Но все это вдруг кончилось, жизнь Лори внезапно оборвалась по причине, которую страховые компании регистрируют в своих отчетах как «бытовой несчастный случай».
Кэл не смог больше оставаться там, где он был так счастлив, где они были счастливы вместе. Их дом был построен из необожженного кирпича и стекла по их собственному проекту. Цвет почвы был похож на краски картин Лори, а виды из окон постоянно мучили его напоминанием о том, какую длинную жизнь она могла бы прожить. Здесь Кэла постоянно преследовала одна и та же мысль, давя на него невыносимым грузом вины: «Этого могло не случиться!»
Были к тому же и практические соображения. В малолюдном, растянувшемся на мили Альбукерке перспектива самому воспитывать ребенка сулила немилосердное одиночество. Это было бы проще сделать в большом городе, особенно в Нью-Йорке, где он мог бы ожидать некоторой помощи и душевной поддержки от лориной старшей сестры Рики.
Еще одно, самое важное, обстоятельство способствовало его решению перебраться в Нью-Йорк. Там была Кэт — Кэтрин Клей, знаменитая женщина-этнограф, у которой он сам учился, когда был студентом Колумбийского университета. Кэт побудила его выбрать эту специальность, сделала его своим протеже и впоследствии относилась к нему, как к сыну. После смерти Лори Кэл, естественно, обратился за помощью к Кэт. Учебный год давно начался, и все вакансии были уже заняты. Кэт была теперь лишь почетным профессором, но, тем не менее, она сохранила свое влияние. Она смогла, учитывая блестящие заслуги Кэла, устроить так, что для него нашлось место в Колумбийском университете.
Нет, он не ошибся, что приехал сюда. Не стоит рассуждать о том, как лучше было поступить, если на самом деле выбора у него не было. Он просто находится там, где ему приходится быть, куда жизнь и смерть поместили его.
Большую часть дня Кэл позволял Крису собирать камушки везде, где ему вздумается, а сам лишь присматривал за ним и рассеянно созерцал красочное зрелище воскресного многолюдья. Площадку перед оркестровой раковиной заполнила толпа. Здесь были катающиеся на роликовых коньках, их шорты украшали разноцветные блестки, а шляпы — сатиновые накрахмаленные крылья, как у Меркурия; были любители бега трусцой всех возрастов и какого угодно телосложения; фокусник в клоунском гриме; жонглер в необъятных красных шароварах с синими подтяжками. Были здесь и ямайские музыканты с волосами, собранными в узел; они исполняли на стальных барабанах мелодию «Лунная река» перед статуей Алисы в Стране Чудес.
И в самом деле, страна чудес, подумал Кэл, остановившись послушать игру этого диковинного оркестра. Что подумают о нашей культуре будущие археологи, если когда-нибудь займутся раскопками свидетельств нашего времени?
Кэл взглянул на кусты, под которыми Крис искал свои камушки.
Его сердце замерло. Исчез! Где Крис?
Кэл завертелся на месте, быстро обшаривая глазами все вокруг, и примерно в двадцати ярдах от себя заметил сына, который, глядя себе под ноги, удалялся по обочине тропы, круто ныряющей вниз между двумя шеренгами деревьев.
— Орех! — крикнул он. — Стой на месте!
Но оркестр, должно быть, заглушил его слова, потому что Крис продолжал удаляться.
Кэл пустился бежать вниз по тропе и снова закричал, но Крис уже скрылся за поворотом аллеи.
Кэл ускорил бег, кляня себя за то, что, прежде чем отправиться в парк, он не предупредил сына, как вести себя вне дома: оставайся там, где я в любое время могу тебя видеть, никуда не уходи без спроса. Кэлу не хотелось сразу после переезда представлять город в слишком мрачных красках. У Криса и так хватало страхов, с которыми ему приходилось справляться, и незачем было пугать его рассказами о грозных опасностях и насилии, подстерегающих ребенка в большом городе. Поэтому предостережения были отложены до лучших времен. Как глупо, подумал Кэл, излишняя осторожность никогда бы не помешала. Всего пару дней назад в «Таймc» была напечатана история о том, как ребенок днем вышел на улицу, чтобы просто перейти через дорогу и войти в дом напротив, где у него был урок музыки. Маленький мальчик словно растворился в воздухе. Три месяца полиция безрезультатно занималась этим случаем, но не было ни одной зацепки, ни одного полезного свидетеля.
Поворот Кэл пробежал на всех парах, в уме уже сочиняя маленькую лекцию, которую он прочтет Крису, когда его догонит.
Но на совершенно прямой аллее на тридцать ярдов вперед были только женщина с детской коляской и две молоденькие девушки, вызывающе размалеванные в стиле «панк», с выкрашенными в фиолетовый цвет волосами.
Кэл немного успокоился. Крис двигался не настолько быстро, чтобы достичь следующего поворота аллеи. Значит, он обследует землю под деревьями. Но по какую сторону аллеи? Кэл начал метаться взад и вперед, заглядывая за деревья по обеим сторонам и тщательно высматривая, не мелькнет ли среди листвы желтая футболка Криса. Он приблизился к женщине с коляской и двум девушкам и спросил у них, не видели ли они маленького мальчика свернувшего с дорожки, «вот такого примерно роста, каштановые волосы, желтая майка»?
Никакого толку.
Теперь паника и в самом деле начала охватывать его. Если в поисках Криса он неправильно выберет направление, они могут совсем разминуться.
Погоди-ка минутку, подумал Кэл. Это Центральный парк, вокруг тысячи людей. Какой-нибудь добрый самаритянин возьмет потерявшегося, плачущего ребенка под свое крылышко и передаст его полицейскому. Но в этом случае Крису будет нелегко перенести сам факт, что он потерялся. Его мать внезапно исчезла из жизни — для него вдвойне важно, чтобы отец всегда был рядом.
Кэл выбрал направление наугад и шагнул в заросли направо от дорожки.
Он не продвинулся вперед более чем на несколько ярдов, как заметил, что кусты перед ним редеют. Впереди была поляна. Еще несколько шагов, и он увидел людей, целую группу, и ярко-синюю боковую панель машины, над ней вращающийся красный фонарь. Полиция!
О Боже, нет! Неужели что-то случилось?
Кэл неистово продирался сквозь кустарник, зацепился манжетом за сучок и порвал его. Ветка спружинила и хлестнула его по щеке.
Затем он вырвался на поляну, покрытую пожухлой и вытоптанной травой, размером примерно с теннисный корт. Поляна была почти полностью окружена зеленью, хотя с одной стороны кустарник был пореже и смятые кусты отмечали место, через которое па поляну въехала патрульная машина, стоявшая прямо перед Кэлом.
За машиной были видны двое полицейских и несколько зевак — их внимание было приковано к чему-то лежащему на земле.
