- Думаю, тебе придется немного подождать.
- Я люблю сюрпризы.
Я хихикнула и кокетливо захлопала ресницами, накручивая прядь длинных светлых волос на указательный палец.
- Тебе этот точно понравится.
В этот момент зазвонил мой мобильный.
- Извини, - сказала я, нащупывая аппарат в сумочке. - Черт, это мой агент, я должна ответить. Алло?
- Дорогая, отличные новости, ты получила опцион, - скороговоркой выдал мужской голос в трубке.
- Подожди, Джастин, - сказала я, и зажав трубку рукой обратилась к Скотту. - Это по поводу прав на книгу, прости, я действительно должна ответить.
- Я знаю, детка, все в порядке. Я пойду в дом, чтобы ты спокойно могла поговорить. Зайдешь, когда будешь готова.
- Конечно. Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, моя блестящая писательница.
Я поцеловала его и вернулась к разговору с Джастином, который увлеченно обсуждал мою книгу, невероятно хреновую версию Аладдина и его лампы[1].
- ...значит, они очень хотят, это очень...
Я слушала только вполуха, несмотря на захватывающие новости. Вместо этого все мое внимание было сосредоточено на Скотте, который входил в дом, открыв незапертую тяжелую дубовую входную дверь.
Разве здесь не запирают двери? Как они могут быть такими доверчивыми?
На несколько мгновений я увидела Скотта через окно, которое было таким же большим, как весь мой дом. Эта часть дома была погружена в темноту, и я наблюдала, как его теневая фигура прошла прямо мимо окна в темную комнату.
Разговор занял пятнадцать минут, и я нетерпеливо барабанила пальцами все
это время по приборной панели.
Сделав глубокий, дрожащий вдох, я вышла из машины.
Вот оно, - с ужасом подумала я. - Момент истины.
Я подошла к двери с застывшей дружелюбной улыбкой на лице и постучала, прежде чем войти.
- Эй? - неуверенно позвала я.
Где все?
Я сделала несколько настороженных шагов внутрь, пока не оказался в той части дома, которая просматривалась снаружи. Теперь, когда небо потемнело, через окно было трудно разглядеть машину Скотта и лес за ней.
Красивое место, - подумала я, медленно поворачиваясь на месте. Это было сочетание старого и нового, идеальная дизайнерская находка, которая, должно быть, стоила совсем немало. Высокий сводчатый потолок с перекрещивающимися дубовыми балками был напоминанием "старого", а минималистичная, современная обстановка определенно была "новой". Я вошла в великолепное помещение, проведя пальцами по длинному красному дивану в центре комнаты. Большие абстрактные картины, которые выглядели так, будто им место в музее, украшали выкрашенные в белый цвет стены из остроконечного камня, и мой взгляд привлекло одно из них - огромное полотно над постмодернистским, блочным камином, которое изображало, казалось, море крови.
Эй, возможно, эти ребята будут не против невестки - автора экстремальных ужасов, в конце концов...
Внезапно огромная комната наполнилась светом, и я в испуге подпрыгнула, кружась на месте.
- Я вижу, ты любуешься моей любимой картиной. Она прекрасна, не так ли? Красивая и одновременно уродливая, отталкивающая и притягательная, настоящее противопоставление.
Мужчина протянул руку, и я сделал неловкий шаг к нему, чтобы пожать ее. Итак, это был мистер Томас Джонс. Отец любви всей моей жизни. Все, о чем я могла думать в тот момент, это то, что он намного моложе, чем я ожидала.
- Очень приятно наконец-то познакомиться с тобой, Хлоя. Скотт так много рассказывал нам о тебе.
Я поняла, что уставилась на него; я чувствовала себя не в своей тарелке, застигнутая врасплох. Он был симпатичным мужчиной. Я ожидала увидеть какого-нибудь дряхлого старика в твидовом пиджаке, в круглых очках и с седыми волосами; вместо этого передо мной предстал мужчина, которому было не больше пятидесяти.
Скотт никогда не упоминал, что его родители так молоды.
Но если подумать, это не должно было стать неожиданностью. Скотту было тридцать, а мне двадцать семь, так что его отцу вполне могло быть пятьдесят с небольшим. И, по словам Скотта, у них была куча денег, так что им не обязательно было работать, и они могли наслаждаться жизнью вдали от городской суеты.
- Очень приятно с вами познакомиться, - промурлыкала я, наконец-то обретя голос. - Я с нетерпением ждала этого всю неделю.
- О, мы тоже.
Его взгляд скользнул по моему телу не совсем по-отцовски, и я почувствовала, что краснею. Оглядываясь назад, можно сказать, что черное платье длиной до колена, которое я выбрала, было не самым лучшим выбором. В то время оно казалось уместным - стильным, взрослым и в меру открытым, но сейчас казалось слишком облегающим. Слишком коротким. Слишком вызывающим.
- Скотт также никогда не упоминал, какая ты красивая.
Я покраснела еще сильнее и помахала рукой перед своими горячими щеками, чтобы скрыть смущение.
- О, перестаньте, правда. У вас красивый дом.
- Спасибо. Не хочешь присесть? - сказал он, жестом указывая на длинный красный диван. - Могу я предложить тебе выпить? Я пью виски.
- Звучит неплохо. Я тоже выпью.
- Наш человек, - сказал он, подмигнув.
Я наблюдала за его широкой спиной, пока он деловито разливал напитки у стеклянного шкафа в стиле арт-деко, который стоял рядом с огромным окном.
Как они могут быть отцом и сыном? - задавалась я вопросом. Они были такими разными. Оба были высокими, но на этом их сходство заканчивалось. Скотт был светловолосым, с теплыми карими глазами и долговязым телом, которое, казалось, никогда не набирало ни унции жира, несмотря на его прожорливый аппетит. Его отец же был плотного телосложения с небольшими валиками жира на боках. Его широкие плечи напрягались в простом черном джемпере, и каждый дюйм его тела выглядел крепким и мускулистым. У него были черные волосы, очень коротко подстриженные. Я подумала, не красит ли он их - странно, что у мужчины его возраста нет ни одного седого волоса.
- Итак, Скотт сказал мне, что ты писательница, - сказал он, внезапно развернувшись и поймав мой взгляд.
Я почувствовала, как мои щеки снова запылали под его взглядом; он мог подумать, что я на него засматриваюсь или что-то в этом роде, раз продолжаю пялится на него и краснею каждый раз, когда он замечает мой интерес к своей персоне.
- Да, я просто занимаюсь самопубликацией, ничего особенного, - сказала я в своей ложной скромности. - Не то что вы.
Он поднял густую черную бровь в вопросительном жесте.
- Как я? В каком смысле?
- Вы знаете. Я не профессор университета на пенсии, который пишет научные статьи и академические учебники. Я пишу, чтобы развлечь себя и, надеюсь, развлечь других. Но я не Хеммингуэй, если можно так выразиться.
Черт, что я мелю?!
- Что ты пишешь, Хлоя?
Черт, - подумала я, - неужели Скотт не сказал ему? Неужели он выставил меня более успешной и популярной писательницей, чем я была на самом деле? Неужели Скотт стыдился меня из-за того, что я писала?
- Ужасы.
В его голубых глазах что-то промелькнуло, хотя я не была уверена, что именно.
- Я знаю это, но я не знаю деталей, Скотт просто сказал, что я должен спросить тебя.
Большое спасибо, Скотт, - подумала я со злостью. - Ты мог бы предупредить их...
- Я пишу экстремальные ужасы, думаю, это можно назвать довольно мрачными вещами.
- У меня слабость к экстремальным ужасам.
Я удивленно посмотрела на него.
- Правда?
- Конечно, я люблю иногда, так сказать, более детальные и красочные описания... в ужасах.
Этот разговор шел не так, как я ожидала. Скотт описал своих родителей как добрых людей, но несколько старомодных и придерживающихся более консервативных ценностей. Он сказал, что они не против того, чем я зарабатываю на жизнь, но в то же время не захотят это читать.
- Я удивлена, - сказала я.
- А чему ты удивляешься? Люди многогранны, тебе не кажется, Хлоя? Никто никогда не бывает таким, каким кажется.
