображением.
Он перекатился на матрас. Джина убрала руки. Ларри поцеловал ее в живот. Теплый, мягкий живот, влажный от пота. Не сухой и не шершавый.
«Не смей сравнивать!»
Но когда его лица коснулись завитки волос, он вспомнил светлые волосы под животом трупа. Его передернуло.
Джина погладила его по голове. Она потянулась и зевнула, прижавшись к нему, зарылась рукой в его шевелюру, и все мысли о трупе вылетели у него из головы.
Вскоре она застонала.
«Но не от кошмара», — подумал Ларри, пока она перебирала его волосы, а он приподнимался на локте. Он прижался горячим ртом к ее губам. Он слился с ней. И, казалось, Джина жаждала почувствовать это.
— Мне надо… почаще видеть кошмары, — сказала она позднее.
— Да.
Джина с трудом переводила дыхание, слегка царапая ему спину. Потом вдруг искривилась, отвернулась и поднесла руку к губам. Пальцами она вытянула что-то изо рта.
— Что это?
— Волосинка.
— Откуда она там взялась?
— Из твоего рта, — ответила Джина, дернувшись всем телом. Она вытерла руку о простыню, потом обняла Ларри и сжала его изо всех сил. Казалось, в это объятие она вложила последние силы. Через мгновение она отпустила его и безвольно обмякла. Подставила ему губы. Он поцеловал ее. Потом выпустил из объятий и лег рядом.
Ларри натянул на себя простыню и одеяло, прижался боком к Джине, положил руку на ее мягкий живот. Вдруг его рука почувствовала влагу.
— Ой, — сказал он.
Джина мягко рассмеялась:
— Нечего жаловаться, разбойник. Это подо мной все мокрое.
— Хочешь, поменяемся местами?
— Долг жены — спать на мокром месте. — Ее рука нашла его пальцы и пожала их.
Лежа в тишине, Ларри начал беспокоиться, что Джина может поинтересоваться, что с ним случилось. Хотя это было маловероятно. Они очень редко обсуждали свои интимные проблемы. Кроме того, он весьма успешно исправился.
— Ну, — сказал он, — я бы сейчас немного поспал, а то завтра я буду ни на что не годен.
— Тебе придется писать, как проклятому, чтобы оплатить новый наряд Лейн.
— Она скупила весь магазин, — пробормотал Ларри, откатываясь от Джины и сворачиваясь калачиком.
Джина рассмеялась и, к удивлению Ларри, прижалась к нему. Обычно они спали в разных концах кровати.
Но ему это понравилось. Дыхание Джины приятно грело шею. Она прижалась грудью к его спине, ее согнутые колени касались его ягодиц. Волосы слегка щекотали плечи. Ее бедра были такими гладкими. Рука Джины нежно обняла его, ее пальцы скользнули по его животу.
— Что, дорогая? — спросил он.
Джина поцеловала его в спину.
— Умница мой. Я просто хочу быть поближе к тебе.
— Ну, тогда все в порядке.
— Спасибо.
— Тебе хорошо?
— Не знаю, — прошептала Джина. — Думаю, что да. А тебе?
— Я хотел бы, чтобы мы не ходили туда сегодня днем.
— Я-тоже. Никогда не видела ничего ужаснее. — Она покрепче прижалась к нему. — С другой стороны, тебе же нужен новый материал для книг.
— Я бы обошелся и без такого материала.
— Реальность слишком груба для тебя, так ведь? — поддразнила она его.
— Действительно.
— Твои поклонники были бы разочарованы, если бы узнали когда — нибудь, какой ты неженка. Ужасный Лоуренс Данбер, мастер кровавых сцен — трусишка.
— Трусишка, да? Ты слишком много общаешься с Питом.
Джина снова рассмеялась:
— Давай спать, мой герой.
— Счастливой поездки, — пожелал папа и шлепнул Лейн по портфелю, когда она выходила из дверей.
Лейн состроила ему рожицу.
— Передай привет Рою и Дейлу, — прибавил он.
— Ты — сама любезность, — сказала Лейн и, отвернувшись, заспешила к машине. Ее красный «мустанг» сиял в утреннем свете. Она обошла машину и остановилась у водительского места, чувствуя себя свеженькой и неотразимой в новой одежде — футболке в розовый и голубой горошек и в голубом хлопчатобумажном костюме, — джемпер с воротником — галстуком, отделанный белой тесьмой, с узором из голубых цветов на груди, по талии и по подолу юбки; и в белых сапожках с бахромой.
