— Ликантропы? — переспросил Дэвид. — Так вы называете этих странных волков?
— Они не волки, хотя волки рыщут вместе с ними. Но и не люди, хотя ходят на задних лапах, когда считают нужным, а их вожак обвешал себя драгоценностями и носит красивую одежду. Он называет себя Лерой, он умен и честолюбив, хитер и жесток. Теперь он собирается воевать с королем. Я слышал рассказы путников, прошедших через эти леса. Они говорят о больших стаях волков, передвигающихся по стране. Белые волки с севера и черные волки с юга идут на зов своих серых братьев и их вожаков — оборотней.
И пока Дэвид сидел у огня, Лесник рассказал ему историю.
Первая история Лесника
На опушке леса жила одна девочка. Она была веселая и умная и всегда носила красную накидку, по которой ее можно было легко найти, если девочка вдруг заблудится, — ведь красная накидка выделяется на фоне кустов и деревьев. Шли годы, девочка взрослела и становилась все прекраснее. Многие мужчины хотели взять ее в жены, но она им отказывала. Никто не казался ей достаточно хорош, потому что она была умнее любого из них и не считала их ровней.
Ее бабушка жила в хижине на опушке леса, и девушка часто навещала ее с корзинкой хлеба и мяса. Пока бабушка спала, девочка в красном бродила по лесу, ела дикие ягоды и незнакомые лесные плоды. Однажды, когда она гуляла в темной роще, ей повстречался волк. Он остерегался ее и предпочел бы остаться незамеченным, но у девушки было острое зрение. Она увидела волка, посмотрела ему в глаза и влюбилась в странного зверя. Она пошла за ним и забралась в чащу, где прежде никогда не бывала. Волк пытался отделаться от нее, забираясь в самые непролазные места без единой тропинки, но девушка бывала слишком проворна и преследовала его милю за милей. Наконец волку это надоело, и он подошел к девушке. Он оскалился и угрожающе зарычал, но она не испугалась.
— Милый волк, — прошептала она, — тебе нечего меня бояться.
Она протянула руку и положила ее на голову волка. Успокаивая его, она пропускала мех сквозь пальцы. И волк увидел, как прекрасны ее глаза (они казались еще прекраснее, потому что смотрели на него), как нежны ее руки (они казались еще нежней, потому что гладили его), какие мягкие и алые у нее губы (они казались еще мягче, потому что ласкали его). Девушка нагнулась и поцеловала волка. Она сбросила свою красную накидку, отставила корзинку с цветами и возлегла со зверем. От их союза произошло существо, в котором было больше человеческого, чем волчьего. Это был первый из ликантропов, тот, кого зовут Лерой, а за ним появились и остальные. Были и другие женщины, соблазненные девушкой в красной накидке. Она бродила по лесным тропинкам, заманивая тех, кто попадался ей на пути, обещаниями спелых сочных ягод и родниковой воды, такой чистой, что от нее кожа снова выглядит молодой. Иногда она приходила на окраину города или деревни и ждала там, пока мимо пройдет какая-нибудь девушка, чтобы увлечь ее в лес фальшивыми криками о помощи.
Некоторые уходили с ней по доброй воле, потому что есть женщины, мечтающие возлечь с волком.
Ни одну из них больше никто не видел, потому что однажды ликантропы набросились на тех, кто их породил, и сожрали всех при свете луны.
Вот так они появились в мире.
* * * * *
Когда рассказ был окончен, Лесник подошел к дубовому сундуку в углу около кровати, отыскал в нем рубаху, пришедшуюся Дэвиду впору, длинные штаны и пару ботинок, чуть-чуть великоватых, но грубые шерстяные носки сделали их вполне пригодными. Ботинки были кожаные и, судя по всему, ненадеванные великое множество лет. Дэвид удивился, откуда они взялись, ведь они явно принадлежали ребенку. Он спросил об этом Лесника, но тот отвернулся и принялся выкладывать на стол хлеб и сыр.
За едой Лесник подробно расспрашивал Дэвида о том, как тот попал в лес, и о мире, который он покинул. Здесь было о чем рассказать, но сведения о войне и летающих машинах интересовали Лесника гораздо меньше, чем история самого Дэвида, его семьи и его матери.
— Говоришь, что слышал ее голос, — сказал Лесник. — Но ведь она умерла, так как же это может быть?
— Не знаю, — ответил Дэвид. — Но это был ее голос. Я точно знаю.
Лесник как будто засомневался.
— Я давным-давно не видел в этом лесу женщин. Если она здесь, в этом мире, то попала сюда другим путем.
Лесник, в свою очередь, рассказал Дэвиду о мире, в котором тот оказался. Он говорил, что здесь есть король, но, состарившись и утомившись, он утратил контроль над королевством и живет затворником в своем замке на востоке. Лесник рассказал и о ликантропах, возжелавших править всеми остальными, как это делают люди, и о новых замках, появившихся в отдаленных местах королевства, — темных прибежищах тайного зла.
А еще он рассказал про мошенника, не имеющего имени и не похожего ни на одно другое существо в государстве. Даже король боялся его.
— Это не Скрюченный Человек? — вдруг спросил Дэвид. — Не тот, кто ходит в кривой шляпе?
Лесник перестал жевать хлеб.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел его, — ответил Дэвид. — Он был в моей спальне.
— Это он, — кивнул Лесник. — Он ворует детей, и больше их никто никогда не видит.
Лесник говорил о Скрюченном Человеке с такой печалью и таким гневом, что Дэвид задумался: не ошибся ли Лерой, вожак ликантропов? Возможно, у Лесника когда-то была семья, но случилось что-то очень скверное, и он остался совсем один.
X
О МОШЕННИКАХ И МОШЕННИЧЕСТВЕ
В ту ночь Дэвид спал на кровати Лесника. Она пахла сушеными ягодами и сосновыми шишками, а еще звериными шкурами и выделанной кожей. Сам Лесник дремал в кресле у очага, под рукой у него лежал топор, а на лице мерцали тени от затухающего огня.
Дэвид заснул далеко не сразу, хотя Лесник заверил его, что в хижине им ничто не грозит. Щели в окнах были закрыты, и даже трубу прикрывала металлическая плита с просверленными маленькими отверстиями, чтобы преградить обитателям леса все пути. Из леса не доносилось ни звука, однако это не была спокойная мирная тишина. Лесник рассказал Дэвиду, что ночью лес изменяется: призрачные твари, существа из земных глубин овладевают им, как только сгущается мгла, а большинство обычных ночных животных либо погибли, либо стали еще осторожней, чем прежде.
Мальчика обуревала целая гамма чувств. Дэвид чувствовал, конечно же, страх, а еще мучительное сожаление: почему же он оказался настолько глуп, что покинул свое безопасное жилище и сунулся в этот новый мир? Ему хотелось вернуться к привычной жизни, как бы ни была она трудна, но ему также хотелось еще немного посмотреть на эту страну. К тому же он пока не нашел объяснения маминому голосу. Может, так и происходит с мертвыми? Может, они попадают в эту страну по дороге в какое-то другое место? Или его мама попала в ловушку? Не произошла ли какая-то ошибка? Может, мама не должна была умереть и теперь старается задержаться здесь в надежде, что кто-нибудь найдет ее и отведет к тем, кого она любит? Нет, Дэвиду пока нельзя возвращаться. Дерево он пометил и сумеет отыскать дорогу домой, когда узнает правду о маме и о том, какую роль в ее судьбе играет этот мир.
