Возмущенное жужжание, заполнившее всю комнату и настойчиво пытавшееся просочиться внутрь него, смело наконец на своем пути все преграды и вторглось-таки в зону Яшиного восприятия: “…что, не слышишь… как будто… яичница… не слышишь… как истукан… яичница… раз уж я встала… остынет… раз уж мне пришлось… иди…”
***
Журнал под названием “Увлекательный журнал” то открывался, то закрывался, то открывался, то закрывался, как неисправный лифт, застрявший между этажами. И продолжалось это уже года три.
Тем не менее в “УЖе” работали люди. Шаткость положения нервировала сотрудников лишь поначалу – постепенно они привыкли и успокоились. “Вы не знаете, он уже нашел?” – тихо спрашивали друг друга коллеги. “Да вроде бы нашел”.
Их финансовый директор был кем-то вроде волшебника. По крайней мере одним волшебным свойством он точно обладал: всегда находил финансирование.
Яша пришел на летучку без опоздания. Для этого он бежал всю дорогу от метро, а потом еще бежал по длинному скучному коридору редакции. Вообще-то решиться на этот героический забег его заставила не столько пунктуальность, сколько тайная надежда на то, что подобная разминка, возможно, окажет стимулирующее воздействие на его сердце, но… В груди стояла все та же ватная тишина.
Главный редактор, Владимир Владимирович Сидеев, провел летучку очень лихо, за пять минут. Пару недель назад “УЖ” как раз в очередной раз воскрес, отчего Сидеев (или, для своих, – просто Сидень) явно пребывал в хорошем расположении духа: по-дружески смотрел на подчиненных сияющими глазами-пуговками и этаким молодецким движением закидывал обратно на макушку непокорные вихры, свисавшие слева длинными черными прядями и не желавшие прикрывать влажную редакторскую лысину.
После летучки многие, как обычно, направились в буфет перекусить. Яша тоже было потянулся за ними, но на полпути передумал. Воспоминание о недавнем завтраке было еще слишком свежо. …чай льется в горло сплошным теплым потоком, увлекая за собой скользкие ошметки глазуньи… его вовсе не нужно глотать… жидкость свободно стекает по пищеводу… с легким булькающим звуком – как весенний ручеек сквозь решетку канализационного люка…
Яша немного постоял, потом медленно двинулся по опустевшему желтостенному коридору. Неуклюже забрался в фанерную коробочку своего рабочего места. Включил компьютер. В системном блоке что-то болезненно ойкнуло, потом разочарованно присвистнуло, и комната наполнилась громким тяжелым жужжанием. Яша открыл Word. Тоскливо уставился в мерцающий экран, с отвращением положил руки на серую замусоленную клавиатуру. Привычно нащупал указательными пальцами маленькие заусенцы на клавишах “а” и “о” – хваленый “слепой” метод. Сегодня он должен был написать большую-разоблачительную-заказную (заказал, между прочим, новый инвестор “УЖа”) статью. Она пойдет в рубрику “Тема недели”. А ему потом дадут премию.
“Главное – не думать про дыхание, – сказал себе Яша, – не думать про сердце. Думать про налоги. И про коррупцию. Я пишу про налоги, десятипальцевым методом, быстро-быстро пишу, пишу – и не дышу… но это пустяки, я просто перенервничал. Я очень быстро пишу – и не… быстро пишу и сразу иду к врачу…”
Белый экран раздраженно чирикнул и погрузился во тьму. На черном фоне нарисовались веселые зеленые водоросли. Из далекого потустороннего океана приплыли маленькие желтые рыбки и бессмысленно уставились на Яшу сквозь монитор.
***
Рабочий день уже почти закончился, но доктор Цукербаум был в плохом настроении. Предстоящее освобождение из тесного белого кабинета, где он вел прием, не сулило ничего приятного: замороженные овощи или пельмени на ужин, пустой вечер, пустой дом, пустая постель. Доктор Цукербаум недавно потерял жену.
Доктор Цукербаум, возможно, был не самым хорошим кардиологом. Зато у него было большое сердце. В силу этого второго обстоятельства он часто женился на своих пациентках, усталых бальзаковских дамах с сердечной недостаточностью. А в силу первого – часто их терял и каждый раз сильно переживал. Впрочем, стоит заметить, что это злосчастное первое обстоятельство мешало доктору только в личной жизни, а на его работе никак не сказывалось. К работе он относился серьезно. Всем пациентам Цукербаум искренне сочувствовал, и чисто человеческая теплота обхождения вполне компенсировала профессиональную некомпетентность в некоторых вопросах. Пациенты его любили, и в коммерческом медицинском центре “Сердцемед” он считался лучшим специалистом.
Яша Хейн тоже любил и уважал доктора Цукербаума и, хотя цукербаумовские консультации стоили недешево, время от времени обращался к нему по поводу тахикардии.
Теперь тахикардия показалась бы ему удовольствием – лучше сто пятьдесят ударов в минуту, чем ни одного.
В регистратуре Яшу заверили, что Цукербаум уже закончил прием.
– Девушка у меня очень-очень серьезный случай вопрос жизни и смерти, – испуганно затараторил Яша, – девушка вы не понимаете девушка мне правда очень надо…
Иссохшая пятидесятилетняя девушка подняла на Яшу мудрые глаза, недоверчиво осмотрела его и сказала:
– Подождите, я сейчас попробую – если он еще в кабинете… Алло! Лев Самуилович? Это вас из регистратуры беспокоят… Тут к вам пациент рвется… Вот и я ему сказала, что закончился… Говорит, очень срочно – хотя, честно сказать, мне кажется… Одну минутку… Как фамилия? Хейн его фамилия. Что? Хорошо, сейчас поднимется…
Яша выхватил у нее из рук талон на прием и метнулся к кабинету.
Доктор Цукербаум был отзывчивым человеком, к тому же сегодня ему совсем не хотелось домой – так что он решил немного задержаться. Тем более что Яшин случай настолько прост – банальная синусовая тахикардия… Выслушать жалобы, измерить пульс, прописать изоптин и прогулки на свежем воздухе – все это займет минут десять, не больше.
Но доктор Цукербаум ошибся.
Через час он в последний раз попытался снять Яше кардиограмму – на другом, более новом аппарате; без особой надежды на успех потеребил его запястье и решительно отцепил липкие присосочки от Яшиных ног и груди. Потом печально воззрился на Яшу и сказал:
– Мне очень жаль, молодой человек…
– Что со мной?
– Яков Маркович! Мы с вами люди взрослые, так ведь?
– Что со мной?
– К сожалению, рано или поздно это ждет всех…
– Да что со мной, доктор? – снова спросил Яша и зачем-то хихикнул.
– Очень сожалею. Я сделал все, что мог.
– Что… Что?
***
– А что тут думать? Первым делом нужно пойти в ЗАГС, – заявила Клавдия Михайловна, погрузив Яшу в состояние мучительного дежавю.
