Джо кивнула:
— Я бы хотела поселиться у вас на неделю, если возможно.
Она заполнила анкету, указав, что работает в «Аркхэм Комет».
Мужчина подал ей ключ.
— Номер двадцать четыре, — сказал он. — На втором этаже. — Голос у него был тихий, дребезжащий, говорил едва ли не шепотом, зубы же у него были огромными, и казалось, они с трудом помещаются во рту.
Джо кивнула, внимательно оглядывая мужчину. На лацкане его пиджака был пришит ярлык с именем: «Марк Бейтс». На вид ему было под сорок лет, хотя точно определить его возраст не представлялось возможным. Он был бледен, с морщинистым лицом и впалыми щеками. Кожа у него местами шелушилась, особенно на тыльной стороне руки; на пальцах же у него были длинные, загнутые книзу ногти, такие же, какие она уже раньше заметила у некоторых жителей Вейкли. Но больше всего ее поразили его глаза. Радужная оболочка глаз сверкала, резко выделяясь на бледном желтоватом лице.
Джо подняла свой чемодан.
— У нас, к сожалению, нет носильщиков, — сказал Бейтс, — но я могу помочь вам. — Он кивнул в сторону чемодана.
— Нет, нет, все в порядке, благодарю вас, — ответила Джо.
Она уже подошла к лифтам, когда он окликнул ее.
— Вы забыли ключ, — сказал он, выходя из-за конторки.
Джо улыбнулась:
— В такую жару можно и собственное имя забыть.
Джо стиснула зубы, затаив дыхание. Она едва не задохнулась. Да, да, она видела это совершенно отчетливо. Только что. Он подавал ей ключ, и она случайно взглянула на его руку. У мужчины на ладони росли волосы.
— Кто-нибудь еще желает меня видеть? — спросил Дэн Харлей, выглядывая из кабинета.
Мэнди сидела за своим столом, листая журнал «Космополит». Отложив журнал, она заглянула в регистрационную книгу.
— Нет, мистер Харлей, — ответила она. — Но звонил Стюарт Николс. Примерно полчаса назад. Он спрашивал, не могли бы вы заехать завтра к нему на ферму.
— Он не сказал, что у него случилось?
— Что-то по поводу бесшерстных ягнят.
Харлей кивнул. Он снял резиновые перчатки и, свернув их, засунул в карман своего фартука.
— Теперь, Мэнди, можно оставить формальности, — сказал он.
Она улыбнулась и поднялась ему навстречу.
Он прижал ее к себе, губы их встретились. Она обвила руками его шею, стараясь продлить поцелуй как можно дольше. Когда они наконец оторвались друг от друга, Мэнди вдруг обнаружила, что она без очков. Они лежали на столе, она, вероятно, сняла их машинально. Харлей поцеловал ее в кончик носа.
— Если уж во время работы ты называешь меня мистером Харлеем, — сказал он, — то я, пожалуй, буду звать тебя мисс Поттер.
Она усмехнулась:
— Я не понимаю, зачем нам притворяться, Дэн. Все в Вейкли знают о наших отношениях.
— Ты говоришь, как какая-нибудь героиня Барбары Картленд, — ответил Харлей, отбрасывая прядь волос с ее лба.
— Но ты же знаешь, что я имею в виду.
— Люди в Вейкли ужасно консервативны. У них свои понятия, и они считают, что все обязаны подчиняться этим условностям. Но они готовы выколоть глаза любому, кто, по их мнению, нарушает общественную мораль.
— Да они тут все философы, — сказала Мэнди.
— Они правы, — заметил он, снова целуя ее.
Они жили вместе уже около года. До этого Мэнди была замужем за водопроводчиком по имени Энди. У них было двое детей, мальчики. Они с Энди вели чрезвычайно размеренный образ жизни. Ее бывший муж был надежным и абсолютно предсказуемым человеком. Но этого для Мэнди оказалось недостаточно, ее не устраивало в нем полное отсутствие амбиций, его нежелание стремиться к большему, чем давала ему жизнь. Спустя годы она стала замечать, что дети их формируются по образу и подобию отца. Ни у одного из мальчиков не возникало желания покинуть Вейкли или хотя бы изменить привычную им с детства обстановку. Она видела в них копию отца и часто с ними спорила.
В Харлее было все, что она хотела бы видеть в мужчине.
Встретились они случайно. Заподозрив однажды, что ее собака заболела чумкой, она обратилась к нему за помощью, и вскоре ветеринар стал ее любовником.
Харлей, тогда не имевший собственной практики, был компаньоном одного своего пожилого коллеги и жаждал заиметь свою собственную практику, даже одно время собирался уехать из Вейкли, чтобы организовать ветеринарную клинику где-нибудь в другом месте. Проблема разрешилась сама собой: когда восемнадцать месяцев назад его компаньон погиб в автокатастрофе, ветеринарная клиника автоматически перешла к Харлею, который значительно расширил свою практику, так как один обслуживал и Вейкли, и всю округу в радиусе тридцати миль.
При первой встрече Харлей показался ей необычайно симпатичным человеком. Мэнди в его обществе чувствовала себя так легко, словно знала его всю жизнь. В тот первый день, когда она покидала его клинику, он пригласил ее отобедать с ним.
Мэнди согласилась, заранее придумывая предлог, который бы не вызвал у мужа подозрения. Она отправилась в дом Харлея, где уже был приготовлен роскошный обед, а потом, словно так с самого начала было задумано, они переспали. С его помощью она наконец-то обрела себя, раскрыв в себе страстность и многие другие качества, о наличии которых она даже не подозревала. Благодаря ему Мэнди открыла в себе истинную страсть. Упиваясь проснувшейся в ней сексуальностью, она стала ненасытной. Они сливались воедино с силой чувства, удивлявшей их обоих. Она легко покинула Энди и двух мальчиков. Когда муж выяснил, к кому она ушла, он явился к дому ветеринара с ломом и принялся бить окна, пока не появился Харлей. Мужчины вступили врукопашную. Ветеринар получил перелом берцовой кости от удара ломом, но и Энди ушел с разбитым носом, недосчитавшись нескольких зубов.
По предложению Харлея Мэнди стала его секретаршей. Вначале она не соглашалась, понимая, как быстро распространятся по Вейкли слухи о происшедшем. Однако в конце концов согласилась, и после первых недель, привыкнув к лукавым взглядам и намекам, она уже находила приятным свой новый образ жизни.
Мэнди не собиралась добиваться развода. Она ничего не требовала от Энди. Все, что ей было нужно, она имела с Харлеем.
Настенные часы над регистрационной конторкой оповестили о конце рабочего дня шестикратным криком кукушки.
Мэнди погладила Харлея по щеке, отшелушив мелкие частички кожи.
— Ты так бледен, Дэн, как ты себя чувствуешь? — спросила она, заметив, что губы его слегка припухли и растрескались.
— Устал немного, только и всего, — ответил он.
— Пойду приготовлю обед, — сказала она, снимая свой белый халат.
Он окинул оценивающим взглядом ее фигуру, до этого скрытую халатом. Природа одарила ее довольно большой, но крепкой грудью, тонкой талией, широкими бедрами и длинными стройными ногами.
