— Среда может быть и автономная, но мы уже длительное время сосуществуем друг рядом с другом, опутанные чем-то вроде сетей заданной цели. Плюс этот корабль и его скорость.
Женя отрицательно мотнула головой.
— Тогда объясните, причиной чего могут послужить эти голоса, исходя из вашего личного опыта?
Александр Сергеевич задумался. Потом пожал плечами.
— Я не могу ответить на этот вопрос.
— Тогда ответьте на другой: что вас в данный момент связывает с Землёй? Что беспокоит в первую очередь? Это как-то связано с голосами?
Александр Сергеевич отложил в сторону блокнот и очки. Помассировал виски, тихо сказал:
— У меня на земле остался внук. Алька.
— Сколько ему лет? — улыбнулась Женя.
Александр Сергеевич вздохнул.
— Совсем ещё мальчишка.
— Он живёт с родителями? — осторожно спросила Женя.
— Родителей нет. Умерли.
— Ох, простите меня, — Женя потупила взор; не сдержала дежурной фразы: — Хотите об этом поговорить?
— Хм… А разве мы не этим сейчас с вами занимаемся?
Женя покраснела.
Александр Сергеевич этого не заметил.
— Ещё там, на Земле, мне приснился страшный сон. Будто мой внук оказался вовлечённым во мрак. Непонятно, как и по чьей воле. Но я видел, что его уводили за руку. А сам я не мог с этим ничего поделать.
— Кто уводил? — вновь не сдержалась Женя.
Александр Сергеевич пожал плечами.
— Я не знаю. Точнее не могу объяснить, чем именно это было. Просто нет слов. К тому же это был всего лишь сон. Так что, возможно, мои страхи беспочвенны.
— Кошмары никогда не возникают просто так. Даже если, на первый взгляд, в реальности, не случилось ничего экстраординарного, не стоит успокаивать себя шапкозакидательскими настроениями: мол, это просто сон, от которого к обеду не останется и следа. Это основная ошибка большинства реципиентов. Дело в том, что человеческое сознание подвержено самоуспокоению. Потому что так значительно проще: отодвинул проблему подальше от себя и живи припеваючи, словно ничего не случилось. Но это — тупик. А мы несёмся в пространстве, ох как быстро!
— А что нужно делать? — с надеждой спросил Александр Сергеевич. — Что я могу сделать, находясь на расстоянии более трёхсот миллионов километров от внука? Или думать об этом нужно было значительно раньше?
Женя молчала, силясь подобрать нужные слова. Потом ответила вопросом на вопрос:
— А тогда, во сне, внук не пытался вам что-нибудь сказать?
Александр Сергеевич отрицательно мотнул головой.
— Нет. Хотя у меня сложилось такое впечатление, что ему не позволили этого сделать.
— Тот, кто уводил?
Александр Сергеевич натужно кивнул.
— Алька походил на марионетку. Он мог лишь повторять заученные в реальности движения и не был способен на новые осознанные действия.
— Как вы расстались?
— Это так необходимо?
Женя кивнула.
— Как расстались… — медленно проговорил Александр Сергеевич, словно пробуя фразу на вкус. — Я думаю, друзьями.
— Почему, думаете?
— Потому что друзья не предают друг друга. Никогда и ни за что. А я, вот, бросил Альку одного, толком и не подумав, как он приспособится к новым условиям. На тот момент в моём сознании пухли баснословные суммы, что сулил по возвращении на Землю Титов. Естественно, я приспособил ситуацию на свой лад, заручившись уверенностью, что деньги помогут, поставить внука на ноги. Теперь же, изо дня в день, — точнее сутки напролет — я пытаюсь разоблачить собственную совесть. Правильной ли целью я задался, находясь на Земле, и если нет, что именно подтолкнуло меня к краю бездны, а самое главное: ради чего?
— И как успехи?
— Никак. Совесть молчит. А это значит одно из двух: либо я действительно прав в своих деяниях, либо превратился в одного из тех «слепцов», о которых вчера рассказывал Малыш.
— Что за «слепцы»? — машинально спросила Женя.
— Трудно сказать… — Александр Сергеевич развёл руками. — Насколько правильно я понял смысл речи Малыша, под это определение он подводит среднестатистических обитателей планеты Земля, которые существуют в угоду себе, не замечая ничего вокруг.
Женя кивнула, тут же задумавшись о чём-то своём.
«А кем была я до того момента, как Славик… Господи! Если на корабле и есть «слепцы», то это никак не Светлана!»
Женя обхватила плечи руками, силясь унять нестерпимую дрожь во всём теле.
— Женечка, с тобой всё в порядке? — озабоченно спросил Александр Сергеевич, привставая со своего кресла.
— Да! — почти выкрикнула Женя. — Просто задумалась.
— Понимаю, — Александр Сергеевич снова сел. — Так что с моим сном? Откуда всё это?
Женя проглотила ком.
— Скорее всего, это элементарная физиология дурного сна: реакция на расставание. Часто проявляется в виде кошмаров, особенно когда одного из расстающихся, тревожит душевное и материальное состояние своего ближнего. Просто до этого реципиенты находились внутри одной инерциальной системы отчёта: знали общие привычки, правила игры, дозволенные рамки поведения. А когда лязгнула гильотина, отсекая одного от другого, то все эти связи сразу же нарушились. Треснули словно грань опрокинутого зеркала, оставив в памяти каждого отдельные события и эпизоды прошлого. Обычно помнится лишь хорошее, что согревало душу, даровало свет и позитив. Но иногда, в особенности по ночам, на поверхность всплывает страх. Он — прародитель кошмара, а последний, рисует в сознании жуть. На деле это всего лишь фантом, но как я уже говорила, не стоит закрывать на него глаза. Кошмар, признак того, что с организмом что-то не так. Возможно, нужно переосмыслить существующие ориентиры, жизненные ценности или свой путь в целом. Иначе можно заплыть так далеко, что потом просто не вынырнешь.
Женя замолчала, уставилась на собственные ладони. На хитросплетения линий, пульсирующие жилки, влажные поры. Вот он путь, застыл перед глазами, словно снизошёл свыше. Но только его невозможно постичь, а если и возможно, то какую цену придётся заплатить за обретение смысла? Собственную жизнь? Жизнь близкого человека? Или жизнь незнакомого мальчишки, просящего на вокзале милостыню? Апофеозом всего стоит окружающее общество. Что станется с ним, когда один отдельно взятый индивид ступит за грань? Оно так же отойдёт ото сна? Попытается переосмыслить то, что уже было, есть и ещё предстоит в скором будущем? Или и вовсе уйдёт с головой в себя, закрыв глаза на приближающийся с неимоверной скоростью тупик? Столкновение неизбежно! Но кабина локомотива абсолютно пуста. В ней остался лишь пышущий жаром котёл, бьющиеся в лихорадке стрелки манометров и агонизирующий вой свистка, как неоспоримое свидетельство приближающегося конца.
