Ознакомительная версия.
– Да уж скорее цирком!, – я сделал попытку подняться и податься в другое общество, чтобы избавиться от этой настырной особы.
Но та вновь начала цепляться за мои рукава и выглядела в тот момент как побитая собака. Был бы у нее хвост, она, несомненно, начала бы им подхалимски вилять в попытках задобрить грозного хозяина.
Тут моему терпению пришел конец и я зычно призвал на помощь хозяина кабака, который ни на минуту не покидал заведения, приглядывая за происходящим и, быть может, намереваясь даже принять участие в запланированной оргии.
Велев ему удалить из бара всех шлюх, в одночасье мне опротивевших, я изможденно откинулся на спинку кресла и продолжил потягивать пиво, наблюдая, как исполняется мое пожелание. Поначалу проститутки были крайне обескуражены столь позорным провалом, но узнав, что я так или иначе намерен заплатить им по полному тарифу, вновь расцвели и даже поочередно, кривляясь и гримасничая, что, видимо, должно было считаться кокетством, пожелали мне дальнейшего приятного вечера, не приминув выразить надежду на новую встречу, когда я буду в более подходящем состоянии духа. Я лишь устало отмахнулся от их слащавых бредней.
Так долго изводившая меня девица покинула помещение последней, продолжая делать мне какие-то знаки и умоляюще вздрагивать ресницами. Я не остановил ее.
– Это Грета, – доложил мне хозяин бара,- Не знаю, зачем она вообще сегодня явилась сюда, словно одна из шлюх. Ранее не водилось за ней таких наклонностей.
Он недоуменно пожал плечами.
– Разве она не проститутка?,- я удивленно поднял брови.
– Упаси Бог! Ученая девочка, из хорошей семьи. Беда только там случилась – оба родителя погибли года два тому назад. Поехали куда-то, не то по делам, не то на отдых, да и не вернулись по сю пору. Сначала все думали – найдутся, мало ли чего там… Да потом донеслось, сгорели якобы заживо в машине. Они – не они, неясно. Вот такие дела тут. Грета могла бы, конечно, неплохое место в городе получить – отец-то ею шибко гордился, говорил, выйдет в люди дочка… Вроде, юристом быть хотела или что-то в этом роде, я не очень разбираюсь… Да бабка стара совсем, ухода требует, из дома совсем не выходит. Скоро, чай, помирать соберется. Вот Грета и живет пока здесь, у нас, хотя, вроде, и жених в городе имеется. Но это и правильно, я считаю. Старикам надо должное воздавать. Успеет еще нажиться, да с чистой совестью.
И, практически без паузы и всякой видимой связи, добавил:
– А девок-то Вы понапрасну отринули. Добрые девки – по всей округе для Вас собирал…
Голос его зазвучал несколько обиженно, как будто он был уязвлен до глубины души моим пренебрежительным отношением к его стараниям. Я поспешил заверить его, что в следующий раз все будет иначе и что я высоко ценю его заботу обо мне. Кабачник немного повеселел и присел напротив меня, дабы угоститься пивом, которого во втором бочонке оставалось еще изрядно.
Я же, признаться, испытывал чувство жгучего стыда, вспоминая, как навеличивал шлюхой порядочную девку. Да ладно… Шлюхи тоже бывают порядочными. А порядочные – шлюхами. И вообще мне стало казаться, что целомудрие и проституция – отнюдь не антиподы, как принято считать в нашем ханжеском обществе, а неотъемлемые части одного целого.
Да… Не перебрал ли я сегодня с пивом..?
– Что ж она Вам наговорила? Грета, будь она неладна? Или показалось мне, что это из-за нее у Вас пропало воодушевление?
– Ничего особенного, приятель. Все те же байки, про дом да про хозяйку. Надоело мне все это, дальше некуда. Якобы, бабка ее какую-то тайну поведать может и все такое.
Я снова махнул рукой, показывая, как я утомлен всеми этими глупостями. Хозяин же, напротив, в миг посерьезнел и даже отставил кружку, которую как раз собирался осушить.
– Бабка, говорите? Это может быть не так безобидно, как кажется… Старуху эту уважают у нас, хоть и видят редко. Мол, мудрость в ней житейская да глаз зоркий. Коли уж старая заволновалась, не стал бы я на Вашем месте просто так отмахиваться, послушал бы. На краю могилы нет резона людям врать да сказки придумывать. Может, и впрямь имеет она, что сказать. У Вас-то там, в больших городах, все больше на науку опираются да на исследования ученые, а мы здесь чутьем живем да старых людей почитаем. Иной раз-то, может статься, не меньше пользы от этого.
– Чего ты-то заныл? Дадите вы мне спокойной жизни наконец? Куда ни повернись, одни взгляды косые да советы непотребные! Может, объяснишь мне, коль разумный такой, чего полдеревни от меня шарахается? Не урод вроде, не прокаженный, и слог мой к людям уважительный. Или ко всем чужакам неприязнь у вашего народа?
– Не неприязнь тут, парень… Тут другое… Народ добросердечный и гостеприимный у нас, всегда рад будет, если кто внимание уделит нашему захолустью. В старые времена даже солдаты чужие на стол и кров могли рассчитывать, ибо душа человеческая превыше всех распрей. Да только… Душу-то свою ты на заклание ведешь, на беду себя обрек и нас туда же тянешь. Всем горе будет через это…
– Да через что же, черт тебя дери?!- вскипел я. -Что здесь происходит, в конце концов? Как вас-то мои дела касаются?
То, что кабачник перешел на более простую форму общения, мне даже импонировало, но выслушивать от взрослого, кажущегося разумным человека те же причитания, что от истеричных баб, было выше моих сил. Преданья-преданьями, а толика трезвого мышления должна все-таки оставаться в любой ситуации.
– Не тот постоялый двор избрал ты себе, парень. Черно там все, проклято. Давно заброшена усадьба, и подступаться к ней никто не решался до тебя. Даже вороны над ней не летают и гнезд в тех деревьях не найдешь. А ты утверждаешь – хозяйка у тебя есть…Последняя владелица того дома уж много лет назад как сгинула и, верь уж мне, нехорошо сгинула… Пугаешь народ, муть со дна стакана поднимаешь. Боятся люди – разбудишь ты зло вековое…
– Так уж никто и не решался? А колодец-то во дворе почти новый! Или хозяйка собственноручно выкопала?
– То другое…- владелец бара нетерпеливо отмахнулся. – Лет двенадцать тому назад бригада из города приезжала, не в курсе они были… Кто-то нанял, видать. Да вот кто только, ни нам ни им неведомо было. Выкопали за день да убрались восвояси. А мы остались.
Он перегнулся через стол и положил свою ладонь мне на плечо.
– Уходи оттуда, не будет там добра, истинно тебе говорю. Стоит ли рисковать бесцельно?
С меня было довольно.Я сбросил его руку с плеча, поднялся и молча вышел из бара. Хозяин не обернулся и не окликнул меня. Он сказал, что хотел сказать, и я слышал его.
Дождь не прекратился. Мелкая водяная пыль летела в лицо и за шиворот, к тому же ветер был встречным, что добавило неудобств. Я решил идти пешком – еще одну нотацию, на сей раз от таксиста, мне было не вынести. Отойдя пару сотен метров, я хватился зонта, который по рассеянности своей оставил в баре, но возвращаться не стал. В голове была полная сумятица, несмотря на то, что пары пива, подгоняемые душевной нестабильностью, почти выветрились, а может быть, именно по этому. Началось похмелье, и тяжесть в голове не добавляла радости от проведенного вечера. Я мечтал побыстрей добраться до дома, умыться и лечь в постель, отложив все размышления на завтра. Слишком много несуразностей мне пришлось выслушать и анализировать их с больной головой я не хотел и не мог.
Ознакомительная версия.
