Ознакомительная версия.
Глаза старушек затуманились.
– Ради Нового года простим девочку, – вздохнула Лидия Алексеевна. – Война её заинтересовала: раньше войну-то по телевизору показывали, а теперь там один разврат, комеди-клабы да убийства, негде про свою историю узнать. Ой, девчата, вспомните: сами такими были – куда только не лазали.
Петрович заложил засов на место, подергал дверь – она не колыхнулась, и все вернулись на кухню, готовить салаты к новогоднему столу.
Бабуля погрозила мне пальцем и взялась делать селёдку под шубой.
Юля начала резать оливье.
Петрович пошёл писать заявление в полицию.
Я затащила Илью в нашу комнату и с волнением предложила:
– Хочешь, спустимся по черной лестнице вместе?
– Зачем?
– Не могу сейчас объяснить, но прошу тебя: давай прямо сейчас пойдем на улицу через чёрный ход.
Я не знала, как рассказать Илье, обо всём, что случилось вчера: вдруг прогулка по Петербургу 1913 года – глюки, сон, мираж?
– Хорошо, давай сходим, – согласился наконец Илья.
– Оденься похуже, – попросила я. – Там грязно и темно. Пальто старое есть?
Про грязь я соврала, боялась: Илья наденет стильную куртку с серебристыми полосками, и петербуржцы на нас будут оглядываться.
– Встречаемся через пять минут у нашей комнаты, – скомандовала я. – Тихо, по-одному, проскочим через кухню, а то опять будет шум.
– Все зависли над салатами, на нас никто и не глянет.
Илья ушёл искать старое драповое пальто, а я залезла в шкаф и вытащила чёрную бабушкину юбку: поддела её под пуховик – прикрыть ноги, стянула на талии ремнём, на голову повязала шерстяной платок. Поглядела на себя в зеркало: ну и пугало! Но ничего не поделаешь, ходить в шортах накануне Рождества 1914 года опасно. Ещё в полицию заберут!
Мы с Ильей по очереди прошли в людскую и осторожно закрыли дверь на кухню.
– Какая, интересно, на улице погода? – нарочно спросила я, чтобы заставить Илью посмотреть вниз, во двор.
– Судя по тому, что асфальт сырой и машины блестят – дождь, – сказал он.
Мы тихонько вынули многострадальный засов, вышли на темную площадку, прикрыли за собой дверь, схватились за руки и, спотыкаясь и осторожно нашаривая ногами ступеньки, пошли вниз.
Я с нетерпением вглядывалась вперед: что ждёт нас на улице, окажусь ли я снова в прошлом?
Илья толкнул дверь, спустился с крыльца и удивленно сказал:
– Не понял!..
Перед крыльцом высился сугроб! Рядом – поленница дров.
Весь двор был усыпан снегом, он так сверкал на солнце, что было больно глазам.
И опять стояла телега с лошадью!
– Мы куда вышли? – спросил Илья. – В соседний двор что ли? Он с восторгом повернулся ко мне:
– На лестнице есть потайной ход?! Ты догадалась?! Мы на другую улицу попали? Ух ты! Ты узнала, что лестница ведет не во двор, и поэтому решила проверить? Класс!
Я улыбалась и мотала головой: не угадал, это наша улица, и наш двор. Только век другой: мы стоим в снегу в 1913 году.
– В каком смысле? Кино снимают? Стереотип мышления! Я вчера тоже так подумала.
– Илья, посмотри на меня, слушай внимательно: мы вышли в прошлое! На дворе 1913 год!
– Понял: я сплю, ты мне снишься. Можно, я тебя обниму? Ведь это сон и ты всё равно об этом не узнаешь.
Да, я разрешаю себя обнять, но мы сейчас не спим: лестница выводит в прошлое! Пойдем на канал, сам поймёшь.
Я схватила Илью за руку и потащила по знакомой тропинке в снегу, через калитку, на задворки Садовой.
– Смотри: где реклама? Где машины? Где подсветка? Никольский собор другого цвета. Сейчас будет столовая, заметь, кто оттуда выйдет?
Словно в доказательство моих слов, из харчевни выбрался бородатый парень в тулупе и валенках.
– Ряженый? Реконструктор? – растерянно предположил Илья.
Я не ответила, показала на крыши, утыканные трубами – из труб валил дым.
Мы вышли за угол, на Садовую: проехал трамвай, вагон тащили две лошади.
Шли дамы в шляпках, господа в котелках, простой народ сплошь в дублёнках.
Илья смотрел то на вывески с буквами «ъ» на конце слов, то на меня.
– Обратил внимание: ни у кого мобильников, плееров, планшетов, наушников?
Этот аргумент почему-то стал для Ильи решающим.
– Ух, ты, выходит, мы в прошлом? – скорее сказал, чем спросил он.
– Иес! Знакомьтесь, Петербург 1913 года. Это – наш дом, вот тебе и «ух ты»!
– Моё окно, – указал Илья. – Интересно, кто из него сейчас на нас смотрит? Ничего не видно, замёрзло! А парадное?
– Куда оно денется, на том же самом месте, хочешь зайти? Я вчера уже заглянула на огонек. Не поверишь: на лестнице ковер, пальма, привратник, в камине огонь.
Мы перешли улицу, Илья приоткрыл дверь, с удивлением бросил взгляд на овальное стекло, и заглянул в парадное.
– Вы к кому, сударь? – спросил привратник, невероятно похожий на Петровича.
– Ошибся нумером, – ответил Илья и закрыл дверь. Мы захохотали.
– Зайдём в продуктовый? – предложила я.
– Обязательно! Интересно, в 1913 году макароны и сосиски были? Я кивнула:
– Только сосиски не продают, потому что рождественский пост.
– Ты хотела купить в прошлом сосиски? – начал смеяться Илья. – Представляю, Тамара Павловна спросит: «Сосиски свежие? Что-то очень странные на вид, похоже, сто лет им в обед».
Мы зашли в магазин продуктов, знакомый продавец раскланялся со мной.
– Да ты здесь постоянный клиент? – сказал Илья.
Я взяла его за плечи, развернула к дверям и показала на бесплатные конфеты на выходе:
– Возьми доказательство.
– Доказательство чего?
– Что нас не глючит.
На улице я потащила Илюшку назад, во двор, но он упирался: хотел ещё подышать воздухом прошлого!
– Илюшка, вдруг нас начнут искать, Новый год на носу, надо готовиться.
Мы договорились завтра сходить в прошлое еще раз, вошли на черную лестницу, вновь схватились за руки и без всяких приключений поднялись на четвертый этаж.
Вошли в людскую, закрыли дверь, заложили засов.
Илья подошёл к окну, посмотрел вниз, на машины и асфальт, и, глядя сквозь меня, пробормотал:
– Что это было?!
К обеду вернулся Николай Петрович, и не один – с полицией и служебной собакой!
– Не хотели идти, давайте, мол, после Нового года, – шепнул он бабуле. – Но от меня так просто не отвертишься: пришлось показать удостоверение ветерана органов внутренних дел, как никак, по молодости сам на мотоцикле район патрулировал, отец мой после войны с бандитизмом боролся, и дед в чрезвычайном комитете родине долг отдавал!
Два полицейских прошли вслед за соседями на кухню и осмотрели место происшествия: шкафчик открыт, фарфор исчез, но ни на стеклах, ни на дверце, ни на полочках не оказалось ни одного свежего отпечатка пальцев.
Ознакомительная версия.
