- Приветствуем Сатану, славного и сильного!
- Приветствуем Cатану, хозяина всего!
Так продолжалось с множеством вариаций. Были подмешаны некоторые латинские фразы. Пение звучало довольно злобно там, в темном лесу, но Мика также подумал, что это немного глупо, как что-то из дрянного телевизионного фильма 70-х о школьницах-сатанисткaх.[3]
Это впечатление продолжалось до тех пор, пока жрица злобно не опустила кинжал. Лезвие пронзило живот одурманенной девушки. Кровь хлынула из раны, когда жрица выдернула его. Девушка на алтаре вышла из оцепенения, когда ее пронзила боль. Она закричала и попыталась сесть, но жрица снова опустила кинжал, на этот раз вонзив его прямо под грудину. Жрица ударила девушку еще несколько раз, продолжая даже после того, как та перестала двигаться. К тому времени, когда она закончила, тело девушки было покрыто кровью. Она отступила назад, и двое мужчин из прихожан вышли вперед. На алтаре стояла шкатулка. Внутри лежали инструменты коронера. Грудь мертвой женщины была открыта, а ее ребра раскололись и раздвинулись. Затем ее сердце было хирургически удалено и представлено жрице, которая держала его над головой и говорила что-то о почитании Cатаны, умоляя его принять эту жертву как доказательство преданности прихожан.
Мика был ошеломлен.
Никакая часть его не ожидала увидеть в ту ночь настоящее убийство. Понимая, что он был в числе большой группы опасных людей, которые вряд ли посочувствовали случившемуся, он упорно трудился сдержать шок. Когда Синди посмотрела на него с ожиданием восторга, он каким-то образом выдавил фальшивую улыбку. Он изо всех сил пытался заставить ее думать, что он был так же вовлечен в происходящее, как и она. Обычно он не мог справиться с таким масштабным обманом, но ему помогло еще большее отвлечение.
Члены общины должны были раздеться перед входом в так называемый "священный круг", так называлась поляна, на которой проводились их собрания. Затем они облачились в мантии и собрались вокруг большой деревянной платформы, на которой стоял алтарь. Похоже, все послушники принесли с собой свои длинные, до щиколоток, мантии с капюшонами. У Синди была одна для него и одна поменьше для себя. В ту ночь, надев мантию, Мика чувствовал себя обманщиком. Он и близко не был настоящим сатанистом, даже притворным. К несчастью, похоже, он был влюблен в одну из них.
После того, как жрица еще некоторое время бормотала о том, какой ужасный Cатана, люди вокруг него начали снимать свои одежды. Вскоре все до единого, даже Синди, стояли обнаженные на поляне. Он был единственным, кто все еще был одет в чертовски неудобную мантию. Все остальные смотрели на него. Поникнув от такого внимания, он неохотно снял свою мантию и стоял обнаженный под лунным светом вместе с остальными.
Синди наблюдала за ним с некоторым недоверием, но, когда он снял мантию, она улыбнулась и одобрительно кивнула. Затем она подошла к другой привлекательной молодой женщине и начала с ней целоваться. Она просунула руку между ног девушки и скользнула пальцами в ее "киску". Вскоре они вместе катались по земле. Это произвело на Мику еще один момент глубокого и головокружительного шока. Его девушка, которую он любил больше, чем кого-либо в мире, внезапно трахалась с какой-то цыпочкой, которую он никогда раньше не видел, прямо перед ним. Он чувствовал себя обиженным и преданным. У него были слезы на глазах. Боль несколько смягчилась, когда он понял, что похожие вещи происходили вокруг него. Куда бы он ни посмотрел, люди совокуплялись. Все возможные сексуальные комбинации были выставлены на всеобщее обозрение.
В тот момент он подумал: Черт возьми, это ж гребаная оргия!
Женщина постарше, в которой он узнал одну из своих учительниц из средней школы, подошла и схватила его за член. Женщина была лет на тридцать старше его, у нее были большие отвисшие сиськи, но он был ошеломлен, осознав, что был тверд как скала. Она повернулась и толкнула его своей задницей, приглашая его проникнуть в нее сзади. Он сделал это сразу же, повернув голову, чтобы посмотреть, что Синди делает с той девушкой, пока он выдалбливает дерьмо из своей старой учительницы алгебры. Пизда учительницы была не последней, в которую проникал его член в ту ночь. Было еще несколько человек, в том числе и первая ночная партнершa Синди. В какой-то момент он увидел, как Синди совокупилась с парой мускулистых парней, и почувствовал новую вспышку ревности и гнева.
Затем, словно из ниоткуда, перед ним появилась жрица. На ней больше не было накидки, но верхняя часть ее лица все еще была закрыта жуткой белой чумной маской. Ее туловище было залито кровью. Она схватила его за горло и повалила на землю, села на него и начала скакать на его члене в свирепом безумии, продолжая при этом держаться за его горло. Колебание и покачивание ее сисек было гипнотическим. Пока он был внутри жрицы, его член казался огромным, как какой-то чудовищный супер-член. Что было странно, потому что он был почти уверен, что размер его члена был примерно средним. Экстаз был настолько сильным, что заставил его плакать. Их союз, казалось, длился вечно, пока вокруг них кружилась оргия. В его голове не было места ни для чего, кроме жрицы и того, что она с ним делала. Когда она наконец дала ему пощечину и велела кончить, он закричал и почувствовал, что все его тело взрывается. Ощущение было уничтожающим сознание. Мир на какое-то время исчез. Когда он снова сфокусировался, жрицы уже не было. Он искал ее и не мог найти. Он бродил по священному кругу, ища ее, чувствуя себя одиноким и потерянным.
В конце концов, Синди догнала его и сунула ему в руки его обычную одежду. Только тогда он понял, что оргия закончилась. Люди одевались и ускользали в лес. Мика был сбит с толку. Как будто заклинание было разрушено. Он думал обо всех людях, с которыми совокуплялся той ночью, и не мог в это поверить. Как он умудрялся держаться и не кончать, пока жрица не приказала, было непонятно. Это казалось невозможным, но он знал, что это произошло. Он спросил об этом Синди, но она сказала ему, что не хочет говорить об этом, пока они не выйдут из леса.
Oднако, даже позже, она никогда не давала никаких реальных ответов, кроме как сказать, что все это было связано с прославлением Cатаны и выражением презрения к Божьим законам. Эту часть он мог понять на теоретическом уровне, даже если это было безумие, но он все еще не мог осмыслить многие другие вещи. Например, как он трахнул столько людей, ведь обычно у него уже бы не было желания трахаться. Как будто его собственная воля была приостановлена и подавлена каким-то внешним императивом. Каким-то внешним сознанием. Это пугало его.
Он сказал себе, что никогда не позволит Синди затащить его на очередную полночную мессу в гребаном лесу, даже если она пригрозит порвать с ним из-за этого. Он все еще был без ума от нее, но это чувство потери контроля над своим телом и разумом было тем, чего он больше не хотел испытывать. И у него не было никакого желания когда-либо снова оказаться среди группы людей, которые стояли и наблюдали, как убивают невинную женщину, а затем, казалось, наслаждались этим.
Он попытался выбросить все это из головы, но ему это удалось лишь отчасти. Днем, когда он тусовался в музыкальном магазине с Синди, ему в основном удавалось не думать об этом. Он слушал музыку и смотрел пластинки, разговаривая с Синди о мирских вещах. Как они когда-нибудь назовут своих детей, если они у них когда-нибудь будут. Дом, который они получат, когда она разбогатеет и прославится своим искусством. Все это было приятным развлечением, которое позволяло ему создавать иллюзию того, что все идет нормально.
Ночью все было по-другому. Жрица преследовала его во сне. Она что-то с ним делала. Невыразимо мерзкие и уродливые вещи, которые, тем не менее, были такими приятными. Несколько раз он просыпался и обнаруживал, что простыни испачканы его ночными выделениями. Если Синди и заметила это, то ничего не сказала.
