Капитан Бартон стал частым гостем в доме леди Рочдейл и пользовался всеми привилегиями близкого друга семьи, какими обычно наделяется после обручения удачливый поклонник. Таково было положение дел в дни, когда впервые дали знать о себе таинственные силы, омрачившие вскоре жизнь наших героев.
Леди Рочдейл занимала уютный особняк в северной части Дублина, а капитан Бартон, как мы уже говорили, обитал на южной окраине города. Расстояние между этими домами было весьма значительным, а капитан Бартон имел привычку после вечеров, проведенных в гостях у пожилой дамы и ее очаровательной воспитанницы, возвращаться домой пешком, без провожатых.
Кратчайший маршрут его ночных прогулок на довольно большом протяжении пролегал по недавно проложенным улицам, где были обозначены лишь фундаменты возводимых домов.
Однажды вечером, вскоре после обручения с мисс Монтегю, он задержался в гостях позже обычного. Разговор зашел о свидетельствах откровения Божьего; капитан с бессердечным скептицизмом отпетого язычника опровергал их достоверность. Свободомыслие, или «французские принципы», как мы ныне называем их, завоевало в те времена немало почитателей в высшем свете, особенно среди тех его представителей, которые не чужды были идеям вигов, поэтому и пожилая дама, и ее юная воспитанница не настолько закоснели в пуританстве, чтобы считать взгляды мистера Бартона серьезным препятствием к предполагаемому браку.
Как водится, разговор вскоре перешел на предметы чудесные и необъяснимые. Капитан Бартон, по всегдашней привычке, подвергал все уверения дам оспариванию и насмешкам. Правду говоря, он ничуть не притворялся, а искренне отстаивал свою точку зрения. Пожалуй, в этом можно усмотреть некую иронию судьбы: объектом воздействия потусторонних сил стал не кто иной, как сам капитан — по многолетнему убеждению неисправимый скептик во всем, что касается сверхъестественных явлении.
Когда мистер Бартон, как обычно, в одиночестве, отправился в обратный путь, было уже далеко за полночь. Он дошел до пустынной улицы, где лишь зачаточные, едва поднимающиеся над землей стены обозначали границы фундаментов. Луна заливала окрестности туманным сиянием, и в ее неверном свете дорога казалась еще угрюмее. Кругом царила мертвенная тишина, неуловимо тревожащая душу; звуки шагов раздавались в ней неестественно гулко.
Не успел капитан дойти до середины улицы, как вдруг позади, шагах в сорока, послышалась громкая размеренная поступь.
Чувствовать, что за вами идут по пятам, всегда неприятно, особенно если это случается на глухой пустынной улице. Капитану Бартону стало не по себе, он резко обернулся, чтобы встретиться с преследователем лицом к лицу. Полная луна освещала каждый камушек на дороге, однако, сколько ни вглядывался капитан, ничего похожего на человеческую фигуру он не заметил.
Этот звук не был эхом его собственных шагов — капитан потопал ногами о землю, прошелся взад и вперед, но не получил ни малейшего отклика. Не обладая чересчур бурной фантазией, он был вынужден в конце концов признать эти звуки игрой воображения. Удовлетворив таким образом свое любопытство, капитан пошел дальше, но, не успел он сделать и дюжины шагов, как таинственная поступь раздалась снова. На этот раз преследователь словно задался целью доказать капитану, что топот этот не имел ничего общего с эхом — шаги то стихали, то пускались бежать, то снова замедляли ход.
Капитан Бартон еще раз резко обернулся — на дороге по-прежнему никого не было. Он вернулся на то же место, откуда начал путь, твердо намереваясь найти источник загадочных шагов, однако попытка его не увенчалась успехом.
Хотя Бартон и не верил в духов, тем не менее, по спине у него пробежал холодок суеверного страха. Ощущение это пришлось храброму капитану не по душе; он торопливо продолжил путь. Таинственные звуки на время стихли, но, стоило ему дойти до места, откуда он вернулся в поисках загадочного источника, шаги раздались снова. Невидимый преследователь пустился бежать, грозя вот-вот настичь испуганного путника.
Непонятные звуки вселили в капитана смутную тревогу. Он остановился и, не в силах сдержать безотчетный страх, сурово крикнул:
— Кто идет?
Звук собственного голоса, внезапно разорвавший гулкую тишину и тотчас же исчезнувший в небытие, вселяет в нас непостижимый трепет. Впервые в жизни капитан задрожал от ужаса.
Шаги преследовали его до самого конца пустынной улицы. Капитану пришлось собрать все свое упрямство, всю свою гордость, чтобы не пуститься бежать со всех ног. Лишь очутившись дома и уютно устроившись у камина, капитан почувствовал себя в силах собраться с мыслями и обдумать как следует странное происшествие. И такие, в сущности, пустяки способны поколебать закоренелого скептика — это доказывает, до какой степени властны над нами извечные законы природы.
Наутро, за ранним завтраком, мистер Бартон размышлял о событиях прошедшей ночи скорее с любопытством, чем с ужасом — бодрящие лучи солнца быстро развеивают самые мрачные воспоминания. В этот миг на стол его легло только что доставленное письмо.
На вид в послании этом не было ничего замечательного, разве что адрес написан незнакомым почерком — впрочем, может быть, поддельным: высокие узкие буквы сильно клонились влево. Как часто бывает в подобных случаях, капитан, словно желая помучить себя неизвестностью, вскрыл конверт не сразу. Он вглядывался в него минуту-другую и лишь затем сломал печать. В письме содержалось всего несколько строк, написанных тем же ровным почерком:
Мистер Бартон, в прошлом капитан фрегата «Дельфин»!
Предупреждаю Вас о грозящей опасности. Вам следует избегать некой улицы (была названа именно та улица, на которой накануне случилось таинственное происшествие). Если Вы, как обычно, пойдете там, то встретите свою беду. Предупреждаю раз и навсегда — у Вас есть причины опасаться меня.
Ангел-хранитель.
Капитан Бартон вновь и вновь перечитывал странное послание, рассматривал его, поворачивая то так, то эдак, ощупывал бумагу, на которой оно было написано, и еще раз вгляделся в почерк. Ничего не добившись, он изучил печать. В ней не было ничего примечательного, всего лишь капля воска, небрежно залепленная большим пальцем.
На письме не оказалось ни малейшего знака, который мог бы навести капитана на разгадку его происхождения. Автор, казалось, написал письмо с самыми дружескими намерениями и в то же время намекал, что его следует «опасаться».
