– Ваши дальнейшие действия? – уже тише спросила Страхова.
– Гипс?
«Нет, он что, издевается?»
Она хотела закричать, но, посмотрев на дочь, как можно спокойнее сказала:
– Это я у вас хотела бы спросить.
– Пойдемте, сделаем еще один снимочек, – сказал врач и пошел к двери.
– Но мне кажется, ваша Крыса Валентиновна уже ушла.
Жанне не хотелось больше встречаться с этим недобросовестным работником.
– Ничего. Я все сделаю сам.
Ничего себе. Целых четыре слова. «Я все сделаю сам».
– А из-за чего такая необходимость? – спросила Жанна. Что-то ей не нравилось, что ее ребенка облучают.
– Дело в том… – начал он, но, поняв, что знания Жанны ограничены сериалом «Скорая помощь», произнес: – Первый снимок получился смазанным.
«Немудрено. Эта фурия тут в истерике билась из-за того, что ее попросили задержаться на работе. Хорошо хоть смазана только фотография».
Травматолог проделал то же самое, что добрая женщина Валентина Федоровна, но только без подергиваний и ворчания. Через несколько минут врач вышел со снимком из комнатки с оконцами.
– Ну вот, теперь другое дело. Хотя… Пройдемте в кабинет.
В кабинете доктор снова приник к снимку, приложенному к светящемуся квадрату.
– Вы знаете, очень странный перелом.
– Что значит «странный»? – По мнению Жанны, единственное, что здесь было странным, так это человек в белом халате, возомнивший себя доктором.
– Вот, посмотрите. – Он закрепил снимок и показал авторучкой на кость. – Это первый снимок.
Очень познавательно. И что мне, похвалить тебя?
– Видите? – спросил мужчина.
– Что?! – раздраженно выкрикнула Жанна.
– Ну, вот смотрите, перелом дистального конца. – Травматолог увидел непонимание в глазах Страховой. – Лучевая кость, – он провел ручкой по одной из костей, – в противоположность локтевой имеет более утолщенный дистальный конец, чем проксимальный. Проксимальный конец образует округлую головку…
Жанна смотрела на доктора, открыв рот. Такое ощущение, что ему вживили в мозг чип с информацией (непонятной для большинства людей), пока он был в темной комнатке рентгенкабинета.
– Все это хорошо. Но нельзя ли изъясняться на русском языке?
– Простите. Странность в том, что эту часть кости, конечно, можно сломать при падении, но…
– Что вы хотите этим сказать?! – Жанна испугалась.
– Нет, нет. Тут вот какое дело. Именно поэтому я и подумал, что снимок смазан. Дело в том, что характер перелома немного необычен.
Жанна собиралась нагрубить, когда травматолог сказал:
– Такое ощущение, что кость сломана изнутри.
* * *
Ему нравилось все. Он еще раз обошел дом – от подвала до чердака – и, не найдя изъянов, подписал акт приемки. Леша проводил рабочих до калитки. На улице стало совсем темно. Андрей со Стасом еще не вернулись с рыбалки, а Жанна с Крохой были в больнице. Один. Но печалиться по этому поводу он не собирался. Прихватив из холодильника бутылку пива, он направился к дому. Алексей боялся себе в этом признаться, но он хотел встретить голую девушку. И уж конечно, лучше будет, когда эта встреча произойдет без свидетелей.
Страхов включил свет во всем доме. Спустился в подвал и подошел к электрощиту. С умным видом заглянул в окошко для списывания данных счетчика. Цифры отсчитывали киловатт-часы. Леша впервые за три недели подумал о поиске работы. Что-то отпуск затянулся. Он готов был ездить в Тулу за шестьдесят километров от дома (что по времени вполне соответствовало передвижению по Москве – от дома к его офису), но даже там зарплаты были меньше раза в два, чем в столице. Но зато у тебя есть свой угол. И теперь тебе не надо дарить чужой тете ползарплаты. Он еще раз пришел к результату, что не жалеет о переезде.
Входная дверь хлопнула, и по деревянному полу застучали шаги. Вот они, нюансы деревянного домостроения. Слышно, будто ходили вокруг него. Но почему-то шаги были одного человека. Наверное, Жанна завела Алену, а сама пошла разогревать еду. Ну не дадут насладиться одиночеством. Леша отпил пива и пошел наверх. В холле никого не было. Голоса слышались из гостиной. Страхов представил выражения их лиц. Еще бы! На белых стенах не пятнышка.
– Ну и? – спросил Леша и вошел в комнату.
Пусто. Это его поразило больше, чем отмытые стены. Да, черт возьми, больше, чем голая телка в выставочном доме у Real’a. Алексей был уверен, что Жанна с Аленой здесь. Теперь в доме было настолько тихо, что Леша слышал собственное сердце. Что-то звякнуло на кухне. Что там может звякнуть? Ведь они еще не перенесли сюда ни одной ложки. Леше было страшно.
Он, взяв бутылку на изготовку, вышел в холл. Пиво лилось на штанину и на пол. Леша подошел к двери и заглянул в кухню. Никого. Голоса слышались теперь со второго этажа.
– Эй, кто здесь?!
Ему было чертовски страшно. Леша посмотрел на мокрую штанину. Вот-вот могло появиться еще одно пятно, только теперь от жидкости, выливающейся из него.
– Кто здесь?!
Голоса стихли, и маленькие ножки (он был в этом уверен) побежали куда-то в дальний угол второго этажа. Страхов был похож на маленького ребенка, проснувшегося среди ночи от шороха крыс. Только в детстве у него было одеяло, под которым он мог спрятаться. Сейчас он был без своего укрытия и просто умирал от страха. Алексей ступил на первую ступеньку, наверху раздался детский смех. Когда заиграла музыка, Леша понял, что если сейчас обоссытся, то это будет не самая плохая новость за сегодня.
* * *
Свет фар выхватил две одинокие фигуры, идущие вдоль дороги. Отец с сыном, подумала Жанна и сбавила скорость. Люди шли, не слишком-то прижимаясь к обочине. За месяц в этой глуши она привыкла к этому, но не перестала злиться при виде наглых аборигенов. Когда «Матиз» поравнялся с пешеходами, «отец» повернулся, и Жанна увидела, что это Андрей. Страхова вдавила педаль тормоза в пол. Сдала назад и опустила стекло пассажирской двери.
– Откуда вы, такие красивые?
– Ой, мама! – крикнул Стасик и подбежал к задней двери. Открыл ее и залез внутрь.
– Тише ты, Крошка спит.
Андрей сел на переднее сиденье.
– Откуда вы? – еще раз спросила Жанна.
– Да вот, со Станиславом разведывали местность.
– Ага. Вам же некогда, – с укором произнес Стасик.
– Ну и чего наразведывали?
Жанна поймала себя на мысли, что пытается понравиться парню. Не как представительница противоположного пола, разумеется. А как мама, ну, или мачеха. Пока они ехали, она украдкой поглядывала на Андрея. Он очень был похож на отца. Сейчас больше, чем, к примеру, в пятнадцать лет. Сейчас он был мускулистым, с двухдневной щетиной. Небольшой, но это уже была настоящая щетина, а не пушок. Мужчина. И именно этот факт мешал ей безболезненно переключить тумблер с «женщины-самки» на «женщину-мать».
