Веруника хотела поинтересоваться, почему они хранят лепешки на заднем дворе, а не в доме, но решила пока придержать свое любопытство и спросить потом это у Бума. А то мало ли что! Это они тут все уже мертвые, им все равно, а Веруника все еще была живой и хотела оставаться такой как можно дольше.
Ужин прошел вполне нормально, если, конечно, не считать Лурика, который, сожрав четыре порции мяса, решил поиграть и стал дергать Аристрата то за волосы, то за одежду.
Аристрат, в конец задерганный, но справедливо опасавшийся протестовать против такого внимания, тихо сидел на стульчике, похоронив надежду поесть. Веруника, искоса на него поглядывая и сдерживая улыбку, все же пожалела друга и незаметно спрятала одну из лепешек.
– С чего вдруг вы в Город пришли, Бум? Ты же его всегда терпеть не мог, – наконец догадался спросить Хаггенми.
– Ребенка надо домой отправить.
Веруника, уже вошедшая в тот возраст, когда люди злятся, когда их «ребенкают», громко фыркнула.
– Еще она с бабушкой хотела увидеться, – добавил Бум, обсасывая утиную косточку.
– Семейные узы – это хорошо, – одобрительно кивнул Хаггенми. – Про семью ни в коем случае забывать нельзя.
Верунике показалось, что она уже слышала от кого-то подобные слова.
– Когда отправляетесь? – спросила Хамина.
– Завтра утром.
– Наверно, приятно будет поспать не под открытым небом, – подмигнула женщина.
– Мне-то что, – пожал плечами Бум, – я привыкший, а вот эти двое…
Аристрат мгновенно вознегодовал, забыв даже про дергающего его Лурика.
– Это ты-то привыкший? Как бы не так! Сидишь в своем кукольном теремке, нос наружу не высовываешь!
Карлик после такого нелестного высказывания о его доме шумно задышал и начал наливаться краснотой. Веруника подумала, что если он снова взбесится, ночлег в этом доме явно отменится. Но хозяева отреагировали вполне спокойно. Не дожидаясь, пока Бум превратится в тайфун, Хаггенми щелчком пальцев отворил входную дверь, а его жена даже ухом не повела. Она была занята – вытирала своему огромному чаду нос платком, размеру которого позавидовала бы и простыня.
Бум вылетел на улицу и принялся там жужжать, будя жителей соседних домов. Один раз в него даже запустили старым полумертвым петухом.
Аристрат продолжал еще что-то говорить о том, как бесстрашно он ночует без крыши над головой, но его никто не слушал. Все внимание приковал к себе, не желая того, Лурик, который впервые за вечер заметил Верунику и не придумал ничего лучше, чем кидаться в нее объедками.
Минут через десять, когда Бум вернулся, Лурика уже удалось успокоить и, вручив ему чан со вчерашним супом, отправить наверх спать.
– Я извиняюсь, – смущенно пробормотал Бум.
– Да ладно тебе, брат, у всех свои недостатки, у тебя еще не самые страшные, – успокоил его Хаггенми, намекающее кося глазами на Аристрата. Тот, к счастью, ничего не заметил.
После ужина остро встал вопрос, кто где будет спать. Так как внизу было всего две деревянные лавки, Аристрата пытались отправить на второй этаж ночевать в комнату к Лурику. Его, понятное дело, эта перспектива не впечатлила.
Хаггенми вздохнул, но, решив быть гостеприимным до конца, пошел на задний двор и вырвал из земли грубо тесанную скамейку и притащил ее в дом.
Аристрат хотел сначала возмутиться, но, услышав сверху храп Лурика, от которого двери то открывались, то закрывались, замолк и, подложив себе под голову свернутый камзол, заснул в одну секунду.
Веруника, сильно уставшая за день, тоже сразу легла спать, а Бум и Хаггенми вышли на улицу и сели на крыльцо.
– Ты уверен, что это была хорошая идея – привести сюда девчонку из мира живых? – спросил Хаггенми, закурив трубку.
Кольца дыма не поднимались в воздух, а мягко стелились по земле, образуя причудливый узор.
Бум дернул плечом.
– Это была не моя идея.
– Думаешь, она сможет отсюда выбраться? Хотя, учитывая, что ей здесь нравится, может, тогда и не стоит нервничать?
– Глупо стремиться сюда раньше времени, – отрезал Бум и, вздохнув, пошел в дом.
Хаггенми просидел еще несколько минут, поглядывая на темное небо и выпуская дымные кольца.
Верунике ночью ничего не снилось. Лишь только несколько раз в темноте мелькнули взволнованные лица родителей.
Когда утром Аристрат, Бум и Веруника, тепло попрощавшись с Хаггенми и его семьей, вышли из дома, улица была уже не похожа ту, какой была накануне вечером.
Сейчас по ней сновало туда-сюда множество людей. Многие шли с корзинами, набитыми едой, в центр Города, где располагались торговые ряды. Кто-то выгуливал скотину, которая выглядела не совсем так, как привыкла ее видеть Веруника: коза с тремя парами загнутых в разные стороны рогов, куры, вместо перьев покрытые кольчугой, коровы, которые ходили на двух ногах и меланхолично жевали одинокую травинку в углу рта.
Еще пару дней назад Веруника бы удивилась, увидев это, но сейчас, после того, как пересекла почти весь загробный мир, она лишь жадно впитывала в себя все, что видела, понимая, что, когда вернется домой, такого разнообразия, потрясающего фантазию, уже не будет.
– Надо позавтракать, – сказал Бум, неодобрительно косясь на толпу. Ему явно не нравилось все это мельтешение. – А потом зайдем в одно место и отправимся в замок.
– А моя бабушка где сейчас живет? Я могу ее тут встретить? – спросила Веруника.
– Нет. Она, как вновь прибывшая, пока еще находится в замке. Нужно время для адаптации. Не все же так быстро осваиваются на новом месте, как ты, – подмигнул ей карлик.
Вдруг мозг Веруники пронзила мысль, которая, как ни странно, раньше ей в голову не приходила.
– Вы ведь в загробном мире находитесь? Значит, вы когда-то жили там, на земле. Как вы умерли?
Бум и Аристрат резко остановились. С лица Аристрата моментально пропала вечная веселая безуминка, оно стало напряженным и где-то даже грустным.
– Веруника, – как можно мягче сказал Бум, – некоторые вещи спрашивать не стоит. Когда-нибудь ты начнешь понимать, какие именно. Есть вещи, о которых люди не хотят распространяться, они закапывают их в сознание поглубже, даже от себя, прячут за ворохом каждодневных проблем и сами боятся, что эти мысли вылезут наружу.
– Ну извини, я не думала, что для вас это такая проблема. Мне казалось, вам здесь нравится.
– Нравится-то нравится, да только ностальгия – это генетически заложенная болезнь, – ответил уже вполне отошедший Аристрат.
Поняв, что брякнул что-то умное, он поспешил исправиться:
– И вообще, чтоб ты знала, надо сначала подумать, а потом уже разевать свое вентиляционное отверстие!
– Аристрат, ты вообще когда-нибудь говорил людям хоть что-то хорошее? – поинтересовалась Веруника.
