Осторожно и постоянно оглядываясь на решившего идти за мной сэра, я дошла до кухни. Обернувшись, поинтересовалась:
– Вы со мной?
В сумраке неосвещенного светом от огня пространства глаза у некоторых все больше вынуждали подумать о целесообразности ношения с собой счетчика Гейгера.
– Слушайте, а вы в Чернобыле бывали? – решила на всякий случай спросить я.
– Нет, – несколько недоуменно ответил лорд.
– А выглядите так, словно все каникулы там проводите, – ляпнула я.
После чего отчаянно начала дергать ручку двери, а та почему-то не хотела открываться.
– А вы к чему сейчас это сказали? – недоумевал сэр маньяк.
А чтобы я еще знала!
– Это нервное, – призналась я сэру Сонхейду.
– Есть причины нервничать? – очередной вопрос.
– Да! – Я ударила неподатливую дверь ногой. – Имеются.
– Озвучьте! – и почти приказ ведь.
Я перестала безуспешно сражаться с дверью, развернулась и, резко выдохнув, ответила:
– Вы.
В очередной раз посмотрела на него, увидела все ту же аномалию и добавила:
– Я вас боюсь.
И так как галлюцинации исчезать не желали, то есть глаза все еще светились, то снова добавила:
– Очень. Вы страшный. И кажется, сумасшедший. А еще родом из Чернобыля.
– Я не был в Чернобыле, – с усмешкой заверил меня лорд, подходя ближе и ближе.
Ближе настолько, что вскоре вновь нависал надо мной. Агрессивное поведение, очень агрессивное, так ведут себя, когда хотят подавить сопротивление. У уличных бойцов такое частенько в манерах проскальзывает, нам это на тех же курсах самообороны рассказывали. Но… о какой агрессии может идти речь, если сэр Сонхейд не запугивал, нет, весь его вид, его движения, его взгляд, скользящий от моих губ до груди и обратно, выражал нечто, в корне противоположное агрессии.
– Значит, не были? – прошептала я, чуть ли не вжимаясь в дверь, лишь бы хоть на полшага отойти от лорда.
– Ни разу, – вкрадчиво прошептал Сонхейд, пристально изучая взглядом контур моего рта.
– Да? – В горле пересохло, и я, сглотнув, выдала: – Тогда я себя боюсь, потому что у меня стойкие галлюцинации, а значит, я, кажется, тоже психическим здоровьем не отличаюсь.
– Печально, – без капли сочувствия произнес лорд, делая те полшага, что еще составляли мое призрачное личное пространство. – Придется вас вылечить.
– Что? – Мне его предложение категорически не понравилось. – А как?
Сэр Сонхейд вдруг прижал меня к двери всем своим могучим телом, склонился к моему лицу и выдохнул:
– Шоковая терапия, Ким, самый действенный метод.
И сильные, властные, жадные губы накрыли мои собственные, сминая в почти болезненном поцелуе.
Я замерла!
Застыла, оцепенела от ужаса.
И поцелуй из болезненного вдруг стал очень нежным, едва ощутимым, бережным, осторожным, уносящим куда-то далеко, прочь от осознания себя в этом замке… И в какой-то момент я закрыла глаза, невольно отдаваясь во власть Сонхейда…
Несколько минут на грани обостренных чувств под шум завывающего за каменными стенами ветра, под треск горящих в камине дров… Я таяла. Просто таяла, чувствуя, как слабеют ноги, не в силах удержать, и едва начала сползать вниз по двери, ухватилась за его рубашку, руки скользнули вверх, пытаясь найти более надежную опору… И ладони ощутили напряженные канаты внушительных мышц.
Страх накрыл волной осознания в единый миг! Я вздрогнула! Отпрянула и ударилась головой о дверь… так больно.
И услышала рык!
Глухой утробный рык, прорвавшийся откуда-то из груди лорда владельца замка, а в следующее мгновение его ладонь легла мне на затылок, решительно отстраняя от двери, но в то же время вновь привлекая меня к губам Сонхейда.
И он рычал! Тихо, едва слышно, но он и так страшный, а теперь, когда с рычанием жадно целовал, это оказалось более чем жутко.
Я закричала, попыталась оттолкнуть, отвернуться, сделать хоть что-то, и ответ на мое сопротивление последовал мгновенно!
Мужчина прижал меня гораздо сильнее, затем втиснул ногу между моих бедер, полностью проигнорировав отчаянное сопротивление, и все это не прекращая властного поцелуя ни на секунду. Не прерываясь, не останавливаясь, не позволяя вдохнуть и продолжая подчинять собственной силе! И у него вполне этой силы хватало, чтобы одной рукой сжать волосы на затылке, фиксируя окончательно и совершенно беззащитную перед его мощью меня, а второй начать поднимать подол платья. И я не могла ничего с этим сделать, я была в западне, я не могла даже пошевелиться, практически на вкус ощущая его власть…
Но Сонхейд на этом не остановился!
Скользящая по чувствительной от напряжения и борьбы коже ткань платья и шершавая властная ладонь, проникающая под подол. Я вскрикнула, забилась в бессильной попытке в очередной раз вырваться и замерла, едва его пальцы накрыли то, что осталось без защиты, едва он вынудил раздвинуть ноги.
Прекратил демонстрировать силу и Сонхейд. Язык осторожно скользнул по моей нижней губе, вторая ладонь начала нежно поглаживать затылок, а пальцы, посягнувшие на самое интимное, не совершали никаких движений, словно давая привыкнуть к этому прикосновению.
А затем едва слышно, так тихо, что я едва расслышала, он прошептал:
– Не сопротивляйся, пожалуйста, Ким. Не надо.
И, не позволяя мне даже попытаться ответить, Сонхейд вновь начал целовать, но с такой нежностью и страстью, с такой безграничной осторожностью, что в какое-то невероятное мгновение мои кулаки разжались… Я даже не знаю почему, но разжались. Я перестала сопротивляться и, скользнув по его груди дрожащими ладонями, остановилась, едва ощутила, как сильно бьется его сердце, сильно и все ускоряясь. И запах… странный аромат леса, который заставляет забыть о том, что мы в замке…
Стоило мне расслабиться, его пальцы стали ласкать меня там, нежно, осторожно, совершенно бесстыдно и удивительно приятно. И в какой-то момент из меня вырвался стон…
Сердце Сонхейда замерло на миг… Я отчетливо это ощутила, – а затем забилось с утроенной скоростью, как после быстрого бега, как если ты прыгаешь с парашютом и раскрываешь его в самый критический миг… И чувствуя, как его губы размыкают мои, плотно сжатые, как язык проникает, стремительно захватывая в плен безвольный мой, я вдруг поняла, что теряю… просто теряю связь с миром, с собой, с реальностью, растворяясь в этом странном, но таком сильном мужчине, теряясь в нем и чувствуя только его… Его руки, его губы, его дыхание…
Звонок телефона как-то совсем неожиданно нарушил покой замка, в котором начали твориться совсем уж интимные вещи. Нарушил и… разрушил!
Сэр Сонхейд замер, я начала осознавать происходящее, а телефон продолжал безжалостно уничтожать что-то, что даже родиться не успело. Противный, резкий, вызывающий желание схватить его и разбить об стену. И звонящий, звонящий, звонящий… непрерывно!
