– Мамочка, тебе нравится?
Только теперь среди обилия красок Жанна заметила Кроху. Но для нее она сейчас была в лучшем случае Аленой.
– Ты что натворила, паршивка?!
Жанна схватила дочку за руку и с силой дернула. Даже услышав хруст, женщина уже не могла остановиться. Она орала, хлестала дочку по щекам и орала. Ее раздражало нытье Алены, визг пилы на втором этаже, рисунки, так и норовящие спрыгнуть со стен и наброситься на нее, а самое главное, ее раздражала музыка. Точнее, ее источник. Если бы мелодия лилась из кассетника строителей или ноутбука мужа – это одно, но когда тебя преследует музыка и ты не знаешь источника – это, черт возьми, совсем другое. В какой момент все стихло, Жанна не поняла. Но, услышав звонкую пощечину в мертвой тишине, она дернулась и спрятала руку, будто оправдываясь: это не я, честно-пречестно. Алена уже не плакала. Она молча стояла перед матерью, опустив глаза. Правая рука девочки опухла и покраснела. Жанна опомнилась, упала перед дочерью на колени, прижала ее к себе и заплакала навзрыд.
Слово, выведенное жирными черными буквами (Жанна сразу узнала мастику), было выведено поверх объемных прыщавых тварей. Страхова была уверена, что его не было, когда она вошла в комнату. Хотя… Сквозь слезы она никак не могла прочитать, что написано на стене. Жанна встала с колен, вытерла глаза и прочитала:
– Убирайтесь!
* * *
Леша откопал уже метра полтора. Земля была мягкой, будто колодец закопали только вчера. Он вылез, чтобы передохнуть, когда услышал крик жены. Страхов, вытирая руки об одежду, пошел к дому. Звукоизоляция в доме, конечно, была хреновой, либо у его жены были до этого скрытые таланты оперной певицы. Ее голос разносился далеко за пределы их участка.
– Мы приобретаем здесь неплохую репутацию, – с грустной усмешкой проговорил Алексей и поднялся на крыльцо.
Он едва не пришел в ярость, когда увидел художества дочери.
– Это что за херь?
Жанна обернулась на мужа с таким видом, будто ее застукали за чем-то непристойным.
– Кто испортил эти херовы стены?! – взревел Страхов.
– Папочка, это точно не я, – раздался голос Стасика за спиной.
– Станислав, подойди сюда, – не оборачиваясь, произнес отец.
Мальчик подошел к Алексею и встал перед ним, опустив голову.
– Станислав, посмотри мне в глаза.
Это безумие больше походило не на воспитательный процесс, а на издевательства над пленными, основанные на психологическое подавление воли.
– Я говорил тебе, чтобы ты следил за сестрой?
– Папочка…
– Ответь! – приказал отец.
– Говорил, – покорно ответил Стасик.
– Алеша, не надо, – взмолилась Жанна.
И тут Страхов увидел то, что скрывалось за супругой. Он, не раздумывая, ударил ребенка.
– Ты говоришь, что не делал этого?! – Алексей схватил Стасика за руку и поволок к стене с надписью. – А кто сделал это?! – И мужчина принялся бить сына.
Жанна подскочила к мужу и попыталась вырвать ремень у него из рук, но он не унимался. Леша хлестал направо и налево, мало заботясь, куда попадает пояс.
– Это сделала сестричка Бэби.
Сквозь крики, визг инструмента и снова раздающуюся неизвестно откуда музыку тихие слова Алены прозвенели настолько громко, что оба родителя даже замерли.
– Что ты сказала, Крошка?
– Зверюшек мы рисовали с Бэби вместе, а слово написала его сестричка.
Леша, не опуская ремня, подошел к дочери и присел перед ней на корточки.
– Послушай, Крошка, нет никакого Бэби и его сестрички, – несмотря на закипающую внутри ярость, очень спокойно проговорил Леша. – Ты уже взрослая девочка…
– Папочка, мне всего пять с половиной лет, – возразила Алена.
– Ну, вот видишь, тебе почти шесть лет. А девочки шести лет уже должны учиться отвечать за свои поступки.
– Но не за чужие же, – пробурчал сквозь слезы Стасик.
Страхов зыркнул на него, но Жанна уже закрыла сына от праведного гнева родителя.
– Папочка, я говорю правду. Бэби здесь. Он сейчас стоит вон там.
Леша повернулся в угол, куда показывала дочь. Ему показалось, что там стоит мальчишка в синих шортиках и красной рубашке с коротким рукавом. Чертов пацан улыбался. Алексей поднялся в полный рост, и мальчик исчез.
– Нет никакого Бэби, – прошептал Леша. – Ты слышишь меня? – Этот вопрос, скорее всего, был адресован самому себе. – Его нет!
Повернувшись лицом к дочери, он закричал:
– Нет никакого пацана в шортах!
– Вот это здорово я зашел, – произнес Андрей от двери и скинул сумку с плеча.
* * *
Рука Алены распухла еще больше. Жанна решила отвезти дочь к врачу.
– Болит, Крошка? – спросила Страхова, когда они отъехали от дома.
– Немножко, мамочка.
Бедная девочка! Набросились на нее, как коршуны. Ну, нарисовала, да и черт с этой краской, с этими стенами. Ведь можно же купить новые краски и заново покрасить. Если на то пошло, то и руку ребенка можно вылечить, но вот душевную травму – вряд ли. Уже подъезжая к больнице, она поняла, что жалеет вовсе не Кроху. Она жалела себя, свое гребаное душевное спокойствие. И теперь, прежде чем навредить ребенку, она сто пятьдесят раз подумает.
Когда они подходили к двери травмпункта, оттуда вышел мужчина в белом халате и принялся запирать замок.
– Подождите, пожалуйста, – крикнула Жанна и прибавила шаг.
– Что у вас? – недовольно спросил мужчина, но остановился.
– Подозрение на перелом, – быстро ответила Страхова фразой, подсмотренной в каком-то сериале.
– Чего?
Доктор сериала не смотрел или и вовсе был маляром.
– Рука распухла и болит.
– Проходите. – Доктор скорчил гримасу, будто лизнул под хвостом мертвой крысы. Примерно такое же лицо Жанна делала, когда видела в зале нелюбимых клиентов. Но те, когда нажирались, переставали быть людьми, а здесь – дети. Она тут же перестала истязать себя, когда поняла, что не сможет сказать это в глаза врачу. По крайней мере, пока он не отремонтирует руку Аленушки.
– Показывайте.
Алена подошла ближе и без особого доверия протянула руку мужчине. Он с умным видом осмотрел распухшее запястье маленькой пациентки, кивнул и начал что-то писать.
– Что там, доктор? – не выдержала Жанна.
– Вот и я хотел бы узнать, что там.
«Вот здорово! Он еще и ни хера не знает!»
– Завтра на рентген в седьмой кабинет, – произнес доктор и пододвинул листок к краю стола. – Подозрения на перелом.
«Сука, сериал он все-таки смотрел!»
– Вы в своем уме?! – Страхова вскочила с кушетки и едва не бросилась на псевдотравматолога. – Завтра?! То есть вы сегодня ни черта не сделаете?!
– Минутку, – доктор поднял указательный палец и снял трубку с телефонного аппарата. Набрал короткий номер внутренней связи. Когда на другом конце ответили, он облегченно вздохнул.
