«Возможно, он и не Мартин!» — заявила она себе решительно. Тревис Фостер, человек, нанятый Неферет, чтобы помогать ей в конюшнях, был просто симпатичным отвлекающим фактором — он и его большая и красивая кобыла-першерон.
— Вероятно, на это и надеялась Неферет, нанимая его, — пробормотала Ленобия. — Отвлечь меня. А першерон — просто совпадение. — Ленобия закрыла глаза, блокируя ожившие воспоминания о прошлом, и повторила: — Возможно, Тревис вовсе не реинкарнация Мартина. Знаю, я слишком бурно на него отреагировала, но ведь у меня так давно не было возлюбленных.
«У тебя вообще не было возлюбленных-людей, ты же дала обет не встречаться с ними», — напомнила ей совесть.
— Значит, у меня давно не было возлюбленных-вампиров. Такое отвлечение пошло бы мне на пользу. — Ленобия попыталась занять свое воображение, обдумывая и отвергая в уме кандидатуры красивых Сынов Эреба. Ее разум не видел их сильных мускулистых тел, а представлял себе карие глаза цвета виски со знакомым зеленоватым оттенком и легкой улыбкой…
— Нет! — Она не будет думать об этом. Она не будет думать о нем.
«Но что, если в теле Тревиса действительно заключена душа Мартина — искушающе шептал грешный разум Ленобии. — Он же обещал найти тебя. Может, и нашел».
«И что дальше? — Ленобия встала и принялась взволнованно мерить шагами комнату. — Мне прекрасно известно, насколько хрупки люди. Их так легко убить, а нынешний мир куда опаснее, чем был в 1788 году. Однажды моя любовь уже закончилась пожаром и разбитым сердцем. И мне этого вполне хватило. — Ленобия остановилась, закрыла лицо руками — ее сердце знало правду, посылая ту ее телу и душе, превращая в действительность. — Я трусиха. Если Тревис не Мартин, я не хочу открываться ему, пытаться снова полюбить человека. А если он вернувшийся ко мне Мартин, то мне не вынести неизбежного — новой потери».
Ленобия плюхнулась в старое кресло-качалку у окна. Ей нравилось в нем читать, а если не удавалось уснуть, то из выходящего на восток окна можно было любоваться восходом солнца над прилегающей к конюшне частью территории школы.
Ленобии нравился свет утра. Вампир или нет, в душе она навечно осталась девушкой, любившей утро, лошадей и высокого мужчину с кожей цвета капучино, умершего молодым много лет тому назад.
Плечи Ленобии поникли. Уже много десятилетий она не думала о Мартине так много. Воспоминания о нем были двусторонним мечом — с одной стороны ей нравилось вспоминать его улыбку, запах, прикосновения, а с другой память пробуждала к жизни пустоту, оставшуюся после его смерти. Больше двух столетий Ленобия горевала об упущенной возможности, о бесплодно потраченной жизни.
«Наше будущее уничтожил огонь. Пламя ненависти, одержимости и зла».
Ленобия покачала головой и вытерла слезы. Она обязана взять себя в руки. Зло по-прежнему выжигает смертельную полосу во всем светлом и добром.
Женщина глубоко вдохнула и переключилась на тех, кто всегда приносил ей покой, в какой бы хаос превращался окружающий мир, — на лошадей, в особенности, на Муджажи.
Немного успокоившись, Ленобия снова потянулась к своей любимице особой частичкой своей души, к которой прикоснулась Никс, даровав шестнадцатилетней Ленобии близость к лошадям в день, когда та была Помечена. Легко отыскав свою кобылу, Ленобия мгновенно почувствовала раскаяние, ощутив волнение Муджажи.
— Шшш, — успокоила ее Ленобия, произнеся вслух: — Я просто дурочка, потворствующая своим желаниям. Это пройдет, обещаю тебе, милая, — она обрушила на кобылу цвета ночи шквал тепла и любви, и Муджажи, как всегда, успокоилась.
Ленобия закрыла глаза и медленно выдохнула, словно наяву увидев, как ее лошадь, наконец, легла, подогнув задние ноги, и провалившись в сон без сновидений.
Преподавательница верховой езды постаралась заглушить смятение, возникшее в ее душе благодаря появлению в конюшне молодого ковбоя.
«Завтра, — пообещала она себе, засыпая, — завтра я дам Тревису понять, что мы никогда не станем большим, чем руководитель и подчиненный. Цвет его глаз и чувства, которые он во мне пробуждает… все это пройдет, если я отдалюсь от него. Должно пройти… Должно…»
Наконец Ленобия уснула.
Неферет
Хотя между ними не было эмоциональной связи, Фантом без сопротивления явился на зов Неферет. Когда крупный мейн-кун возник перед ней в центре пустого и едва освещенного манежа, уроки уже закончились. Никого из учащихся в помещении не было, Дракон Ланкфорд тоже отсутствовал, но, скорее всего, временно.
По пути сюда Неферет видела нескольких красных недолеток. Она довольно улыбнулась при мысли о том, как ей удалось привести в Дом Ночи красных бродяг. Какие же замечательные возможности для сотворения хаоса они могли дать — особенно после того, как Неферет уверилась, что круг Зои будет разорван, а ее лучшая подруга, Стиви Рей, — будет сокрушена горем из-за потери возлюбленного.
Мысль о том, что Зои неотвратимо ждут страдание и боль, невероятно вдохновляла Неферет, но она была слишком дисциплинирована, чтобы позволить себе торжествовать прежде, чем свершится жертвенное заклятие и ее намерения осуществятся.
Хотя в школе сегодня было непривычно тихо, почти безлюдно, в манеже в любой момент мог кто-нибудь появиться. Неферет нужно было закончить дело быстро и тихо. Еще будет время насладиться плодами своих трудов.
Она тихо обратилась к коту, подзывая его, а когда животное приблизилось, опустилась перед ним на колени. Неферет полагала, что он будет ее остерегаться — коты недоверчивы. Их намного сложнее обмануть, чем людей, недолеток и даже вампиров. Собственный кот Неферет, Умник, отказался переезжать в ее новый пентхаус в небоскребе Майо, предпочтя шастать в темноте Дома Ночи, наблюдая за хозяйкой большими зелеными глазами.
Фантом был не так осторожен.
Неферет поманила его, и кот медленно подошел. Он не проявил к ней особого расположения, не потерся о нее, помечая своим запахом, но все равно приблизился. Неферет интересовало только его послушание. Ей не нужна была его любовь, только жизнь.
Тси Сгили, бессмертная Супруга Тьмы и бывшая Верховная жрица Дома Ночи лишь на мгновения ощутила легкую тень сожаления, гладя левой рукой полосатую спину мейн-куна. Его шерсть была мягкой и густой, покрывая грациозное мускулистое тело. Как и Дракон Ланкфорд, его хозяин, Фантом был силен и находился в расцвете жизни. Как жаль, что она потребовалась для более значимой цели. Высокой цели.
Сожаление Неферет не означало сомнение. Она воспользовалась данной ей Богиней близостью к кошкам, и ее ладонь начала излучать тепло и успокоение, продолжая гладить доверившегося ей кота. Он слегка выгнул спину и замурлыкал, когда, сжимая в правой руке острый, как бритва, ритуальный нож атаме, Неферет стремительно взмахнула им, быстро и ловко перерезав Фантому горло.
Большой кот не издал ни звука. Его тело дернулось, пытаясь отстраниться, но Неферет схватила его за шерсть и стиснула ее в кулаке, прижав кота к себе так, что его горячая липкая кровь окатила лиф ее зеленого бархатного платья.
Нити Тьмы, неизменно сопровождавшие Верховную жрицу, запульсировали и задрожали в предвкушении удовольствия.
Неферет не обратила на них внимания.
Кот затих раньше, чем она предполагала, и это ее обрадовало. Единственное, чего она не ожидала, так это его пристального взгляда. Кот Воина не сводил глаз с бывшей жрицы, даже упав на песчаный пол манежа, где застыл, не в силах пошевелиться, и только хватал пастью воздух, беззвучно подергиваясь и глядя на Неферет.
Быстро, пока кот еще не умер, Неферет начала читать заклинание. Лезвием ритуального атаме она нарисовала вокруг умирающего Фантома круг, и кровь кота начала скапливаться в желобе, образовав миниатюрный алый ров.
Потом Неферет приложила к теплой крови животного ладонь, встала за границей круга и подняла вверх обе руки — одну окровавленную, другую с обагренным ножом, — и произнесла:
