и отравляет, и становится необходимым человеку, поддавшемуся на ее уловки. В больших дозах оно, несомненно, убило бы Ниалла Линча, но и в слишком малых тоже могло бы.
Мор бросила многозначительный взгляд на своего молодого мужа, руки которого нервно подрагивали. Не свойственным ему ледяным тоном. Ниалл спросил:
– Как ты нас нашла?
– Диклан, птенчик мой, иди сюда, – позвала Мор.
Малыш попробовал вырвать руку из хватки Мари Линч. Но она держала крепко, хотя, очевидно, уже утратила к нему интерес.
Ее взгляд был прикован только к юной паре сновидцев перед ней. Прижав другую ладонь к груди, она обратилась к Ниаллу:
– Думал, мы не узнаем, что ты переправляешь вещи идиоткам-сестрам этой женщины? И вообще, Ниалл, почему после всего, что произошло, ты посылаешь вещи ее семье, а не своей? Я приехала посмотреть, есть ли хоть какая-то надежда, что ты вспомнишь о нас, мальчик, или ты по-прежнему в плену ее злых чар.
Мор даже не поморщилась от ее обвинения.
– Ой, хватит притворяться, Ма, – сказал Ниалл. В Керри потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы добиться от него такой прямоты, но ведь они давно не в Керри, верно? Горшок опрокинулся, и корни разрослись на воле.
– Что? – голос Мари Линч зазвучал резче. – Что ты сказал?
– Не делай вид, что приехала сюда не ради чужой собственности, – ответил Ниалл. – Я хорошо тебя знаю.
– Меня совсем не радует то, что я вижу тебя таким, – сказала Мари. – И тем более не нравится видеть, как ты идешь против Бога, живя во грехе с этой женщиной. Ни один родитель не потерпит такого. Надеюсь, ты понимаешь, что я закрываю на это глаза только потому, что ты мой сын? Терплю, даже если не одобряю, но что насчет убийства? Должна ли я смириться и с этим тоже?
Не только грезы заставили Ниалла и Мор пересечь океан.
Семью Линч и семью Карри – именно такой была девичья фамилия Мор – связывала общая граница владений и совместные грязные делишки. Во-первых, мерзкий промысел в Белфасте, в котором были замешаны отец Ниалла и отец Мор. А во-вторых, отвратительные делишки дяди Мор, которого она ненавидела по причинам всем известным, но никем не озвученным. Того дяди, который умер в ночь, когда Ниалл вернулся после долгих месяцев работы в Манчестере; в ночь, когда, проведя столько месяцев врозь, они наконец воссоединились с Мор и, желая наверстать упущенное время, отправились на танцы; в ночь, когда все видели, как Ниалл покидал вечеринку, в ярости крича, что в Керри еще не перевелись змеи. Парень не мог поверить в количество раздвоенных языков, увиденных им сегодня! Мор плакала, когда он уходил, а если вы знали Мор, то знали, что она никогда не плачет.
Да, все прекрасно понимали, что произошло с Майклом Карри. Ведь какова вероятность, что он допустил небрежность в обращении с пилой именно той ночью, когда Ниалла Линча видели мчащимся в своем маленьком хетчбэке в сторону его мастерской?
– Ты многое вытерпела, прежде чем он плохо кончил, верно? – тихо спросил Ниалл.
Мари оставила вопрос без ответа.
– Было бы неплохо получить в ответ каплю признательности, немного уважения, поддержки. Хоть какую-то благодарность, ведь, несмотря на то что твой старик отец слег в могилу, я приехала, чтобы узнать, как твои дела.
– Благодарность, – эхом отозвалась Мор. – Так и скажи, «деньги».
Превратить грезы в деньги было легче сказать, чем сделать. Ни Ниалл, ни Мор не могли детализировать свои грезы настолько, чтобы гарантировать, что присненное ими богатство выдержит проверку микроскопом. Поэтому долларовые купюры не рассматривались как предмет грез. Впрочем, золото и драгоценные камни тоже. С виду они казались настоящими, но вовсе не были идеальными. Стоило надавить посильнее, и подделка без труда обнаруживалась. Именно этого остерегались Ниалл и Мор.
И все же Мари Линч каким-то образом их нашла.
– Это правда? – подавленно спросил Ниалл. – Снова деньги?
– Я хотела увидеть сына, – ответила Мари. – И своего внука. Думаешь, меня беспокоит, что ты не женат? Или считаешь, меня волнует все то, что ты сказал и сделал той ночью, в отличие от всех предшествующих лет? Дело не в деньгах. Не позволяй ей внушать тебе, что дело в деньгах.
И Мор и Мари слишком хорошо знали Ниалла, чтобы не заметить смятение на его лице. Любовь – излюбленный вид оружия. В ней так много ловушек: понимание, что она условна, желание верить, что она реальна.
– Полагаю, сперва ты потребуешь оплатить твои билеты на самолет, – сказала Мор.
Мари лишь наградила ее злобным взглядом.
– Поверить не могу, что мы снова на это пойдем, – сказал Ниалл, что означало: Мари добилась своей цели.
Жаль только, что она потребовала не дубовые листья и желуди. В конечном итоге Ниалл прогнал десять голов своего скота через полштата, чтобы продать их на аукционе. Он едва сдерживал слезы, не желая, чтобы их пустили на мясо, и скрестил пальцы в надежде, что его коровы будут взрослеть и вести себя как обычный скот. Отдав деньги матери, он отвез ее в аэропорт, надеясь, что никогда больше ее не увидит, но в глубине души зная, что встреча непременно состоится вновь.
Существо в лесу прошептало, что это позор, настоящий позор.
Опустевшие поля выглядели ограбленными.
Рай, чудесный рай, ну почему они должны его покинуть?
Фарух-Лейн была очень взволнована, получив свою первую работу. Не последнюю должность в «Альпин Файненшиал», а подработку, на которую устроилась во время учебы в старших классах. В то время как ее сверстники нанимались сворачивать буррито и продавать модные топы, Фарух-Лейн устроилась временным помощником в местную бухгалтерскую фирму. Они не собирались принимать на работу старшеклассницу, но девушка так уверенно держалась на собеседовании, что сотрудники сочли указанный ею возраст опечаткой.
Кармен преуспевала в своей должности. Она выполняла одни и те же рутинные задачи четко, точно и в срок. На фоне работы благоразумные правила родителей теперь казались ей ненадежными и недальновидными. А философские разглагольствования Натана и вовсе напоминали ахинею.
Фирма стала ее святилищем. Здесь существовало только правильное и неправильное, черное и белое.
Проработав всего три недели, Фарух-Лейн в ходе проверки документов обнаружила, что главный бухгалтер обманул фирму на пятьдесят тысяч долларов. Она сообщила об этом на утренней планерке. Провинившегося с громким скандалом тут же уволили.
А несколько дней спустя тихо уволили Фарух-Лейн.
Впрочем, урок не уменьшил ее тяги к справедливости. Просто научил, что люди много говорят о правилах, но это не значит, что они их придерживаются.
Например,
