– У нас что-нибудь осталось? Поесть.
– Нет, – отозвался он. – Не думаю.
Она вынула руку из рюкзака, и в пальцах у нее был зажат клочок бумаги. Она принялась разворачивать записку.
– Что это? – спросила она, отвлекшись на свою находку. – Записка? И что в ней? Мальчишечьи секретики?
Он отлично знал, что за записка оказалась у Элис.
– Отдай сейчас же, – крикнул Зак, пытаясь вырвать у нее бумажку.
Элис встала, продолжая читать, и улыбка постепенно сошла с ее губ. Она выглядела потрясенной. Зак видел строчки, написанные его собственным почерком, и картинки на полях.
– Это Вопросы, которые написала тебе Поппи. Ты ответил на них. Ты сказал, что не ответил, а сам ответил.
– Значит, ответил. Теперь отдай их мне. – Он тоже поднялся на ноги и, подойдя к Элис, потянулся за запиской.
Она отбежала подальше.
– Но почему ты ответил на них, если не собирался продолжать?..
Закончить Элис не удалось, потому что в этот миг Поппи вскочила с диким криком. Она присела на корточки, моргая на ярком солнечном свету, и выставила вперед сжатые кулаки, как будто приготовилась драться.
– Поппи! – окликнул ее Зак.
Он с облегчением заметил, что Элис сложила записку и убрала в карман куртки. Потом она подошла к Поппи. Зак видел, что Поппи все еще не может отдышаться.
– Мне приснилась, будто я – Элеонора, – сказала Поппи, прижимая ладони к щекам.
Зак молчал и думал, правильно ли поступает, утаивая свой сон. Он решил, что Элис, скорее всего, высмеет его, если он расскажет. Над их головами шумела листва.
– Ты лучше посмотри по сторонам, – наконец произнес он. – Какой она была в твоем сне? Злой?
Потому что кто-то разгромил наш лагерь.
Поппи поднялась, отряхнулась и подошла к Королеве. Девочка взяла куклу на руки, и глаза у той приоткрылись. Заку это напомнило взгляд Вечеринки, которая частенько притворялась спящей и тайно за ними наблюдала.
– Думаете, это сделал призрак? – наконец спросила Поппи, поворачиваясь к ним.
– Я так не думаю, – ответила Элис. – Я думаю, это еноты. Но я так и знала, что ты свалишь все на призрака.
– Но это же классическое проявление полтергейста, разве нет? – спросил Зак.
– Она не полтергейст, – сказала Поппи таким тоном, будто Зак предположил, что ее новехонький набор дисков «Доктора Кто» – это пиратские копии. – К тому же зачем ей разбрасывать нашу еду? Разрывать единственную подстилку? Если она хочет, чтобы мы отвезли ее в Ист-Ливерпуль, зачем усложнять нашу задачу?
Заку показалось, что ее голос звучит не слишком уверенно.
– Ну, как скажешь, – откликнулся он. – То есть ты тоже считаешь, что это еноты?
Поппи огляделась и тяжело вздохнула.
– Не знаю. А что если это Тиншоу Джонс? Что если он выследил нас?
По спине у Зака пробежал холодок. Он с легкостью мог представить, как старый псих, ухмыляясь, наблюдает за ними в темноте. Но вряд ли Тиншоу стал бы вылезать из автобуса, разыскивать их и потом, подождав, пока они уснут, разбрасывать их еду. У него не было на это никаких причин, а у них не было ничего, что могло бы ему пригодиться. Наверняка он решил, что их сцапали инопланетяне, чтобы забрать лица.
А вот у Элеоноры были поводы сердиться – на Элис и на то, что они до сих пор не похоронили ее.
– Слушайте, я тоже хочу понять, что произошло, – сказала Элис, переводя взгляд с Зака на Поппи, как будто не была до конца уверена, чью сторону принять. – Но, может, сначала выберемся отсюда? В лесу страшно, и мне надо в туалет. И есть хочется.
– Мы вчера проходили мимо кафе с пончиками, – напомнил Зак.
Элис кивнула.
– Отлично. Особенно если у них есть туалет.
Забирать с собой было нечего. Спальный мешок был разодран, еда разбросана по земле. Поэтому они просто собрали все, что осталось, в мешок, скатали его и выбросили в мусорный бак на берегу реки.
Поблизости никого не было видно, хотя это не означало, что никто не навестил их ночью.
Ребята вернулись к шоссе и нашли место, где его можно было перейти, не перелезая через бетонное ограждение. Потом они побрели обратно в город, ежась на ледяном ветру. Зак учуял аромат топленого сахара и свежего теста даже до того, как увидел кафе. Когда они подошли к двери, у него едва слюна изо рта не капала.
– Сколько всего у нас денег? – спросила Поппи.
– У меня пятнадцать долларов и пятьдесят центов, – сказал Зак. У него было с собой двадцать три доллара, но семь долларов и пятьдесят центов он потратил на автобусный билет. Значит, столько же понадобится и на обратный. Так что из оставшихся пятнадцати с половиной он мог потратить только восемь. – У меня двадцатка, – сказала Элис.
– У меня одиннадцать и мелочь, – сказала Поппи. – Надо купить что-то про запас. На обед и на обратную дорогу.
Но когда они зашли внутрь, Зак и думать забыл об экономии. У него от голода заурчало в животе. Их взору открылись ряды корзин с разными видами пончиков, стоявшие вдоль стен и покрытые заманчиво блестевшей глазурью. Здесь были пончики со вкусом коричного сидра, со сливками и вареньем, с шоколадной крошкой и разноцветной обсыпкой, с кленовым сиропом и сметаной, с черникой, с кокосом, а еще миндальные булочки с начинкой из фруктового джема и яблочные оладьи. А на прилавке, за стеклянной витриной, были выложены пончики с необычными вкусами – с фруктовыми колечками и арахисовым маслом, кетчупом, маринадом, мандаринами, медом, копченым лососем и крем-сыром, с лобстерами, со вкусом чизбургера, жареного цыпленка, васаби, желудя, жвачки и пшеничной каши.
У мужчины за стойкой была копна буйных черных волос. Они стояли дыбом, как будто его шарахнуло током, только бакенбарды чинно лежали вдоль щек.
– Что вам положить, ребятки? – обратился он к ним, поворачиваясь на звук дверного колокольчика. – Пончики с васаби только что из печи, еще горячие.
Они были зеленого цвета и пахли пряно и остро, как перец чили.
– М-м-м… – протянул Зак, заглядывая в меню. – Можно мне чашку какао? Большую.
Он взял горячий стаканчик, украшенный горкой взбитых сливок, и сел за маленький пластмассовый столик. Элис пошла в туалетную комнату, а Поппи заказала еще две чашки какао.
Они посидели некоторое время, отогревая руки о горячие стаканчики. Потом заказали по пончику. Зак взял со вкусом леденцов, Элис – с кленовым сиропом, Поппи – с фруктовыми колечками.
Свежее тесто оказалось восхитительно вкусным, а внутри были настоящие леденцы-шипучки, которые таяли у Зака на языке. Покончив с пончиком, он облизал пальцы, позабыв, что уже очень давно не мыл руки.
