– Я – либеральный демократ, – сказал Рэй. – Мне нравится общегосударственное управление.
Нил снова ударил его в живот.
Куда девалась его показная любезность!.. Он говорил со злостью, уже не пытаясь создать видимость убедительных аргументов:
– Рэй, ты больно медленно учишься. Мы не будем вечно терпеть твои выходки! Сегодня мы пришли предупредить по-хорошему. Одумайся, пока не доигрался.
Рэй не мог вдохнуть и все же кое-как выдавил:
– Пошел в жопу!
Чак подсек его ногой под колени, а Терри рубанул ребром ладони по шее.
Рэй, остававшийся на ногах только потому, что его держали, хрипя, осел на землю.
Нил что-то неразборчиво произнес, и все трое двинулись прочь.
Рэй с трудом встал, цепляясь за дверной косяк. Все у него болело. Он вдруг сообразил: били его так, чтобы не оставить следов. Если даже он вздумал бы пойти к шерифу, доказать ничего невозможно. Его сжигала жажда мести, но еще сильнее был страх. Четкое осознание, что эти люди ни перед чем не остановятся для достижения своих целей.
А ведь они своей цели уже добились, понял Рэй.
Раньше он не боялся.
А теперь боится.
Хорошо хоть, что перед ними не выдал своего страха. Сумел плюнуть в лицо этим ублюдкам.
Рэй медленно и мучительно вернулся в дом, запер за собой дверь и, прихрамывая, прошел в гостиную. Там рухнул на диван, все еще еле переводя дух.
Через минуту из ванной вышла Лиз.
– Кто-то заходил? Мне послышались голоса.
Рэй попытался изобразить улыбку.
– Нет, никого не было. Это просто телевизор.
Устав Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.
Статья III. Условия землепользования, права и ограничения.
Раздел 3, параграф L:
Члены архитектурной комиссии, члены правления, а также любые его представители, наделенные соответствующими полномочиями, вправе находиться на участках жильцов поселка с целью проверки выполнения владельцами участков данного устава. Пребывание вышеперечисленных лиц на территории участка не составляет нарушения частной собственности и не может считаться незаконным вторжением.
Если Морин и испытывала поначалу неприязнь к Бонита-Висте, со смертью Дика Мелдрума это чувство совершенно исчезло.
Морин подергала водопроводный шланг, зацепившийся за переднее колесо «Субурбана», – она поливала заново посаженные ирисы, поглядывая то на небо, то на дорогу. Как ни странно, ей понравилось жить в охраняемом поселке – это давало чувство защищенности. Не потому, что уровень преступности намного ниже в патриархальном штате Юта по сравнению с крупными городами, а потому, что Бонита-Виста – замкнутый маленький мирок, прочно отгороженный от окружающей действительности. Первоначальные впечатления словно перевернулись с ног на голову, и то, что казалось недостатками, теперь превратилось в плюсы.
Барри шутил, что тут сказывается ее «бухгалтерская сущность». Может, в его словах и есть доля правды. Морин всегда была аккуратисткой, ценила порядок и организованность. Это общая черта людей, которым нравится работать с цифрами, в то время как люди искусства, вроде Барри, чувствуют себя уютно в обстановке хаоса.
Вообще-то, Морин привыкла верить в «женскую интуицию». По крайней мере, на свою интуицию она всегда полагалась и крайне редко меняла мнение, но в этот раз получилось иначе. Толчком послужила смерть Мелдрума. Он, будто своего рода громоотвод, принял на себя все отрицательные впечатления от Бонита-Висты. От них не осталось и следа после того, как жертвоприношение свершилось.
Жертвоприношение?
Откуда взялось это слово? Морин не хотела вникать. Это все остатки тех, первоначальных негативных эмоций. Нельзя принимать всерьез подобную обмолвку. Все прекрасно в Бонита-Висте, а тот психопат погиб случайно, и ни соседи, ни ассоциация домовладельцев тут ни при чем.
Из дома вышел Барри, прихлебывая «Доктор Пеппер» из поцарапанной пластмассовой кружки с Бэтменом. Этой кружкой ограничивался его вклад в экипировку семейной кухни.
– Чем занимаешься? – спросил он.
– Цветы поливаю.
– Нет, в смысле потом? У тебя что-нибудь намечено?
– Да нет, а что?
– Может, освоим теннисный корт? Содержание кортов оплачивается из членских взносов ассоциации. Хоть разомнемся за свои денежки!
Они уже давно не играли в теннис, а в начале знакомства часто проводили субботу на школьном корте, рядом с прежней квартирой Морин. Потом перестали – ни он, ни она не были особо спортивными, да и времени свободного оставалось все меньше. А забавно было бы тряхнуть стариной!
– Давай! – поддержала Морин.
– Отлично!
– Ты не помнишь, где у нас хранятся ракетки?
– Я убрал их в коробку – из тех, что свезли на склад. Съезжу заберу, а ты пока заканчивай с поливкой.
– Ладно! – Морин, улыбаясь, потянула за собой шланг. – Ну, готовься, я тебя раскатаю!
– Ты еще ни разу у меня не выиграла, – напомнил Барри. – Вряд ли за десять лет вдали от кортов твое мастерство сильно возросло.
– Последнее слово обреченного! – засмеялась Морин.
Наконец все растения были политы, Барри вернулся из города с ракетками, и они с Морин отправились на теннисный корт. Собственно, кортов было два. Располагались они у самого въезда в поселок, поражая воображение гостей и проезжих. Площадка содержалась в идеальном порядке, а высокая металлическая сетка, выкрашенная в зеленый цвет, не давала мячикам улетать в лес и заодно служила преградой для посторонних – пользоваться кортами разрешалось только жителям поселка. Играть можно было и поздно вечером, благодаря укрепленным на столбах прожекторам, по размеру больше подходившим какому-нибудь огромному стадиону.
На калитке стоял электронный замок с небольшой клавиатурой.
– Надо было заранее почитать инструкцию, – вздохнул Барри и, передав Морин тубу с мячиками, нагнулся над металлическим квадратиком. – Никаких подсказок…
Он набрал код от въездных ворот поселка – безрезультатно.
– Попробуй наш адрес, – посоветовала Морин. – Или номер участка.
Номер участка подошел. Железная сетчатая калитка плавно открылась.
– Как мило, – заметил Барри. – Отслеживают, кто пользуется кортом.
– Да ты параноик не хуже Рэя!
Морин со смехом прошлась по травяному корту. Газон упруго пружинил под ногами. Не то что расчерченный полустертыми линиями асфальт на школьном дворе, где они играли раньше… Профессиональный уровень, вот это да!
Тронув туго натянутую сетку, Морин прошла на дальнюю сторону корта.
