– Так, молодые люди. – Жанна встала в дверях, и плевать она хотела, что на улице плюс пять и детям будет холодно. Раз они с ней так, то и она не собиралась с ними церемониться. – Куда вы дели краску?
– Я не брал, – ответил Стас и снова погрузился в чтение.
– Алена?
Если мама не называет ее Крохой, значит, дело серьезное.
– Мамочка, я – нет. Я тоже не брала. – Девочка невинно захлопала ресницами.
Жанна была не удовлетворена ответом детей. Она выждала еще какое-то время. Ярость закипала внутри с каждой минутой все больше.
– Мамочка, может, это Бэби?
Кроха буквально добила мать.
– Перестань! – крикнула Страхова и выскочила на улицу, хлопнув дверью.
Надо успокоиться. Ну кто, если не дети?! Кто?! Не строители же? Может, сама куда занесла? Или Леша? Где, кстати, он шляется? Она не видела его с момента, как они приехали. Наверное, с Бэби красит сарай. Настроение немного улучшилось.
Жанна вошла в сарай. Бездельника мужа там не было, но было кое-что другое. На пыльных журналах лежал фотоальбом. Жанна с детства любила рассматривать фотографии, свои и чужие, портреты и пейзажи. Вот что ее могло по-настоящему успокоить. Она села на сундук и открыла первый лист.
* * *
Андрей ничего не понимал. Отец забыл о нем. Еще бы! Он отстроил (с его слов, разумеется) дом своей мечты, и ему теперь не до кого дела нет. Не хреново!
Андрей подошел к водителям, собравшимся у желтых маршруток. Вдруг он остановился и едва не выронил сумку. Через дорогу у кирпичного строения с двумя буквами М и Ж стояла цыганка. Сейчас, по прошествии нескольких секунд, Андрей не был уверен, что это была та же женщина. Двести двадцать километров преодолеть быстрее автобуса невозможно даже ворожее. Если только она не ехала с ним в одном салоне. Старуха развернулась и вошла в туалет, почему-то под букву «М».
– Чего-то хотел, малый? – обратился к Андрею мужчина с сигаретой в зубах.
– Да. Не подскажете, как до Васильевки доехать?
– Садись в мою. – Мужик указал на «Газель» с номером маршрута 150.
Андрей сел на переднее сиденье. Сумку поставил у ног и еще раз выглянул на туалеты. Цыганка не выходила. Может, у нее там связь с Москвой? Страхов улыбнулся. «Газель» тронулась. Андрей посмотрел назад в салон. Цыганка сидела на заднем сиденье и смотрела прямо перед собой. Человек, сидевший напротив старухи, почувствовал себя неуютно, поэтому пересел на другое место. Ворожея даже не пошевелилась. Теперь Андрей был уверен: это та самая цыганка.
– А ты к кому в Васильевку? – спросил водитель.
И именно в этот момент Андрей увидел, что рот цыганки растягивается в улыбке. Ему стало страшно, и он повернулся к водителю.
– Отец и мачеха. Они там новенькие. Дом только построили.
– А, такой большой? Видел.
Страхов чувствовал, что его затылок буквально сверлит чей-то взгляд. И он даже знал чей.
– Быстро же они его построили.
Андрей обернулся. Цыганка исчезла.
– За какой-то месяц такую домину отгрохали. А? Малый? Отец-то у тебя рукастый?
– Есть немного, – улыбнулся Андрей, хотя и сам понимал, что вместо улыбки вышла вымученная гримаса.
– Ты, малый, дембель, что ли?
Андрей кивнул.
– У-у-у, – протянул водитель. – В наше время дембеля не такими были. В парадке, с аксельбантами и начищенными значками. Э-эх, малый. Тогда не то, что сейчас. А?
– Да, наверное.
– Наверное, – передразнил парня мужчина. – Вот батька твой где служил?
– В Афгане.
– Во-от! Тогда не то, что сейчас! Каждый человек герой, а если нет – тунеядец и преступник. А сейчас кто у нас герои? Бывшие тунеядцы и преступники, вот кто у нас герои. Раньше, чтобы получить Героя Советского Союза, надо было в космос слетать, а сейчас связи и деньги. Деньги и связи. Всюду эти два грязных слова! – Водитель раздосадованно ударил по рулю. – Вот так-то, малый. Деньги и связи!
Андрею вдруг показалось, что за рулем сидит старая цыганка и орет: «Проклятье и черви!»
– Ну что, вот и твой дом, – сказала цыганка.
Страхов посмотрел на говорившего.
– Давай, малый, привет батьке передавай. – Водитель сидел на своем месте. – Ваше поколение уже не то. Э-эх.
«Газель» тронулась, открыв Андрею вид на огромный серый дом. Страхов закинул сумку на плечо и пошел к дому мечты отца-героя.
«Тогда не то, что сейчас, вот так-то, малый».
* * *
Из альбома выползла оса. Жанна вскрикнула и вскочила. Оса взлетела, сделала круг над машущей руками женщиной и присела на сундук. Жанна, не долго думая, опустила увесистый фотоальбом на тварь. Она даже услышала хруст, но для верности Страхова подняла свою «мухобойку» и снова опустила. Теперь уже наверняка. Жанна заглянула под альбом, удовлетворенно кивнула и пошла из сарая. Не до фотографий. Она с детства боялась ос. Да что там ос! Она так же боялась пчел, шмелей – всего, что могло ужалить. А в случае с ее теткой и убить. По сути, Жанна понимала, что смерть от укуса ей не грозит, но этот неприятный зуд, расчесывание опухшей ранки до крови сводили с ума. И это все от одной маленькой букашки, а если их будет сотня! Слабый зуд будет просто подарком, но на деле сотня ос могла сожрать все, что угодно. Жанна вспомнила, как эти твари объели до кости рыбу, брошенную коту. И только поэтому ей было противно (да и страшно, что тут скрывать), когда осы садились к ней на одежду, а уж тем более на открытые участки кожи.
Жанна подошла к углу дома, когда ей навстречу выбежал Стасик.
– Куда ты, сорванец? – Мать взяла его за плечи.
– Мама, это не я, – быстро заговорил мальчик. – Мамочка, честное слово, это не я.
– Да что – не ты? – Жанна слегка встряхнула сына.
– Это не я, – сказал Стасик и заплакал.
Жанна поняла, что от ребенка больше ничего не добьется, и пошла сначала в летнюю кухню. Осмотрела каждый угол в поисках разбитых стекол или сломанных вещей. То есть того, что может быть результатом детских игр, после которых эти мерзавцы кричат наперебой: «Мамочка, это не я!»
В летней кухне ничего не было. Жанна пошла в дом. На втором этаже что-то жужжало, визжало. Одно радовало – завтра это все закончится. Странно, но ей показалось, что, несмотря на адский шум, она слышит музыку. Но Жанна тут же отбросила эту мысль – и без того проблем много. Страхова даже подумала, что вся семья ополчилась против нее. Сейчас бы… Да, да, именно сейчас она бы не удивилась, что в черном «бумере» сидел «реальный пацан» Багиров. А сдал ему ее любимый муженек.
Жанна вошла в гостиную и ахнула. Она едва сдержала крик, полный злобы. Все стены были разрисованы фиолетовой и желтой красками. Всевозможные твари скалились на вошедшую женщину. И если бы не яркие цветные краски, это зрелище было бы более чем ужасным. Твари фиолетовые с желтыми глазами (Жанна даже подумала, что это не глаза, а налитые серо-желтым гноем фурункулы, и при этом вспомнила девушку из «Макдоналдса») были какими-то выпуклыми, будто из кинотеатра 3D. И они ее пугали. Даже больше, чем осы.
