— Глядите бодрее, мы разыщем его! — засмеялся Рекс, опуская на скатерть опустошенную тарелку. Легкий звук разлетелся гулким, зловещим эхом по всему дому, заставив американца непроизвольно обернуться в сторону оставшихся темными внутренних покоев.
— Что будем делать дальше? — спросил он чуть охрипшим голосом и негромко откашлялся.
— Искать бумаги Саймона. Надеюсь, это позволит узнать настоящие имена и адреса кое-кого из дьяволопоклонников. Начнем с библиотеки — да не позабудь прихватить бутылку. Я беру стаканы.
Рекс улыбнулся и немедленно повиновался герцогскому распоряжению.
— Настоящие имена, говорите? — полюбопытствовал он, ступая по пятам де Ришло.
— А ты полагал, будто старую ведьму с неимоверным попугаячьим клювом вместо носа и правда кличут мадам д’Юрфэ? А? Это просто-напросто nom-du-diable, дьявольское имя, полученное при кощунственной пародии на крещение. Так звали графиню, знаменитую во времена Людовика Пятнадцатого. По колдовской части, заметь. С остальными та же самая история.
Де Ришло замедлил шаг:
— Неужели ты не понял, не догадался, как зовут очаровательную собеседницу в зеленом платье?
Ван Рин остолбенел.
— Танит? Я... я думал, это иностранное имя.
Господи помилуй, — вздохнул де Ришло. — Танит. Имя богини луны у древних карфагенян. За тысячи лет до того египтяне звали эту же богиню Изидой, а финикийцам она была известна как Владычица Астарта. Богиню чтили в священных рощах, где приносили в жертву горлиц и закатывали неописуемые оргии, настоящие пиршества похоти. Любовником Астарты был Адонис, чью смерть верующие оплакивали ежегодно, в установленный день, полагая Адониса спасителем. Процессии, шагавшие к алтарям, приходили в полнейшее неистовство и, дабы, умерить скорбь и неутоленную страсть овдовевшей богини, кромсали и калечили себя ножами. Прочитай «Золотую ветвь» сэра Джона Фрэзера, там это описано подробнее. Пролитая кровь дымится по сей день, друг мой Рекс, и богиня жаждет, истомившись за долгие века христианства. Одиннадцать магических слов, каждое состоит из одиннадцати букв. Произнесенные дважды, в нужное время, в нужном месте, после соответствующей подготовки, они призовут Астарту, и древняя богиня явится тебе, в грозной своей красе, ужасная, требующая новых жертв.
Даже веселому, жизнерадостному скептику ван Рину стало слегка не по себе от выслушанного. Голос де Ришло звучал совершенно серьезно, без тени привычной иронии, столь свойственной пожилому аристократу. Герцог обращался к Рексу со всею серьезностью человека, заговорившего о вещах, упоминанию не подлежащих. О страшной, доступной немногим, древней тайне. Американец поежился, когда его товарищ начал уверенно и быстро выдвигать ящики письменного стола.
Все они, за вычетом одного, запертого, содержали почтовые конверты. Беглый осмотр убедил и де Ришло, и ван Рина, что ничего интереснее счетов, заявок и ежедневной деловой переписки, не обнаружено. Рекс взломал запертый ящик стальным ножом для разрезания бумаги, но и там оказались корешки чековых книжек, долговые расписки, чистые бланки.
Наступил черед книжных полок.
Возможно, Саймон хранил сокровенные записи меж отборной коллекции первых изданий, которой немало гордился.
Но двадцатиминутный поиск — тщательный и дотошный — также не принес плодов. Аккуратные, ровные ряды книг ничего не скрывали.
Покинув библиотеку, Рекс и герцог методически прошли по всем комнатам первого этажа, больше не трудясь восстанавливать нарушенный порядок, спеша, лихорадочно и сноровисто роясь в шкафах, столах, ящиках, поднимая ковры, простукивая стены.
Безуспешно.
Друзья ринулись наверх, прошли по спальням, точно смерч, оставили за собою полный разгром, однако и здесь не сыскалось ни вещей, ни бумаг необычного свойства. Ни сундуков, ни несгораемых шкафов не было во всем доме.
Де Ришло тщательно следил, чтобы Рекс не отдалялся ни на один лишний шаг — и нельзя сказать, будто американец возражал. Мало-помалу гнетущая атмосфера здания начинала действовать. Ван Рину казалось, что за ними непрерывно следят холодные, чудовищно злые глаза — следят исподволь, незаметно. И как ни убеждал себя Рекс в глупости подобных измышлений, порожденных беспочвенными страхами де Ришло, а все-таки жался к старшему товарищу и поминутно оглядывался через плечо.
— Но где-то же оставили эти негодяи следы своих занятий? — гневно воскликнул герцог, выходя на лестничную площадку. — Хоть где-то, Рекс!
— Мы еще не были в обсерватории, ваша светлость, — улыбнулся ван Рин.
— И то правда. Я берег обсерваторию напоследок.
Под огромным куполом все оставалось точно так же, как и прежде. Устремлялся в ту же точку звездного неба дорогой, мощный телескоп, на тех же местах покоились астролябии, секстанты, сферы и дуги. Пятиконечная звезда, окруженная двойным кольцом, замкнутая каббалистическими знаками, ярко белела на полированном полу при свете электрических ламп. Безусловно, здесь не успели совершить никакой церемонии. Дабы удостовериться в этом, герцог откинул крышку плетеной корзины и заглянул внутрь.
Раздались громкие скребущие звуки, потом недовольное, резкое клохтание. Де Ришло повернулся:
— Видишь? Черный петух и белая курица назначались в жертву, да только мы поломали чертовым слугам всю затею. Вот и уцелели пичужки. Эк, перепуганы-то... Отнесем вниз и выпустим в саду, не то пропадут взаперти.
— Чем эти люди собирались заняться? — серьезно и угрюмо спросил Рекс, утрачивавший последние остатки былого скепсиса.
— Использовать определенное сочетание звезд и планет, наблюдавшееся в день, когда Саймон родился, и повторяющееся нынче ночью. Сделать Аарона медиумом, и потом изречь некое заклятие, многократно усиленное расположением светил. Вызвать мрачное потустороннее существо — низший, либо заблудший дух, или, того страшнее, пышущую злобой тварь из эфирных слоев, известных под названием ад. А затем добыть у призванного некие сведения, позарез необходимые сатанистам. Или отдать повеление — коль скоро Моката магистр, запредельное чудовище обязано повиноваться.
— Тьфу, чушь! — взвился неугомонный Рекс. — Не бывает ничего подобного! Не бывает, слышите? Саймона захватила банда шантажистов, гангстеров! Загипнотизировала его, коль вам угодно! И забила бедолаге мозги этой же самой галиматьей. Повторяю, ваша светлость, и не сердитесь, Бога ради: все бабкины россказни — полная, совершенная и постыдная чепуха.
— Надеюсь, ты не убедишься в обратном, голубчик, — сухо произнес де Ришло. — Однако этому пожеланию сбыться едва ли суждено. Ты выйдешь отсюда изрядно перевоспитанным, друг мой... Продолжим поиски.
