Это было в духе Сашки. Даже не открывая тетради, Иван знал – в ней есть все, что он ищет. Он засунул тетрадь за ремень и прикрыл курткой. Подошел, взял со стола книгу. А когда повернулся к двери, чтобы уйти, перед ним вдруг появился Сашка в черном костюме, в котором его похоронили несколько часов назад.
Иван дернулся.
– Не смотри этот диск, – проговорил мертвец.
Иван отшатнулся и на миг закрыл глаза. А открыв их снова, увидел, что Санька исчез.
– Ну что, Ванюш? – На пороге стояла Антонина Федоровна. – Нашел что-нибудь?
– Да. Книжку вот возьму.
– А что такую старую-то? Взял бы что поновее. Саша так тебя любил…
– Спасибо, теть Тоня. Это именно то, что мне нужно.
Диска нигде не было. Эдик сидел и невидящим взглядом смотрел в экран черно-белого телевизора. Мысли его витали далеко.
Об этом гипнотизере он услышал от соседа.
– Та, что в ДК «Химпром», помнишь?
Эдик кивнул.
– Так вот, там на втором этаже есть клиника «alcoholu.net» доктора Соколова. Сходи, Эдик. – Сосед достал из кармана серого пиджака открытку и отдал Эдуарду. На открытке рабочий мозолистой рукой сдавливал шею зеленого змея. – Алкоголизм ведь тоже болезнь. Это даже учеными доказано, – говорил сосед. Выходки Эдика порядком всем надоели. Сын погиб, жена ушла. Вот Эдик и буйствовал. По пьянке. – Ты б сходил, Эдик. Глядишь, и тебя подправит.
Подправил, мать его!
Эдик позвонил чудо-лекарю и в назначенный час подошел к трехэтажному зданию, окрашенному в ядовито-желтый цвет. Войдя в просторный светлый кабинет, он успокоился. В углу справа – кушетка, застеленная клеенкой, слева – книжный шкаф. На полках сплошь медицинские энциклопедии. По центру стоял большой письменный стол, перед ним – два кожаных кресла, стоящих друг напротив друга.
За столом сидел молодой человек. Светло-русые волосы аккуратно зачесаны влево.
«Он и спит, наверное, с сеточкой на голове», – подумал Эдик.
Никакого белого халата поблизости он не заметил. Единственное, что напоминало о принадлежности хозяина кабинета к врачебной профессии, – это энциклопедии в книжном шкафу и кушетка.
– Проходите, присаживайтесь. – Мужчина встал и указал на одно из кресел у стола. – Ну и что вас привело ко мне?
– Чрезмерное употребление алкоголя, – на одном дыхании проговорил Эдик.
Ему очень хотелось показаться умным. Как будто пьют только непроходимые тупицы! Сколько писателей и ученых злоупотребляли алкоголем и при этом не переставали творить! А скольких Эдик встречал на своем пути недалеких, глупых людей, ни капли не выпивших за всю жизнь! Все так, но тем не менее ему все-таки хотелось казаться умнее.
– Замечательно, – улыбнулся доктор. – Нет-нет, вы не подумайте, что я радуюсь вашей беде. А то, что это беда, вы поняли сами и вовремя обратились ко мне. Меня радует, как вы точно выразили то, что вас беспокоит. Как мало людей, злоупотребляющих алкоголем, в полной мере осознают, что они больны. Вы согласны со мной?
Эдик кивнул. Он больше не хотел казаться умнее. Он хотел, чтобы это закончилось как можно быстрее. Он хотел домой. А еще он хотел… Очень сильно хотел напиться. В хлам, в дрова…
– Замечательно, – повторил доктор. Улыбка ни на секунду не сходила с его лица. – Ну что ж. Зовут меня Илья Сергеевич. А вас – Эдуард Филиппович, если не ошибаюсь…
– Нет, не ошибаетесь, – едва разлепил губы Эдик. Во рту пересохло. Очень хотелось пить. Водки.
– Процедура наша несложная и поэтому займет… – доктор посмотрел на часы, – немного времени. – Он вышел из-за стола, присел на краешек и посмотрел на Эдика. Пауза затягивалось.
– Доктор, может, начнем? – не выдержав, нарушил тишину Эдик.
– А мы уже начали, – просто ответил Илья Сергеевич. – Вы думаете, мы просто беседуем с вами? Нет! Процесс исцеления начался в тот момент, когда вы позвонили мне. – Доктор хохотнул как-то по-птичьи, и снова тишина. – Ну что ж, – наконец снова заговорил он, и Эдик понял, что это «ну что ж» раздражает его куда больше, чем оскал доктора. – Остался последний этап, так сказать, завершающий. Пройдемте на кушеточку.
Эдуард сел на жесткую кушетку. И все.
Это все, что мог вспомнить Жиров о своем чудесном исцелении. Очнулся он в автобусе, на конечной остановке. Его тормошил водитель. Благо, что жил Эдик в тридцати метрах от конечной остановки. Придя домой, он так ничего и не вспомнил. А во внутреннем кармане куртки нашел этот самый диск. Черт бы его побрал!
Эдик вспомнил о своем нестерпимом желании напиться, которое испытывал там, в кабинете Соколова. Он достал бутылку водки, взял с мойки стакан и наполнил его до краев. Но только сделал первый глоток, как его тут же вывернуло наизнанку.
«Доктор знает свое дело. Мудак!»
Проблевавшись, Эдик решил позвонить Илье Сергеевичу и спросить, откуда взялся диск. Пока в трубке раздавались гудки, он думал, с чего начать разговор. Но стоило только произнести слово «диск», доктор тут же разъяснил, что к чему.
– Да-да, Эдуард Филиппович, это я дал вам диск. Своего рода лечебный сеанс, и довольно эффективный, скажу я вам. Ну что ж. Вам его смотреть нет никакой необходимости. Хотя… Можете посмотреть для профилактики, так сказать. Ни вреда, ни пользы от сеанса вам не будет. Лучше отдайте его уж очень нуждающемуся (на ваш, разумеется, взгляд) человеку.
Эдик знал таких. И немало. Трезвые – ребята неплохие, а выпили – всем места мало. Вот и отдал диск Мишке. Потом фильм оказался у Васьки, прессовщика из третьего цеха. И завертелось. Тот дал его Димке. А может, они его вместе посмотрели? Сколько еще человек его посмотрело перед тем, как он снова вернулся в Мишкин шкафчик, никто не знает.
И нельзя сказать, чтобы Эдику не хотелось посмотреть этот фильм. Очень хотелось, но не на чем. После ухода жены из развлечений у Эдика остались только радиоприемник «Эльбрус» и холодильник «Бирюса».
Когда повесился Мишка, Эдик и предположить не мог, что это произошло после просмотра диска. Но он все равно, как и обещал, позвонил Илье Сергеевичу и сообщил о случившемся.
– Надо же. Ой-ой-ой! А вроде на поправку пошел.
– Не знаю.
– А ведь молодой совсем.
Эдику тогда на миг показалось, что Илья Сергеевич, охая и ахая в трубку, все так же, как и при встрече, продолжает улыбаться.
После смерти Мишки Савельева Эдик заподозрил неладное. Когда повесились Филиппенко и Колпаков, его подозрения укрепились: всему виной курс лечения Соколова!
Последние записи Савельева в «Оперативном журнале» – просто бред сумасшедшего.
«14:35 – позвонил оператор Сысоев с Южной подстанции и сообщил о переключении с фидера № 38 на фидер № 43 в 0:00».
Эта запись была произведена в 16:35. Под следующей записью значилось 0:05:
«0:00 – я не смог переключиться, потому что в ячейке фидера № 38 сидела мертвая старуха».
Мертвая старуха! Черт знает что! Какое, к херам, переключение?! Если бы он тогда не смог переключиться, всех бы на уши поставили. Но этого не случилось, что означало только одно: у Мишки галлюцинации. Мертвая старуха!
Эдик спросил его тогда:
– Что ты делаешь?! Ну, выпил – ложись, спи. Если вдруг переключения – позвони мне или Михалычу. Придем, выручим.
– Я не пил, – твердо ответил Михаил.
– А какого хера ты пишешь этот бред?! – Эдик ткнул ручкой в Мишкину писанину.
– Она была там! – заорал вдруг Савельев.
Эдик, махнув на него рукой, продолжал всматриваться в бессмыслицу, написанную в журнале.
– Они и сейчас здесь, – перешел на шепот Мишка. – Вон, у тебя за спиной.
Чувствуя, как по спине побежали мурашки, Эдик медленно повернул голову. Никого.
– Знаешь что? Тебе надо отдохнуть. На работу пока не выходи. Ну, до Ванькиного прихода. Все наладится, Миша. Иди домой. – И похлопал Мишку по плечу.
Когда Мишка ушел, Эдик еще раз перелистал журнал. Исправить, привести запись в надлежащий вид не получится. Вырвать лист – тоже, все страницы пронумерованы. На последней наклеен листок с количеством страниц и подписью Ивана. Тупик. Эдик пошел на склад и отыскал старые чернила. То, что надо. Вот ими он и залил Мишкины откровения. А через три дня Миши не стало. Доктор снова поохал, так ничего толком и не сказав.
Теперь вот умер Сашка. Сомнений нет – без диска здесь не обошлось. Надо найти его! Найти и уничтожить. Хорошо бы и Соколова вместе с ним. В дежурке диска не было. У Сашки тоже. Оставался только Иван.
«Если и с Иваном что-нибудь случится, я этот диск тебе, Илья Сергеевич, в глотку запихну!»
Иван положил перед собой тетрадь. Еще раз посмотрел на надпись на обложке: «Бойся, что ты проснешься, а они останутся». Странные слова. Взялся за уголок титульного листа, но открывать не спешил. Чувство, будто он подглядывает за кем-то, не покидало. Но все равно это необходимо сделать, поэтому он быстро перевернул обложку. Первые страницы тетради были заполнены цитатами, отрывками стихотворений. Иван не спешил, оттягивая момент, когда он наконец сумеет понять, почему повесился Сашка.
