которым, по оценке Джарретта, всем было меньше десяти лет. На них виднелись белые мантии и маленькие красные шапочки необычного дизайна.
- Что за херь? - спросил Джарретт, не собираясь выражать свои мысли вслух. Он остановился и, тихо посмеиваясь, посмотрел, как они проходят. – Алтарные мальчики? Хор? – предположил он.
Женщина, проходившая мимо него, остановилась и обернулась, ее острое, с маленькими глазками лицо выражало неодобрение и даже неприкрытую угрозу, и Джарретт внезапно вспомнил, как боялся Злой Ведьмы Запада, когда был ребенком.
Мальчики в очереди за ней застопорились вслед за ней, глядя прямо перед собой, как будто ничего не видя, кроме того, что происходило непосредственно перед ними. Джарретту это показалось довольно странным. Это глубоко его обеспокоило, и он не знал почему.
- Прошу прощения? - переспросила женщина низким презрительным голосом.
- Ой, ничего, извините. Просто интересно, куда вы идете.
Она указала на него пальцем в черной перчатке и процедила:
- Не лезь не в свое дело.
Затем она повернулась и продолжила вести мальчиков в мантиях по извилистому коридору. Джаррет насчитал тринадцать подростков.
Происходило что-то странное, он был в этом уверен. Что бы это ни было, это вызвало ощущение страха в его животе.
Франческа нетерпеливо дернула его за руку и повела в просторную и роскошную спальню, которую он разглядел лишь мельком, прежде чем попасть в мрачную, похожую на грот ванную комнату с каменными стенами и светильниками на полу. Там располагался душ, достаточно большой для того, чтобы в нем можно было проводить встречи книжного клуба, и ванна, которую большинство людей назвали бы крытым бассейном, но Джарретт не мог в полной мере насладиться обстановкой, потому что рядом стояла Франческа, и она казалась не робкого десятка.
- У тебя не найдется кокса? - прошептал он ей в лицо.
Джарретт не мог припомнить, когда в последний раз употреблял собственные наркотики. Люди его осыпали ими, будто новобрачную рисом.
Она подошла к самому большому медицинскому шкафчику, который он когда-либо видел, и вскоре на черной мраморной стойке между двумя похожими на ванны раковинами его ожидали две белые линии.
- Ты не будешь, Франческа?
Улыбаясь, она медленно покачала головой.
Когда кокаин очутился в носу Джарретта, Франческа стянула с него штаны, усадила на унитаз и села ему на колени. Под коротким платьем на ней ничего не оказалось, и они этим воспользовались.
Во время траха, начавшегося медленно по ее настоянию, Франческа зашептала Джарретту на ухо дрожащим голосом.
- Когда тебя примут, будет так хорошо. Ты даже не представляешь. Ни хуя не представляешь. Не только все, что ты хочешь, но и то, что ты даже не помышляешь, что тебе нужно. Вещи, о которых ты даже не подозреваешь, что они заводят тебя, или даже, что они существуют. Это как... - oна задвигалась на нем быстрее. - ...по-настоящему увидеть мир в первый раз, узнать, что именно это за мир, в котором... - oна стиснула его внутри себя. - ...ты живешь, ой, блядь, я кончаю! - подпрыгнув на нем, она взвизгнула, затем тяжело опустилась и издала тихий рычащий звук. Ее движения замедлились. Она прошептала: - Но... - затем быстро слезла с него и встала на колени. - ...ты никогда не сможешь уйти.
Франческа взяла его член в рот. Джарретт откинул голову назад и закрыл глаза, не думая о том, что она сказала. Почувствовав что-то необычное, он посмотрел вниз и обнаружил, что она трет нижней стороной его члена о свою лысую татуированную голову. Он понятия не имел, что именно его возбудило, но вштырило сильно, и он кончил прямо на ядовитого паука.
Франческа, улыбаясь, встала, взяла полотенце и вытерла голову насухо, затем бросила полотенце на пол. Опустив платье, она произнесла:
- Отель "Калифорния".
- Что? Какой отель?
Но она уже вышла из ванной, покинув его жизнь так же быстро, как и вошла в нее.
- Отель "Калифорния", - пробормотал он, вставая и натягивая штаны. – Что бы это могло быть, черт возьми? Сетевой отель?
Джарретт последовал вниз, где обнаружил, что в танцевальный зал входят люди в красных халатах. Он подошел к черной статуе находящейся в экстазе мастурбирующей женщины и наклонился вперед, чтобы посмотреть, как посетители заходят и шествуют по лестнице, покачивая головами, спускаясь и исчезая из поля зрения. Остальные устремились налево и направо, на балконы.
В другом конце танцевального зала, за огромным прямоугольным морем черных и белых квадратов, где раньше играла группа, теперь сцену заливал сияющий красный свет. Огромная золотая статуя Бафомета, почти идентичная картине Робби, стояла в центре задней части сцены. В передней части возвышались золотые колонны, а между ними тянулись ряды странных кроватей. Каменных кроватей; для Джарретта это не имело смысла, но он не знал, как еще их назвать. Перед ближайшим торцом каждой находился небольшой столик с чем-то, что он не мог разглядеть. Всего тринадцать кроватей и тринадцать столиков.
Это было похоже на сон, который он видел раньше, давно забытое воспоминание, однако не являлось ни тем, ни другим. Он ожидал какой-то эмоциональной реакции на разворачивающуюся перед ним сцену - страх, изумление, замешательство, чувство благоговения или абсурда, что-то в этом роде - но единственным, что он ощутил, осталось данное смутное впечатление уже виденного.
- Просунь сюда руки, Джарретт, - сказал Робби, накинув на него сзади одну из красных мантий, затем шагнув вперед, чтобы завязать ее на шее. – Сегодня у нас будет необычная афтерпати. В честь тебя и других посвящаемых мы приступим непосредственно к церемонии. Было решено, что для одной ночи вечеринок достаточно, - oн наклонился ближе и прошептал: - Не зазнавайся, это не имеет к тебе никакого отношения. Один из посвящаемых торопится на самолет, поэтому мы сокращаем вечернее расписание.
Джарретту стало интересно, кто были другие посвящаемые.
- Я не знаю, что вы от меня хотите. Разве вы не должны сначала мне это объяснить?
- Ты к этому подготовлен больше, чем думаешь, Джарретт.
- Что это за церемония?
- Заходи и увидишь.
