Как жаль, что ты сейчас не сможешь меня оттянуть. Как жаль. Слишком поздно, братишка, слишком поздно…
В большинстве случаев совесть мучает, когда что-то натворил, а сейчас стало стыдно за то, что он ничего не сделал. Иван не был так привязан к Сашке, как следовало бы. Да, сейчас он понимал, что дорожил Сашкой, но больше всего из троих друзей он был привязан к Лешке Федорову. И на тренировки вместе, и в «Родник».
Иван полистал дальше. Только чистые страницы. Все, дневник закончен. Он взял бутылку. Пустая. В холодильнике тоже пусто. Ваня посмотрел на часы, висевшие над диваном. 20:35. Если поспешить, можно успеть до закрытия магазина. Надо водки купить, да и пожевать чего-нибудь. Он встал и прошел в прихожую, надел куртку и почувствовал, что в кармане что-то лежит. Сунул руку в карман и вытащил диск.
– С тобой я потом разберусь, – сказал он и положил коробку на полочку под зеркалом.
Затем выключил свет и вышел из квартиры.
И только когда Иван поднимался по лестнице с пакетами, полными еды и водки, до него дошли слова друга.
Как жаль, что ты не сможешь меня оттянуть.
Войдя в квартиру, Иван заплакал, как ребенок.
Когда позвонил Эдик и сообщил о смерти первых, кому он дал диск, Илья убедил его, что это совпадение. Кто умирает от просмотра фильма? Нет, умереть, конечно, можно. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг, поперхнуться кусочком диска и так далее и тому подобное. В общем, естественной смертью. Но чтоб повеситься?.. Так он и объяснил Эдуарду. Но сам-то Илья прекрасно знал, какой эффект производила эта запись. На трезвенника, посмотревшего фильм, он никак не повлияет, но вот на алкаша с расстроенной психикой должен действовать как надо. Как надо было Илье.
Калейдоскоп драк, убийств и суицида и нормальную психику тревожил настолько, что после просмотра человека можно отправлять прямо в психушку. А что касается выпивох – просмотр ленты вызывал галлюцинации, которые будут преследовать их до самого конца. Но… Как не хотелось Илье этого «но», а оно все-таки было. Иначе это не лечение, а убийство. Хотя многих и устраивающее, включая жен и детей подопытных.
В фильм были вмонтированы лозунги: «Бросай пить, и они уйдут!», «Не пей, и все закончится!» и еще с десяток призывов бросить пить. Работали они в основном на подсознательном уровне.
Илья знал, что будут смерти, но ему никого не было жалко. Умрут те, кто не захочет бросить пить. Он таких видел еще года два назад, когда работал в наркологической клинике в Подкумске. Им вшивали «торпеды», а через полгода они опять начинали пить.
Однажды пришла жена одного из постоянных клиентов. Соколов всегда задавал вопрос: что заставляет женщин жить с такими? Но ответа он ни разу так и не получил.
«Он наш, и мы его любим», – пришли на ум слова, когда-то очень давно произнесенные мамой.
Женщина попросила вшить мужу ампулу куда-нибудь в такое место, чтобы тот не достал. На вопрос «Зачем?» она ответила, что он не пьет максимум месяц, а потом берет и вырезает «торпеду». Фролов, хирург клиники, вшил ампулу под лопатку. Через месяц на пороге наркологии появилась та же женщина, вся в слезах: «Вырезал, не сам, друзья помогли» – и снова просила помочь. Рассказывала, какой он хороший, когда трезвый. Илья бы и хотел помочь, но картина с подсознательными призывами находилась пока на стадии разработки. Правда, Соколов не забыл о женщине, и через год, когда фильм был готов, попытался связаться с ней. Каково же было его удивление, когда ему сказали, что женщина погибла. Бросилась под поезд. Ей было всего сорок пять лет. Сорок пять! А ее хмырь продолжал пить, но самое главное и страшное – жить.
Нет, ему не было жалко их. В каждом алкаше Илья видел своего отца.
Иван стоял у окна в собственном кабинете. Капли дождя стучали в стекло. Фильм он вчера так и не посмотрел. Напился. Ему было страшно. Он боялся этого диска, как черта. И в то же время ненавидел себя за то, что предает Сашку. Слабое успокоение приносили слова, написанные Сашей: «Ни в коем случае не смотри этот фильм». Вот он и не смотрел.
«Сегодня вечером обязательно посмотрю», – мысленно пообещал он себе.
В дверь постучали. Иван от неожиданности подпрыгнул.
– Войдите!
На пороге стояли Макс и Лешка.
– Здорово, Ванюха!
– Здорово.
– Мы, это… – Лешка поднял перед собой пакет. В нем что-то звякнуло.
– Закрой дверь, – сказал Ваня Максу.
После того как сели за стол и выпили, Ваня решил рассказать друзьям о дневнике и фильме. После выпитого в голове начало проясняться и предстоящий просмотр фильма уже не казался таким страшным. Рассказ занял минут десять, но Ивану показалось, что прошло не меньше часа.
– Я вот что думаю, мы должны посмотреть этот фильм. Вместе. Может, он так действует только на одиночек? – Макс разлил водку по стаканам.
– Если это именно то кино, о котором идет слух, ну, помнишь, мы тебе рассказывали, тогда вряд ли. Димка с Васькой его смотрели вдвоем. – Лешка взял стакан и выпил, не дожидаясь остальных.
– Откуда ты знаешь, вдвоем они его смотрели или вшестером?! – возмутился Максим.
– М-да. Откуда вообще взялся этот диск? Почти за две недели никто о нем и… – Вдруг Иван осекся.
– Ты что, Ванюх? Мертвяков увидел, что ли?
– Вчера Антонина Федоровна мне сказала, что приходил Эдик и спрашивал о диске.
– Эдик, Эдик… Это твой, что ли?
Иван кивнул:
– Именно.
Раздался телефонный звонок.
– Что, не возьмешь?
– Да ну их!
Посидели еще немного. Водка скоро закончилась.
– Ну что, Ванюх, я метнусь в «прачку»? – спросил Макс.
– Что-то не очень охота эту бурду хлебать.
– Ну, за проходную я сейчас не пойду. Потом назад хрен пустят. Сегодня этот, с бульдожьей мордой, дежурит.
– Ладно, давай. – Иван достал из кармана пятьдесят рублей. – Неси это говно. Хорошую водку «У Захара» попьем.
Максим взял деньги и вышел из кабинета. Лешка закрыл за ним дверь.
– Ну, что с Эдиком делать будем? – спросил он, вернувшись на свое место.
– Что с ним сделаешь? Для начала поговорим, а там поглядим.
– А что ты думаешь о Мишке? Может, он на работе что вытворял?
– Сначала я думал, что он повесился совсем по другой причине. У него там, на старой работе, что-то не так было. Вроде как прежние дружки мозг выносили. Но после того, как Эдика заинтересовал этот диск, я не знаю, что и думать. Сам посмотри.
Иван встал, пошатнулся и направился к столу. Он достал журнал, вернулся к Лешке.
– Вот. – И открыл тетрадь на странице, залитой чернилами.
– И что, никто не наказан? – Лешка присвистнул и осмотрел пятно.
– А некого наказывать. Мишка повесился. – Иван ткнул пальцем в другую страницу. – Смотри, здесь Мишка пишет: «Смену сдал, смену принял». То есть все нормально.
– А после Мишки кто обычно заступает? – Лешка наклонил голову.
– Именно! Эдик что-то знает! – вскочил со стула Иван.
– Да погоди ты! Садись. Сейчас мы выпьем и все обмозгуем. Эдик никуда не денется. Когда он дежурит?
Телефон снова зазвонил. Оба повернулись в сторону аппарата и, не найдя там ничего интересного, продолжили разговор.
– Так, – задумался Иван. – Он сегодня сменился. Значит, послезавтра. Да, точно, он меняет новенького.
– Ну, вот тогда мы с ним и потолкуем.
Раздался стук в дверь – одинарный, двойной, одинарный.
– Придурок! Конспиратор хренов, – улыбнулся Лешка и пошел открывать.
– Ну что, быстро я? – с порога произнес Максим. – Я это, Ванюш, две взял. А то, так прикинул… Ну это, чтоб второй раз не бегать.
Иван махнул на него рукой и закрыл журнал.
– Не спеши. Я тебе сейчас одну фишку покажу. – Лешка взял у Ивана журнал. – У тебя карандаш есть?
– Да. – Иван встал и пошел к столу. – А зачем он тебе?
– Мы же с тобой хотим узнать, что скрывает это пятно?
– Ну, хотим. – Иван протянул ему карандаш, погрызенный на конце (школьная привычка).
– Помните, в детстве? – Лешка посмотрел на приятелей и открыл журнал. – Мы брали монетку и клали на нее лист бумаги.
– Ну. – Если Иван хоть что-то понимал, то Макс был в абсолютном неведении.
– Ну – баранки гну! В общем, здесь тот же принцип. Человек пишет, надавливая на ручку, которая оставляет не только надпись на этом листе, но и вмятины на другом. – Леша перевернул страницу и показал на ту, что под ней.
– Этот лист – последний!
– Отпечаток на обложке тоже сгодится. Ну что, поехали? – Лешка вопросительно посмотрел на Ивана. Тот молча пожал плечами.
– Может, давайте выпьем сначала? А то у меня от ваших умозаключений мозги плавятся, – достал Макс бутылку.
– Подожди ты! – остановил его Лешка.
– Ладно, давай смотреть, что там Мишка написал. – Иван склонился над «Оперативным журналом».
Лешка на мгновение засомневался. А что, если ничего не выйдет? Что, если Мишка недостаточно сильно давил на авторучку и на этой странице никаких следов нет? Но когда он, наклонив карандаш, начал заштриховывать страницу, сразу понял, Мишка давил как надо, удивительно, что бумагу не порвал. Закончив, Лешка откинулся на спинку стула и торжественно произнес:
