Что ж, ясно. В этом городе лишь один человек настолько подл, чтобы причинить Дорис такие неприятности.
Она не стала тратить время на пререкания с Уотли. Подавив досаду, отправилась к дому знакомого, где и разжилась необходимыми на первое время припасами. Сейчас Дорис ценила дороже бриллиантов каждую минутку светлого времени суток, ведь ночью ее ждала битва с демоном, битва не на жизнь, а на смерть. Вне зависимости от того, что происходит вокруг, она обязательно должна вернуться домой до сумерек — Ди, прежде чем уехать, твердо внушил это девушке. Дорис все понимала, но…
Загружая в телегу последнюю упаковку сушеного мяса, девушка кусала губы. Дэн с улыбкой повернулся к сестре, и лишь мельком она заметила прежнее разнесчастное выражение его физиономии. Парнишка делал все возможное, лишь бы не огорчать сестру. Дорис понимала это, и потому сердце ее переполняли тревога, печаль — и неизбывная ярость. Рука девушки непроизвольно стиснула рукоятку кнута. Да, есть лишь одна мишень, на которую можно направить свой гнев.
— Черт, я забыла заглянуть к доктору Ферринго! — воскликнула Дорис с напускным волнением. — Подожди здесь. Как бы кто не стащил наши покупки, так что не покидай повозку.
— Сестренка…
Мальчик словно что-то почувствовал, но Дорис отмахнулась:
— Эй, стыдно такому большому парню корчить такие рожи. Если бы Ди увидел твое унылое лицо, он бы посмеялся. Не беспокойся, я мигом обернусь, и все будет в порядке. У нас ведь все всегда путем, верно? — Высказавшись ласково, но твердо, Дорис быстро зашагала по улице, не дав Дэну возможности возразить.
«В этот час наши мерзавцы, наверное, в „Черной лагуне” или в „Пандоре”. Я научу их уму-разуму!»
Девушка не ошиблась. Едва распахнув двери в салун, она увидела Греко и его банду; подонки же, заметив девушку, с ухмылками повыскакивали из-за стола. На ходу пересчитав их — семеро! — Дорис прищурилась: невозможно было не обратить внимания на одежду Греко.
Все его тело сверкало. С головы до пят Греко окутывало металлическое облачение — так называемая боевая форма, своего рода оружие. Дорис никогда не видела подобных костюмов, но удивление быстро прошло, и, состроив презрительную гримаску, означающую: «Похоже, придурок грабанул поезд с новомодными шмотками», девушка направилась к недругу.
— Ты так разозлился из-за случившегося утром, что подговорил старину Уотли ничего нам не продавать, верно? И после этого ты называешь себя мужчиной и человеком? Да ты низший из низших!
— Что за вздор ты несешь? — издевательски фыркнул Греко. — Не желаю слушать болтовню особы, которая скоро станет игрушкой вампира. Благодари свою счастливую звезду за то, что мы еще не разнесли повсюду эту маленькую пикантную новость. Заруби себе на носу, что то же самое повторится и в следующем месяце, и в последующем, и так далее. Сегодня, похоже, тебе удалось наскрести кое-что, но сколько продержатся твои теплицы и коровы на этих крохах? Недели две, если повезет. Конечно, если ты все еще будешь ходить среди живых и отбрасывать тень. Впрочем, очень скоро еда тебе не потребуется, а вот насчет твоего бедного маленького братца…
Подлые комментарии еще не стихли, а в игру уже вступил хлыст. Плеть обвилась вокруг боевого шлема; девушка вложила в удар всю свою силу, рассчитывая повалить противника. Ее дерзость была порождена неведением, однако Греко — или, скорее, его костюм — не сдвинулся ни на дюйм. Правой рукой негодяй перехватил конец кнута, легкий рывок — и оружие девушки перешло к Греко.
— Думала, я каждый раз буду попадаться на этот фокус, сучка?
Пусть и потрясенная, Дорис была истинной дочерью охотника — она отпрыгнула почти на шесть футов. За прыжком девушки пристально следили глаза, горящие ненавистью и похотью.
— Не забывай, что городом заправляет мой папочка. Ничто не помешает нам устроить так, чтобы ты и твой тупой братец сдохли от голода.
Дорис вздрогнула и не сумела этого скрыть — мерзавец говорил чистую правду.
Хозяйственной жизнью в деревне обычно руководил комитет, но в городе, несомненно, наивысшим авторитетом пользовался мэр. В жестких условиях Фронтира требовалось принимать быстрые и жесткие решения, чтобы спасти поселенцев от скорой гибели. Монстры, мутанты, бандиты — множество голодных глаз неотрывно следят за Рансильвой. Продажа и покупка товаров, естественно, относятся к хозяйственной жизни. Запретить магазину вести торговлю проще пареной репы. Поставленный перед выбором — жизнь или смерть его бизнеса, — старина Уотли волей-неволей подчинился давлению. Для Дорис же в ее нынешних обстоятельствах двухдневная поездка за покупками в Педро, ближайшую соседнюю деревню, являлась делом немыслимым. К тому же ясно, что Греко и его дружки, несомненно, попытались бы остановить ее.
— Ну и гад же ты, Греко. Плевать мне на твоего папочку… — Голос Дорис дрожал от гнева.
Не обращая внимания на ее слова, Греко продолжил:
— А вот кабы ты сделалась моей женой, все было бы по-другому. У нас все схвачено, так что, когда отец уйдет в отставку, влиятельные люди в городе позаботятся о том, чтобы следующим мэром стал я. Ну, что скажешь? Не передумала? Вместо того чтобы надрываться на своей захудалой ферме, ты могла бы носить самые роскошные тряпки и есть только отменные деликатесы. Дэну это тоже придется по вкусу. А этого отвратного бродягу мы прогоним, я уж сумею защитить тебя от вампира сам. Ты удивишься, сколько охотников на нежить примчится сюда, если потрясти кошельком. Итак?
Вместо ответа Дорис придвинулась ближе.
«Гм, только посмотрите — прикидывается несгибаемой, а сама-то все-таки как-никак женщина», — подумал Греко за миг до того, как Дорис плюнула в ненавистную рожу. Плевок попал на затемненное забрало шлема.
— Ты… ты сумасшедшая сука! Я пытался с тобой по-хорошему, а ты, ты!..
Греко еще не привык к форме — правая рука неудачно скользнула по стеклу лицевой пластины. Но едва забрало очистилось, сынок мэра неожиданно — девушка даже не успела отскочить — схватил Дорис за талию и притянул пленницу к себе. Боевая форма, купленная пару часов назад у бродячего торговца, была, конечно, подержанной и низкокачественной, но сама конструкция — ультраэластичная стальная броня, созданная на основе усиленной органической псевдокожи, натянутой поверх электронной нервной системы, — втрое повышала скорость и вдесятеро увеличивала силы владельца. Греко крепко держал Дорис, и вырваться она не могла.
— Что ты творишь? Отпусти меня! — крикнула девушка, отвешивая обидчику пощечину, но лишь больно ушибла ладонь.
Греко, без труда удерживая одной левой обе руки Дорис, поднял девушку на фут над землей. Шлем с железным скрежетом раскололся посередине, открывая лицо, обезображенное дьявольской похотью. Из угла самодовольно ухмыляющегося рта свешивалась нитка слюны. Не обращая внимания на негодующий взгляд Дорис, Греко заявил:
