"Понимаю." Он прошелся пальцами по шраму до застежки на ее белом лифчике. Одним движением он высвободил ее роскошные груди. Тяжелые низкие груди, мягкие, как шелк, с темными сосками вокруг, такие, какими он ожидал их увидеть. Ему не нужно притворяться, он забыл о шрамах в считанные секунды.
Нужно было что-то сказать в ответ за порабощение. Он мог провести остаток жизни вот так. На ней не оставалось и дюйма, который не смаковал бы, как рай на земле. Он изучал мягкие, круглые изгибы ее бедер, глубину пупка, и возвращался к грудям снова и снова, пока те не поднялись от возбуждения и не припухли. Она держала их высоко для него, задыхаясь от боли, но умоляя о большем, когда он слегка скользнул своим шершавым языком по ее соскам. Потом он направился вниз по животу и дошел до трусиков. Они промокли и пропитались ее запахом. Он лизнул ее через ткань, смакуя привкус податливой плоти и вкушая низкие стоны, которые она издавала..
Он стянул с нее трусики и прошелся своим острым ногтем по ее промежности. В следующий миг он уже прокрался в нее своим языком, запустил свой язык в ее щель, чтобы лизать ее увлажнившуюся горячую плоть. Она вскрикнула от удивления, и крикнула снова, когда он нашел ее клитор и начал сосать.
"Прекрати." Она схватила его за уши. "Я так больше не могу. Трахни меня."
Не проблема.
"Кон- кондом," пробормотала она.
"Это нам не понадобится." Никаких болезней и смертная женщина не может забеременеть от него. Но это было больше, чем он мог объяснить в тот момент.
Никаких препираний с ее стороны. Чудо. Она лишь расставила широко ноги и посмотрела на него взглядом, "Держись, или умри."
Снова, не проблема. Грегори приподнял ее бедра и вошел до упора, заявляя права на нее в старинном вампирском стиле.
Внутри, ее влагалище сильно пульсировали вокруг него, было даже горячее, чем у нее во рту, она была такой тугой, что ему показалось, будто он попал в рай. Он взял ее за талию — на удивление узенькая талия, по сравнению с ее роскошной попкой — оттянул ее назад и вошел в нее снова, так же сильно. Ее ногти впились в его плечи, а губы дрогнули в рычании. Не смотря на то, что она трепетала, как листик на ветру, она произнесла, "Снова."
Приковав к ней взгляд, он вошел в нее и задержался, прижимая сильнее. Она закричала, но даже не пыталась вывернуться.
"Этот член твой, Мадлена, понимаешь? Но эта задница — моя."
В ответ, она, скользкая и горячая, резким толчком вобрала его полностью. Ошеломленный и потрясенный, он опустил голову ей на плечо, она удерживала его крепко, и они начали двигаться вместе.
"Грегори," простонала она, "Так хорошо. Почему так хорошо?"
У него были точно такие же мысли, даже не смотря на яремную вену, пульсирующую у его щеки.
Они перекатились, и она оказалась сверху. Великолепная, удовлетворенная собой, она доставляла удовольствие крутящимися, круговыми движениями, наклоняясь низко так, чтобы сосками тереться о его грудь. Он скользнул рукой вниз по ее животу и нащупал клитор.
"Боже, да!" кричала она. "Не останавливайся!"
Он видел, как она подходила к оргазму, видел, как ее глаза закатились, видел ее румянец от груди и до лица. Она напряглась, руки на его груди, губы приоткрылись в предвкушении. И начались сокращения. Сильное, пульсирующее сокращение захватило его член, а ее бедра содрогались снова и снова. Даже, когда она упала ему на грудь, такая мягкая и теплая, она все еще трепетала внутри.
Может она и закончила с ним, но он не был даже близко к этому, в чем была виновата она одна.
Тогда он сказал, "На колени, дорогуша."
Она лишь застонала, тогда он сам повернул ее в нужную ему позицию.
Она что-то пробормотала не по делу. Очень подозрительно прозвучало, как будто "вот негодяй".
Одним рывком он разорвал то, что осталось от ее трусиков. Ее поднятая попка выглядела довольно мило: круглая, полная и шелковисто гладкая. Его ласки оставили легкую розовую отметину на ее чувствительной коже. Она издала ленивый, удовлетворенный звук и перевернулась на одну сторону.
"О нет, даже не думай." Он снова поднял ее, и в этот раз, предупредил ее шлепком по попе. Это привело к ляскающему звуку, за чем незамедлительно последовал ее вздох возмущения. Яркий розовый отпечаток руки засиял на одной ягодице.
"Сукин ты сын!"
Он шлепнул ее вторую ягодицу, и на этот раз она уже не жаловалась — а лишь застонала. Она низко опустила голову и высоко приподняла зад, прося еще.
И тут он подумал, что просто не может быть заведен еще больше. Они должны испробовать шлепки, но позже, когда она будет еще более болтливой и заслужит их. Он поцеловал один пылающий отпечаток и попробовал свои клыки на ее нежной плоти.
"Нам некуда спешить, Мадлена. Много времени уйдет, пока я с тобой закончу."
Он дразнил ее головкой своего члена, водя им меж ее ягодиц и влажной щели.
"Он твой," напомнил он ей, как раз перед тем, как вошел в нее до упора. Она приняла его, тихо ворча от удовольствия.
Часть его, которая всегда пребывала на одной волне с Танжиром, уловила изменения в ритме, доносящиеся из-за стен. DJ модулировал музыку так, чтобы та заполнила пространство пола, и он будет держать танцпол в экстазе до самого утра. Звук так же вырос, и стучащийся бас резонировал в каркасе кровати.
Как будто пробуждаясь вместе с клубом, Мадлена встала на четвереньки. Он накрыл ее собой, так, что оказался внутри нее, над ней, вокруг нее. Он прижался губами к ее уху, почувствовав, как щека ее округлилась от улыбки. Еще раз она откинула голову на одну сторону и предложила ему горло. Не в состоянии удержаться в этот раз, он укусил ее. Она ведь не запретила укусы, в конце концов, он только попьет.
Она закричала от удивления и страха, но в одночасье, ее киска сжалась в спазмах, возбуждая его еще сильнее.
"Грегори! Блин!"
Он отпустил ее и она расслабилась, он опять ее укусил, в этот раз примешивая еще и резкий толчок. Долгое время они просто остановились, замерев на месте, ее плоть в его зубах, ее дыхание резкое, его жажда нахлынула на него красной волной.
Когда он ее отпустил, пекло вырвалось наружу. Она просто озверела под ним, противясь и выкручиваясь. Она была настолько мокрой, что он мог слышать, как они шлепались друг о друга, такой мокрой, что ее сущность обволокла его яйца и стекала по его бедрам. Он боролся, чтобы она осталась на месте, и для этого использовал зубы и руки. Еще никогда он не был так груб с женщиной, но, опять же, у него никогда не было такой женщины в кровати, как эта. С другими любовницами он был осторожен, а с ней — все чего ему хотелось, это затрахать ее до смерти, сожрать заживо, и, разлегшись на закате зари, обгрызать ее косточки.
