Лондона, сгущались сумерки и поток машин. Джонни заснул задолго до Кембриджа. Все-таки он совсем еще ребенок, подумала Эллен, поглядев на его лицо в свете фар встречных автомобилей, впрочем, он уже достиг того возраста, когда его раздражает, если с ним обращаются, как с маленьким. Когда проехали Кембридж, все трое, Маргарет, Эллен и Бен, по очереди начали высматривать смешные названия на указателях: Стоу-кам-Квай [3], Улиткин колодец, Грязный док, Траус Ньютон… Теперь они уже были на окраине Нориджа и ехали по кольцевой к своему пригороду, и Маргарет широко раскрывала глаза, словно вставив в веки невидимые спички, и заверяла, что нисколечко не устала.
– В таком случае, ты такая одна, – заявил Бен и громко захрапел, сворачивая с кольцевой. – Ай, Маргарет! Не пинайся.
– Если ты не устала, – сказала ей Эллен, – тогда уберешь книги и игрушки, которые вы с Джонни разбросали по гостиной.
– Джонни должен мне помогать.
– Он убирает, когда ты уходишь на урок танцев. Только не дуйся, а то мы решим, что ты все-таки недостаточно взрослая, чтобы ходить на рынок с подружками.
– Мама… – запротестовала Маргарет, но не стала продолжать, хотя, когда отец остановил машину перед их домом, она с подозрением покосилась на брата на случай, если тот каким-то жестом выдаст, что на самом деле не спит. Убедившись, что все-таки спит, она сменила гнев на милость и попыталась донести его до дома, как делала это, когда они были младше, однако сумела лишь поддержать, когда Джонни, проснувшись, заковылял сам.
– Иди в постель, если устал, – сказала Маргарет.
– Я есть хочу, – промямлил он.
А Эллен так изумилась ангельским интонациям в голосе Маргарет, что даже обняла ее.
– Вечно ты хочешь есть, Джонни. Убери свои вещи, пока мы с Маргарет что-нибудь приготовим, – сказала она, отперев дом.
Входная дверь, открываясь, смела с коврика кучу конвертов и рекламных буклетов. Джонни набросился на них, передавая матери буклеты – точилка для ножей, газетное бинго, переработка рождественских открыток для нужд благотворительности – и сортируя конверты, в надежде найти хотя бы один для себя.
– Одни счета, – посетовал он.
– В таком случае, отдадим их счетчику, – отозвался его отец. – Хотя, если подумать, отдай их лучше мне. А то вдруг счетчик живет еще хуже нас.
– Разве мы не хорошо живем? – удивилась Маргарет.
– Хорошо, потому что мы есть друг у друга, тебе так не кажется? И в ближайшее время нам вряд ли придется оставлять кого-то из вас в банке в качестве залога. – Бен шутливо ткнул Джонни в подбородок, чтобы согнать угрюмое выражение с лица мальчика. – Более того, у меня такое ощущение, что мы стоим на пороге великих дел, как ты считаешь, Эллен?
– Надеюсь, что так, – отозвалась Эллен, направляясь в кухню. Там она добавила в кастрюлю с готовым бульоном разных овощей, пока Маргарет делала сэндвичи. Они услышали, как у входной двери зажужжала заводная машинка Джонни, врезаясь в какие-то препятствия. – А вот это немедленно уберите! – крикнула Эллен.
– Но мы уже и так убрали все остальное, – ответил Бен.
Маргарет громко вздохнула.
– Мальчишки, – произнесла она таким тоном, каким могла бы сказать женщина в несколько раз ее старше.
– Наверное, если бы ваш папа не сохранил в себе что-то мальчишеское, он не написал бы все эти книги.
Маргарет понесла в комнату блюдо с сэндвичами и тарелки, а Эллен пошла за ней следом, неся суп. Поскольку это была самое просторное помещение в доме, оно совмещало в себе и столовую, и гостиную, и игровую, а в маленькой комнате рядом с кухней Эллен и Бен работали. Джонни положил заводную машинку в коробку с игрушками в угловом шкафу и побежал к столу хлебать суп, глядя при этом за спину матери на угольный набросок водопадов Озерного края.
– Когда мы поедем в горы? – спросил он между быстрыми глотками. – Вы ведь обещали.
– Может быть, уже в этом году. Раньше мы с вашим отцом каждые выходные отправлялись в поход, но затем родилась Маргарет, а к тому времени, когда она достаточно подросла, чтобы ходить с нами, появился ты.
– Но я люблю ходить, – запротестовал Джонни. – Я столько миль прошел вокруг школьной площадки в пользу голодающих детей.
– Хорошо, что ты не увидел ту еду, которую им купили, – вставила Маргарет, – а то слопал бы все сам.
– Нам придется взять с тебя слово, что ты не станешь сильно забегать вперед, Джонни, – вмешался Бен. – Мы же не хотим, чтобы ты свалился с края утеса. Я вот один раз чуть не сорвался, и твоей маме пришлось меня спасать. Так мы и познакомились.
– Расскажи нам, – взмолилась Маргарет.
– Сколько тебе было лет? – спросил Джонни.
– Я был в три с лишним раза старше тебя, поэтому даже не думай повторять то, что сделал я. А твоя мама была еще моложе, чем сейчас, – добавил Бен, увернувшись, когда Эллен попыталась его стукнуть. – Мы с тетей приехали на неделю в Эмблсайд, и я бродил по всей округе, пока тетя ездила на экскурсии в компании четы пенсионеров, с которыми она разговорилась в отеле. И вот, за день до возвращения домой я решил, что пройду по горным хребтам прямо до соседнего озера, откуда мог бы уже и вовсе не вернуться.
Может, поскольку я поднялся так высоко, и ничто не заслоняло мне обзор, или, может, такой там был воздух, настолько чистый, что можно было ощутить его чистоту на вкус, но внезапно все вокруг меня засияло, словно внутри зажегся свет. Все скалы, и трава, и вереск были как будто созданы из той же яркой материи, что и небосвод с облаками. Именно это я пытался передать в нашей первой книжке, где целый мир словно делает шаг навстречу герою и приветствует его своими формами, и красками, и всем остальным, но все это лишь доказывает, как я далек от того, чтобы передать этот опыт словами.
– Мне нравится тот отрывок, – сказала Маргарет, и Джонни энергично закивал.
– Я помню, что вам понравилось. Иначе я бы не оставил его. Вы оба и ваша мама – единственные читатели, которым я хочу угодить, вы же знаете. Как бы то ни было, в тот день я был совершенно опьянен всем увиденным и поначалу просто не понял, что не успею вернуться в гостиницу к ужину, если пойду обратно по хребту, – не то чтобы я боялся умереть с голоду, просто не хотел, чтобы тетушка разнервничалась. И тогда я совершил одну из худших ошибок, какую можно совершить в горах: я выбрал, как показалось, самый короткий спуск.
