По всем приметам ясно, какой высокий дух был воплощен в этом неприметном человеке.
К 1807 году, к моменту окончания Надьэньедского колледжа, у Шандора просыпается жажда объехать Азию – его главное стремление. За время учебы в Эньеде и затем в Геттингенском университете он овладел тринадцатью языками – мертвыми и живыми. Но все эти языки он изучал с одной целью – открыть тайну древней истории и происхождения венгров. Чома поставил себе целью отыскать колыбель венгерского народа и родственных ему народов, разгадать загадку: откуда родом венгры, кто они, с какими языками состоит в безусловном родстве их язык?
По признанию Кёрёши, в Геттингене для него зажглись новые маяки, которые осветили грядущий путь и обозначили новые ориентиры в его отважном начинании. Он надеялся разыскать сведения о происхождении венгров в древних арабских манускриптах, а также собирался найти в Азии уйгуров, о которых часто упоминалось в китайских хрониках. Некоторые ученые отождествляли уйгуров с уграми – древним племенем прародителей венгров. Поскольку об уйгурах было известно, что это тюркоязычный народ, Чома наряду с арабским начал изучать и турецкий.
По первоначальному плану он собирался добраться в Азию, отправившись из Одессы через Москву в Иркутск и далее в Сибирь до Великой Китайской стены. А раз путь его лежал через русские земли, то он потратил 8 месяцев, чтобы овладеть несколькими славянскими языками. Геттингенские профессора настоятельно советовали ему присоединиться к экспедиции знаменитого лингвиста Гумбольдта, направлявшейся в Сибирь, но Чома не принял ни помощи, ни советов. 23 ноября 1819 года он в одиночку пустился в свой путь, который продлился три с половиной года.
Изменив свой первоначальный план, Кёрёши решил из Бухареста отправиться в Константинополь, чтобы углубить свои знания турецкого языка и изучить арабские источники. Но ему было предначертано другое. Константинополь был охвачен чумой, которая вынудила Кёрёши плыть в Египет, в Александрию. Безусловно, его вели и направляли могущественные силы, и сколько таких вынужденных или случайных поворотов, возвращений ему еще предстояло! Сколько неожиданных встреч, бескорыстной помощи! Так, бродя по базарам Александрии, в пестрой разноязычной толпе Чома наткнулся на кузнеца из Тироля Йозефа Шафера, почти земляка, с которым мог поговорить по-немецки. Шафер предоставил ему кров и стол, из-за чего впоследствии Чома с благодарностью вспомнил о нем в предисловии к своему словарю.
Как и в бухте Золотой Рог, так и теперь в Александрии на пути Чомы Кёрёши встала чума. И вместо того чтобы плыть в Одессу, он отправился на сирийской галере на остров Кипр, а оттуда, пересаживаясь с одного судна на другое, – вдоль берегов Малой Азии на север, до Латакии. Дальше плыть он не мог – севернее портов уже не было, и ему нужно было сворачивать на восток, передвигаясь на «корабле пустыни» вместе с караваном. Однако европейцу путешествовать с азиатскими торговцами было небезопасно, и Чома шел один пешком по караванному следу до Алеппо 125 километров.
А каковы условия такого путешествия, описал другой европеец, побывавший в этих местах несколько десятилетий спустя: «Термометр показывает +62 градуса Цельсия, ощущение – как в раскаленной печи, с каждым вдохом легкие наполняются не воздухом, а пламенем, кожа разъедена потом, глаза слепит дрожащее марево, нестерпимые мучения причиняет отсутствие питьевой воды, так что мусульмане совершают обязательные ритуальные омовения песком».
Финансовые обстоятельства заставили его свернуть дальше в Багдад, где проживал купец, выходец из Венгрии, от которого Чома надеялся получить содействие для дальнейшего путешествия. И он вновь в азиатской одежде пошел по караванному пути до Мошула, неподалеку от которого темнели развалины библейской Ниневии. Оттуда до Багдада легко было спуститься по Тигру на плотах.
В Багдаде вновь явилась нежданная помощь – секретарь английского посланника, итальянец родом из Вены, то есть почти земляк, снабдил путника одеждой и пищей. 6 недель Чома, дожидаясь возвращения посланника, обновлял свои знания, углубившись в старинные книги. Так и не дождавшись английского дипломата, а тем самым помощи, на которую надеялся, он отправился дальше в Персию, чтобы оттуда попасть в населенный уйгурами Восточный Туркестан, на этот раз в европейской одежде, верхом на лошади и с караваном.
После долгого пути с многочисленными остановками караванщики прибыли в Тегеран. Там Чома вновь обратился в английское посольство, надеясь получить материальную поддержку: ведь английская благотворительность уже однажды помогла ему завершить учебу в Ганновере, и в его походном ранце лежал диплом Геттингенского университета. Более четырех месяцев пользовался Кёрёши английским гостеприимством, изучив за это время персидский язык. Тогда же он с тяжелым сердцем написал на родину, решившись все-таки попросить у своих патронов материальной помощи, которую ранее отвергал, обещая затем по возвращении на родину вернуть долг.
Письмо ушло в Константинополь, к тамошнему австрийскому консулу, но ответа долго не было, и Чома отправился в дорогу, оставив прощальное письмо своим британским покровителям. Там же он оставил завещание на случай своей гибели в пути и диплом.
Кёрёши намеревался отправиться в Бухарский эмират, а если позволят обстоятельства – в Самарканд. Путешествуя с караваном, чтобы не подвергать свою жизнь опасности и не вызывать ненависти религиозных фанатиков, которые равно не выносили гяуров-неверных, то есть европейцев, и суннитов, он переоделся армянским купцом. Христиан-армян мусульмане терпели как хороших торговцев.
Восточная Персия и соседние регионы всегда были неспокойными из-за нескончаемых религиозных междоусобиц, поэтому редкие караваны рисковали пробираться по этим опасным землям, да и им приходилось подолгу выжидать благоприятного момента. Путь в Бухару для Чомы затянулся почти на 7 месяцев. Но наконец он все же добрался до столицы бухарских эмиров и был на пороге Внутренней Азии – цели своего путешествия, где чаял найти венгерскую прародину. И вновь его карманы были пусты.
Но едва Кёрёши прибыл в Бухару, распространились слухи о приближении сильной русской армии для захвата города, и все чужестранцы поспешили покинуть его в противоположном от ожидаемого нападения направлении, дабы избежать обвинений в шпионаже в пользу Российской империи. Чома тоже почел за лучшее присоединиться к одному из караванов, направлявшихся на юг. Так он прибыл в Кабул.
Добравшись через пески Кара-Кума до мест Балх и Кулум, нужно было перевалить через горную цепь Гиндукуш в Бамьянской долине. Там, на середине пути от Балха к Кабулу, в Бамьянской седловине в 5000 метров высотой, Чома заметил вырубленные в скале колоссальные каменные статуи, одну большую и две поменьше. Впоследствии он первым из ученых описал их, считая, что они изображают Будду с учениками. Об истинном значении бамьянских колоссов можно прочесть в «Тайной доктрине» Е. П. Блаватской – на самом деле их пять, и они изображают пять основных рас в истории человечества.
