— Она у нас приболела чуть-чуть, — стала извиняться Крис; затем опустила глаза. — Правда, малышка?
Риган глядела в пол и не отвечала.
Решив не представлять ее двум оставшимся гостям, сенатору и Роберту, сыну миссис Перрин, она поспешно увела девочку в спальню и уложила в постель.
— Ну что, заснешь, как ты думаешь?
— Не знаю, — вяло процедила Риган сквозь зубы, потом повернулась на бок и тупо уставилась в стену.
— Хочешь, почитаю немного?
Девочка отрицательно покачала головой.
— Ну и ладно. Ты уж постарайся заснуть.
Крис нагнулась и поцеловала дочь; затем направилась к двери и щелкнула выключателем. Уже на пороге ее остановил вдруг голосок, тихо донесшийся из темноты:
— Мама, что со мной?
Сколько же было в нем ужаса и отчаяния; как не похожи были эти слова на все то, к чему Крис стала уже привыкать за последние дни!.. На секунду она замерла в растерянности. Затем быстро взяла себя в руки.
— Я же говорила тебе, крошка: все это — нервы. Ты ведь принимаешь таблетки: вот увидишь, через пару недель все пройдет. А теперь попробуй уснуть, ладно, малышка?
Ответа не последовало.
— Хорошо? — переспросила она через несколько секунд.
— Хорошо, — прошептала дочь.
У Крис вдруг мурашки пробежали по коже. “Бог ты мой, какая холодина тут. И откуда только дует так?..” Она зябко потерла руки. Затем подошла к окну и проверила щели; ничего не обнаружив, вернулась к Ригак.
— Ты не замерзла, малышка? — Ответа не последовало. Крис подошла к кровати поближе. — Риган? Спишь?
Глаза у девочки были закрыты, она дышала глубоко и ровно. Крис на цыпочках вышла из спальни.
Уже проходя по холлу, она услышала пение, а сойдя по ступенькам вниз, в гостиную, увидела не без удовольствия, что отец Дайер расположился за фортепиано, а вокруг него собрался небольшой импровизированный хор. Когда она вошла в комнату, компания допевала последний куплет “До скорой встречи”.
Крис хотела было присоединиться к этой группе, но в этот момент увидела сенатора с супругой: они пробирались к выходу, перекинув через локти пальто, причем с довольно-таки раздраженным видом.
— Что же это вы, уже меня покидаете? — опечалилась Крис.
— О, если б вы знали, как не хочется уходить, дорогая, вечер был просто чудесный, — рассыпался в любезностях сенатор, — но у бедной Марты разболелась вдруг голова.
— Мне ужасно жаль, но я действительно чувствую себя отвратительно, — в тон ему простонала супруга. — Простите нас, Крис, ради бога; мы очень вам благодарны: время провели просто чудесно.
— Как жаль, что вы уходите… — Крис проводила их до дверей.
— А кто знает слова “Теперь ты страдаешь, токийская роза?” — гудел за спиной голос Дайера.
Распрощавшись с супругами, Крис по пути в гостиную столкнулась с Шэрон, только что выскользнувшей из кабинета.
— Где Бэрк?
— Здесь, отсыпается. — Секретарша кивнула на дверь. — Слушай, они тебе ничего не говорили?
— То есть?.. Нет, просто ушли, и все.
— Ну естественно. Как же иначе.
— Шэрон, выкладывай все сразу, не томи душу.
— Опять этот Бэрк. — Девушка вздохнула. Затем подозрительно подрагивающим голосом начала рассказывать о том, как Дэннингс, проходя мимо группы гостей, заметил невзначай и очень кстати, что в джине у него плавает “чей-то лобковый волос”. После чего повернулся к сенатору и бросил обвиняющим тоном:
— Нет, я в жизни такого не видел. А вы — не узнаете?
Крис не удержалась от смеха. Сенатор, конечно, смешался, а Дэннингс, окрыленный успехом, пустился донкихотствовать и произнес на редкость вздорную речь о том, как должны мы все благодарить политиков за то, что те являют нам одним только видом своим истинное лицо государственного чиновничества, ну и все такое прочее.
— Слышала? Я ему и слова грубого не сказал! — повернулся Дэннингс к Шэрон после того, как оскорбленный сенатор удалился. — Вообще, сегодня я — сама сдержанность…
— Ну хорошо, пусть спит, — решила Крис, отсмеявшись. — Только ты бы еще с ним посидела, а? Вдруг проснется… Не возражаешь?
— Нисколько. — Шэрон вернулась в кабинет.
Мэри Джо Перрин одиноко сидела в углу гостиной и была, казалось, чем-то встревожена. Крис тут же направилась к ней, но увидев, что кому-то из гостей пришла в голову та же мысль, изменила курс и присоединилась к компании у пианино.
— Ну-с, юная леди, что мы имеем сегодня вам предложить? — Дайер опустил пальцы на клавиши и приветливо взглянул на хозяйку. — Специально для вас — новый курс лекций о новине[9]…
Крис посмеялась вместе со всеми.
— Я предпочла бы какие-нибудь сплетни о черной мессе. Вы же большой специалист по этому делу; не отпирайтесь только — отец Вагнер вас выдал.
Заинтригованные гости у пианино притихли.
— Ну что вы, какой специалист… — Отец Дайер взял мягкий аккорд. — А что это вы с ним заговорили о черной мессе? — спросил он, трезвея на глазах.
— Он рассказал нам о… о том, что было обнаружено у вас в Святой Троице…
— А, об осквернениях, — перебил Дайер.
— Слушайте, объясните мне кто-нибудь наконец, о чем у нас тут идет речь, — потребовал астронавт.
— Я тоже ничего не понимаю, — поддержала его Эллен Клири.
— Видите ли, кто-то осквернил святыни в церкви, что стоит на этой улице.
— Каким образом? — спросил астронавт.
— Настолько неприличным, что уточнять не хотелось бы.
— И вы в разговоре с отцом Вагнером заметили, что все это очень похоже на следы черной мессы, — поспешила напомнить Крис. — Так вот, страшно все-таки любопытно, чем они на этих своих сборищах занимаются.
— Ну что вы, этого я не знаю, — запротестовал священник. — Я вообще слышал об этом немного, да и то от другого джеба.
— Какого такого “джеба”? — удивилась Крис.
— Иезуит — сокращенно. А рассказывал мне об этом отец Каррас: вот уж кто в этом деле действительно специалист.
И вновь Крис почувствовала, как ее охватывает странная тревога.
— О, тот смуглый священник из Святой Троицы?
— Ну, так вы знакомы, — заметил Дайер.
— Нет, но я слышала о нем кое-что.
— Кажется, он даже статью написал когда-то о дьяволопоклонстве. Взглянул на проблему, так сказать, с позиции психиатра.
— То есть? — не поняла Крис.
— Что есть ваше “то есть”?
— Вы хотите сказать, он — психиатр?
— Ну конечно! Ах да, простите. Я почему-то не сомневался в том, что вам должно быть это известно.
— Послушайте же наконец, — воскликнул астронавт, снова теряя терпение, — кто-нибудь расскажет мне сегодня о том, что же такое эта черная месса?
