Дэвид думал о том, обнаружил ли отец его отсутствие, и при этой мысли глаза мальчика увлажнились. Падение немецкого самолета должно было разбудить всю округу. Сад, наверное, уже окружен армией и силами противовоздушной обороны. Дэвида должны были сразу хватиться. В этот самый момент его повсюду ищут. Он почувствовал удовлетворение при мысли о том, что таким образом занял более важное место в жизни отца. Сейчас папа, наверное, беспокоится о нем посильнее, чем о работе, кодах и Розе с Джорджи.
А что, если они вовсе не переживают из-за его пропажи? Что, если им стало только легче? Отец и Роза заживут новой семьей, не беспокоясь об остатках старой. Разве только раз в год, в годовщину его исчезновения. Со временем и это поблекнет, и вспоминать о нем будут лишь мимоходом, примерно как о дядюшке Розы, Джонатане Талви, воскресшем лишь после расспросов самого Дэвида.
Дэвид постарался отогнать эти мысли и закрыл глаза. Когда он наконец уснул, ему приснились отец, Роза, его единокровный маленький брат и существа, вылезающие из глубин земли, чтобы подстеречь чужие страхи и воплотить их в реальность.
А в самых темных уголках его сновидений кривлялась тень, с ликованием подбрасывая в воздух свою скрюченную шляпу.
Дэвид проснулся, когда Лесник готовил завтрак. За маленьким столом у дальней стены они ели черствый белый хлеб и пили крепкий черный чай из грубо сделанных кружек. Снаружи едва рассвело. Дэвид решил, что сейчас самое раннее утро, еще не взошло солнце, но Лесник сказал, что по-настоящему солнца не видно уже давным-давно и света в этом мире больше нет. Дэвид задумался, не попал ли он каким-то образом далеко на север, где зимой ночь длится месяц за месяцем. Но ведь даже в Арктике долгие темные зимы сменяются непрерывным светом в летние дни. Нет, это не северные земли. Это что-то иное.
После еды Дэвид вымыл в лохани лицо и руки, а потом попытался почистить пальцем зубы. Закончив, он приступил к своим ритуалам прикосновений и подсчетов, и только когда в комнате воцарилась тишина, сообразил, что Лесник внимательно наблюдает за ним из своего кресла.
— Что ты делаешь? — спросил Лесник.
Впервые вопрос Лесника привел Дэвида в замешательство, так что мальчик замялся, стараясь придумать благовидное оправдание своим действиям. В конце концов он решился сказать правду.
— Это правила. Такие у меня ритуалы. Я начал придерживаться их, чтобы оградить маму от зла. Думал, что они помогут.
— Ну и как?
Дэвид покачал головой.
— Видимо, нет. А может, и помогли, но недостаточно. Наверное, вы считаете их странными. Думаете, что я и сам странный, потому что все это делаю.
Он боялся взглянуть на Лесника, страшась того, что прочитает в глазах этого человека. Потупив взор, он разглядывал свое искаженное отражение в лохани.
Лесник прервал молчание.
— У нас у всех свои ритуалы, — мягко заговорил он. — Но у них должны быть цель и результат, который можно увидеть и утешиться, иначе они совершено бесполезны. Без результата ритуалы подобны бесконечному хождению зверя в клетке. Даже если сами они не являются признаком безумия, то, несомненно, ведут к нему.
Лесник встал и взял в руки топор.
— Посмотри, — сказал он, указывая пальцем на лезвие. — Каждое утро я убеждаюсь, что мой топор начищен и заточен. Я осматриваю дом, проверяя, по-прежнему ли надежны двери и окна. Я ухаживаю за своей землей, поливаю ее и пропалываю. Я хожу по лесу и расчищаю тропы. Я стараюсь вылечить поврежденные деревья. Это и есть мои ритуалы, и мне нравится выполнять их.
Он осторожно положил руку на плечо мальчика, и Дэвид увидел в его лице понимание.
— Правила и ритуалы — дело хорошее, но они должны приносить удовлетворение. Можешь ли ты честно сказать, что получаешь его от прикосновений и подсчетов?
Дэвид покачал головой:
— Нет, но мне страшно, когда я от них отступаю. Я боюсь того, что может произойти.
— Тогда найди такие ритуалы, чтобы они тебя не тревожили. Ты говорил, что у тебя родился брат. Почему бы не уделять ему внимание каждое утро? Заботься об отце и о мачехе. Ухаживай за цветами в саду или в горшках на подоконнике. Ищи тех, кто слабее тебя, и старайся им помочь. Пусть это будут твои ритуалы, правила, определяющие твою жизнь.
Дэвид кивал, но при этом отворачивал лицо, чтобы скрыть свои чувства. Наверное, Лесник прав, но Дэвид не смог бы заставить себя делать все это для Джорджи и Розы. Можно найти какие-то другие обязанности, попроще, но оберегать захватчиков, вторгшихся в его жизнь, было выше сил мальчика.
Лесник взял старую одежду Дэвида — рваный халат, испачканную пижаму, единственный грязный тапок — и сложил в мешок из грубой ткани. Закинув мешок за плечо, он отпер дверь.
— Куда мы идем? — спросил Дэвид.
— Мы собираемся вернуть тебя в твою страну, — ответил Лесник.
— Но дыра в дереве исчезла.
— Значит, попробуем сделать так, чтобы она снова появилась.
— Но ведь я не нашел маму.
Лесник печально посмотрел на него:
— Твоя мать умерла. Ты сам мне сказал.
— Но я слышал ее! Я слышал мамин голос.
— Возможно. Или это было что-то похожее, — сказал Лесник. — Не буду утверждать, что мне известны все тайны этой страны, но я точно знаю, что это опасное место, и с каждым днем становится все опаснее. Ты должен вернуться. Ликантроп Лерой был прав в одном: я не смогу тебя защитить. Я и себя-то с трудом защищаю. А теперь пойдем. Это лучшее время, потому что ночные звери уже крепко спят, а самые опасные из дневных еще не проснулись.
Дэвид понял, что выбора у него нет, вышел из хижины вслед за Лесником и направился в лес. Лесник то и дело останавливался и прислушивался, жестом призывая Дэвида не шуметь.
Они шли уже около часа, когда Дэвид наконец спросил:
— Где же ликантропы и волки?
Пока он не видел никого, кроме насекомых и птиц.
— Боюсь, недалеко, — отозвался Лесник. — Они рыщут в поисках пищи в тех частях леса, где для них меньше всего опасности, но со временем опять попытаются похитить тебя. Поэтому ты должен уйти отсюда раньше, чем они вернутся.
Дэвид содрогнулся при мысли о Лерое и его волках, бросающихся на него, об их когтях и клыках, рвущих его на части. Он начал понимать, какую цену можно заплатить в этом месте за поиски мамы, да и решение вернуться домой было уже принято за него. По крайней мере, сейчас. Он всегда сможет прийти сюда снова, если захочет. Ведь углубленный сад никуда не делся, если только упавший немецкий самолет не разрушил его.
Они вышли на поляну, где росли громадные деревья, через одно из которых Дэвид попал в мир Лесника. На этой поляне Лесник застыл как вкопанный, так что Дэвид чуть в него не врезался. Он осторожно выглянул из-за его спины, чтобы выяснить причину внезапной остановки.
