Вера уже заканчивала с Теаном, и я немного удивилась, что так долго возилась. Черёмуха требовала аккуратности, но никак не больших временных затрат. Надо было собираться и покидать это не в меру гостеприимное местечко.
По полу, по столу, по стенам и потолку раскинулся широкий, раздольный срач. Большой, величественный и грозный. Толстый и красивый. Не шевелился разве что — наверное, сейчас он устроил себе заслуженный отдых, и спокойно почивал на лаврах, устлав ими пол, стол, стены, потолок… да, действительно, около кровати даже валялся лавровый листок — то ли от Веры, то ли от Геверы Вельгиевны я принесла — кто их разберёт? Тем более, последняя точно когда-то хвасталась, что ей заморский купец по дешёвке продал остатки, которые в Неставе сбыть не смог, а потом всё село к нему сбежалось, а поздно — кончился. Даже трогать этот срач как-то не хотелось — а ну как вдруг проснётся, рассердится, зарычит ужасно, да и замучает до смерти? Или вообще живьём сожрёт, и не выберешься потом.
— Хель, пошевеливайся. — Вера встала и направилась в сторону меня и срача.
Я недоумённо уставилась на неё. Я же, вроде, двигаюсь…
— В смысле?
Подруга подошла и неожиданно щёлкнула пальцами прямо перед поим носом. Я отшатнулась и даже чуть не взвизгнула — её изящные ноготки были явно длиннее, чем полагается нормальным ноготкам. Или мне показалось? Но Вера не удовлетворилась произведённым эффектом и следующим движением ощутимо щёлкнула меня по лбу, кажется, ещё и поцарапав.
— Ай-й! Чтоб тебя!..
— Долговременное вдыхание паров черёмухи вызывает расслабление, притупление чувств и эмоций и, при очень больших дозах, трансовое состояние, — поучительно сообщила мне она. — И ты это, кстати, должна знать — вы это проходили ещё на пятом курсе.
— Да ладно, твои результаты учёбы видны уже по одному только выражению лица.
— Но я хотя бы это помню!
С этим пришлось согласиться, и я, всё ещё медленно и плавно, ведь противодействовать черёмухе невозможно, но уже более осознанно начала пытаться потрогать этот великолепный срач.
Долго пыталась.
Нашла, кстати, иностранную монетку — один лийский лит. Откуда я знаю, как выглядят литы? Отчим в молодости много путешествовал, а я в детстве была приставучая и любознательная. Он мне всё показывал, вещицы всякие занятные, монетки, рассказывал что-нибудь. Литы я запомнила — они интересные такие, серебрянные, а по краям золотистые, и на них на всех король Айнаре, молодой мужчина со слегка вытянутым и каким-то деревенским, что ли, лицом. По-разному повёрнут на разных монетках, но всегда с одной и той же причёской — с двумя косичками, и выглядит это совсем не по-королевски, смешно и немного по-детски. На другой стороне — герб, обвитый стилизованными рябиновыми листьями, на гербе — солнце на закате, море, небо. Не знаю, откуда тут могло оказаться что-то аж из Лие и кто мог эту монетку случайно занести сюда до нас. Взяла её с собой — хороший знак, наверное.
Наконец, я встала и закинула сумку, ставшую, по моим ощущениям, раза в три больше, чем перед практикой, на плечо. Надо бы её уменьшить потом как-нибудь. Жаль, что магией облегчить нельзя. Теан и Вера, навесившая на себя весь наш остальной скарб, очень обрадовались — странно, что они ждали меня не трое суток.
Кстати, а почему враг до сих пор ничего не сделал? Ладно, не важно.
Я макнула палец в остатки черёмухи на специально оставленной для этого ложке.
— Ну, и куда?
Вера сказала:
— Давай в Кривые Лодочки, или недалеко от них в лес. Вряд ли он ждёт, что мы туда сунемся.
— Ага.
Я быстро развернулась на носках, пробормотав единственное короткое слово заклинания для черёмухи, и всё моё плетение погасло, и я тут же активировала телепорт, и всё исчезло.
========== Глава четвёртая ==========
Я задумывала перенести нас на ту самую полянку, где мы убили взрывника. Вряд ли она была бы интересна нашему противнику после того, как мы с неё исчезли, заклятия спали, а кусок леса быстро догорел, не распространив пожар дальше из-за высокого пассивирующего давления атмосферных магических масс, идущих от вулканов в Высыльных горах. По логике, об этом месте как о перевалочном пункте и уж тем более как о временном убежище мы бы теперь думали в последнюю очередь, тем более, спасаясь в спешке и, вполне возможно, в панике. На месте нашего противника я бы пораскидала всяческие телепорт-ловушки в ближайших населённых пунктах и их окрестностях. От этой полянки, конечно, недалеко Кривые Лодочки, но совсем не так близко, чтобы нормальный человек согласился идти это расстояние по кишащему нечистью безо всяких врагов лесу с тяжёлыми сумками и больным в качестве балласта.
Что до кишащего кем угодно и чем угодно леса, я рассчитывала на достаточно простой приём, изучаемый боевиками ещё на пятом курсе. Просто снести за миг до высадки оглушающим излучением всё живое и не очень, что посмеет существовать в том месте, где я изволю появиться, а потом выставить защитный контур, лучше всего несколько, по системе уровней тен Виссилиана для площади-пространства. Можно и для силы, но так слишком долго считать все эти функции, и я просто не успела бы даже прикинуть, ведь мне надо знать хотя бы примерные характеристики места. А по площади-пространству всё просто — золотое сечение, можно даже сначала на глаз, а потом перестроить точнее. И так получается одновременно и защита, и неслабая пугалка для нечисти.
Почему-то всякие нечистые сущности на дух не переносили определённые соотношения, список которых был отнюдь не маленьким и пополнялся вот уже три с чем-то тысячи лет, и до сих пор бромоэстетика считалась одной из важнейших магических наук. Конечно, всем ведь хочется в защиту от нечисти просто рисовать картиночки, а не тратить магический резерв и выдыхаться как собака, а до этого учиться девять лет. Сама я считала, что рисовать красивые пропорции плетениями, а то и просто угольком на деревце можно сколько угодно, но лучше всё-таки найти объяснение этому феномену. А то за последние эти самые три с хвостиком тысячи лет как была теория Диатора Мецеленского о божественном идеале, основанная на представлениях о науке, нечисти, магии и мироустройстве, бытовавших в древней Эццанте в его времена, так она и осталась, разве что понятия Космоса и Хаоса сменились понятиями Света и Тьмы, исчез постулат первозданности, представления о богах и том, что им угодно (и то, религиозные маги и просто люди и в наше время умудрялись находить то, что их богам якобы приятно или не очень), и ещё поменялись всякие там мелочи. Но всё это было связано с господствующей в мире уже семнадцать веков религией, так что можно считать, что не изменилось ничего — никакие точные науки всё равно это не объяснили, и поэтому даже практики руководствовались наработками философов, а бромоэстетики рисовали картиночки. Но всю эту красоту хотя бы удобно было строить на глаз.
Одним словом, мои планы были прекрасны, идеальны и элементарны в своём исполнении. И даже мне удалось их выполнить, так как на полянке мы высадились, распугав всё окружающее излучением и поставив уровневый контур тен Виссилиана на целых семь уровней почти ровно, чем я сразу загордилась и чему очень порадовалась.
До тех пор, пока поняла, что чего-то не хватает. Вернее, кого-то.
Вера так же растерянно оглядывалась по сторонам, бросив на землю сумки, пока не подняла свой взгляд на меня. Я ответила ей самой несчастно-удивлённой позой, какую только смогла изобразить. Настороженный взгляд мгновенно стал испуганным, кончик носа дёрнулся из стороны в сторону, уши удлинились и навострились, и вся она чуть побледнела. Вера так и не научилась сдерживать иные рефлексы до конца, хотя долгое сокрытие оборотнической натуры должно было, по-моему, заставить её вообще почти забыть, кто она на самом деле. Я не стала на этот раз осаживать её и напоминать о конспирации — какая уже разница? Все уже настолько паршиво, что вряд ли имеет смысл об этом думать.
Все вещи были на месте, и даже защита моя стояла, хоть и не в рабочем состоянии. Я её включила вдобавок к уровневому контуру, осторожно оборвав расползшиеся по всей клетке «черёмушные» нити, и собрала обратно в ложбинку со всей черёмухой на случай, если переносить это всё понадобится ещё раз.
