[Давайте на время забудем об этом, господа, и поговорим о том, что творится сейчас. Если вам нужна моя помощь и помощь Луизы, вам лучше нам все рассказать.]
Они испуганно переглянулись и опять повернулись к Ральфу.
Лахесис: [Ральф, ты сомневаешься в том, что все эти люди могут погибнуть? Если так…]
[Нет, но мне надоело, что мне каждый раз тычут ими в лицо. Если бы здесь случилось землетрясение, которое служило бы Предопределенностью, и число жертв исчислялось бы не тысячами, а десятками тысяч, вы бы и пальцем не пошевелили, правда? Так что такого особенного в конкретно этой ситуации? Я хочу знать!]
Клото: [Ральф, не мы создаем правила, мы с тобой в равных условиях. Мы думали, ты понимаешь.]
Ральф вздохнул.
[Вы снова пытаетесь меня заболтать, и при этом теряете время, свое время, кстати.]
Клото, мрачно: [Ладно, может быть, та картинка, которую мы тебе показали, была не совсем понятной, но у нас было мало времени, и мы были очень напуганы. И ты должен был это понять, несмотря ни на что… эти люди погибнут, если ты не сумеешь остановить Эда Дипно!]
[Да плевать мне на этих людей, по крайней мере на данный момент. Сейчас меня волнует только один из них – тот, который принадлежит Предопределенности и которым нельзя пожертвовать из-за какого-то психа, который летит сюда к нам с хреновой тучей взрывчатки и прочей опасной дряни. Кого вы не можете отдать Случаю? Кого? Это не Дей, случайно? Не Сьюзан Дей.]
Лахесис: [Нет. Сьюзан Дей – она и так принадлежит Случайности. Она нас не волнует.]
[Тогда кто?]
Клото с Лахесисом снова переглянулись. Клото еле заметно кивнул, и они оба вновь повернулись к Ральфу. Лахесис снова поднял два пальца правой руки и создал изображение. На этот раз Ральф увидел не Макговерна, а маленького мальчика с челкой и шрамом на переносице, похожим на загнутый крючок. Ральф узнал его сразу: это был мальчик из подвала в Хай-Ридже, тот, у которого мама вся в синяках. Тот, который назвал их с Луизой ангелами.
Их поведет ребенок, подумал он, пораженный до глубины души. Боже ты мой. Он недоверчиво посмотрел на Клото с Лахесисом.
[Я все правильно понимаю? Все это вот из-за этого мальчика?]
Он ожидал, что ему снова начнут вешать лапшу на уши, но ответ Клото был простым и четким: [Да, Ральф.]
Лахесис: [Сейчас он находится в Общественном центре. Его матери, чью жизнь вы с Луизой сегодня уже один раз спасли, около часа назад позвонила няня и сказала, что она сильно порезалась стеклом, поэтому сегодня вечером она не сможет сидеть с ребенком. И было уже слишком поздно искать другую няньку, а эта женщина так ждала того дня, когда она встретится со Сьюзан Дей… пожмет ей руку, может быть, даже обнимет. Сьюзан Дей – ее кумир.]
Ральф, который прекрасно запомнил синяки на лице у той женщины, подумал, что он вполне ее понимает – что она выбрала себе такого кумира. Что-то очень хотело, чтобы этот мальчик с белобрысой челкой и дымчатыми глазами оказался сегодня вечером в Общественном центре, и ради этого это что-то могло перетрясти и ад, и рай. Мама потащила его с собой вовсе не потому, что она была плохой матерью, а потому, что она – всего лишь человек. Она не могла упустить свой единственный шанс повидаться со Сьюзан Дей, вот и все.
Нет, это не все, подумал Ральф. Она взяла его с собой еще и потому, что решила, что с ней он будет в безопасности, с учетом того, что Пикеринг и его психованные приспешники все мертвы. Она решила, что самое страшное, от чего ей придется защищать своего ребенка, – это от защитников жизни, размахивающих плакатами. Молния два раза не бьет в одно и то же место… что-то вроде того.
Все это время Ральф смотрел на Витчам-стрит. Теперь он повернулся к Клото с Лахесисом.
[А вы уверены, что это он? Точно?]
Клото: [Да. Он сидит вместе с мамой на верхнем балконе на северной стороне, и в руках раскраска из «Макдоналдса» и несколько книжек. Ты удивишься, если я тебе скажу, что одна из этих книжек называется «Пять сотен шляп Бартоломью Куббинса»?]
Ральф покачал головой. Сейчас его вообще ничем нельзя было удивить.
Лахесис: [Северная сторона Общественного центра; именно туда собирается врезаться Эд Дипно. Если это произойдет, маленький мальчик погибнет на месте… а этого допустить нельзя. Этот мальчик не должен умереть раньше положенного срока.]
5Лахесис нетерпеливо смотрел на Ральфа. Луч сине-зеленого света между его растопыренными пальцами погас.
[Мы не можем говорить бесконечно, Ральф. Он уже в воздухе, меньше чем в сотне миль отсюда. Его надо остановить, потому что еще немного – и будет уже слишком поздно.]
Ральф почувствовал, как внутри нарастает волна ярости, но подавил ее усилием воли. Ведь именно этого они и добивались: чтобы он взбесился. Чтобы они оба обезумели от ярости.
[Я повторяю: я не буду ничего делать до тех пор, пока не узнаю ставки. В этом можете не сомневаться.]
Клото: [Тогда слушай. Раз в поколение рождается человек – мужчина или женщина, не важно, – который будет влиять не только на жизни тех, кто его окружает, и даже не только тех, кто живет в мире краткосрочников одновременно с ним, но и на многие уровни выше и ниже мира краткосрочников. Такие люди – всегда великие люди, и они всегда служат Предназначению. Если их заберут слишком рано, то все изменится. Необходимо соблюдать равновесие. Ты можешь себе представить, что было бы, если бы Гитлер в детстве захлебнулся в ванночке? На первый взгляд может показаться, что мир был бы лучше, но на самом деле, если бы такое произошло, этого мира просто не существовало бы. Предположим, что Черчилль умер от отравления еще до того, как стал премьер-министром. Предположим, что Цезарь родился мертвым, задушенный собственной пуповиной… А человек, которого нам надо спасти, куда важнее всех тех, кого я перечислил.]
[Черт. Мы с Луизой уже однажды спасли этого ребенка. Разве это не вернуло его Предопределенности?]
Лахесис, терпеливо: [Да, но это не спасает его от Эда Дипно, потому как он не принадлежит ни Случайности, ни Предопределенности. Из всех людей на Земле только Эд Дипно может причинить ему вред. Если у Дипно ничего не получится, мальчик будет в безопасности – и будет тихо существовать, пока не придет его время, и он не выйдет на сцену, чтобы сыграть свою очень короткую, но очень важную роль.]
[Одна жизнь значит так много?]
Лахесис: [Да. Если этот ребенок умрет, Башня существования рухнет, а последствия этого – за границами твоего понимания. Как и нашего, впрочем.]
