— Есть простой вариант, — сказала Войс. — Например, болезнь. Известный политик может выйти в отпуск по болезни, его пару месяцев лечит домашний врач, тоже андроид. Или просто всем говорят, что он на домашнем лечении. В итоге на публике появляется более старая версия, и все списывают резкие изменения на болезнь.
— Да, вполне реалистичный вариант, — согласилась Ева, — и у меня уже есть пара идей, как таких можно вычислить…
— Мы уже вычислили, — сказала Войс.
— Вау… И как же?
— Лидер нашей команды создал нейросеть, которая ищет в интернете фотографии публичных людей и выстраивает «кривую старения». Если кривая плавная — все в порядке. Если человек стареет скачками — подозрительно. Второй критерий — всегда одна и та же длина волос и, вероятно, одна и та же прическа на протяжении каждого отдельного «скачка». Третий критерий — что именно происходило с человеком на стыке «скачков», и вот с третьим пунктом у нас достаточно сложно, тут нужны детективы, а не хакеры, потому это вам придется проверять. Есть и четвертый критерий, но он сложен и потому будет применяться только в отношении очень подозрительных кандидатов, желательно после проверки вами третьего критерия.
— Какой четвертый?
— Компьютеры кандидата и его семьи. Политики почти всегда семейные люди, а у андроида не может быть нормальной семьи. Он может жениться на нормальной женщине и усыновить ее детей от первого брака, но жена начнет замечать за мужем странности, ну и не получится при ней заменить андроидов, она заметит скачкообразное изменение. Политику-роботу нужна семья роботов. Это сильно все усложняет, но огромное влияние политика со стажем окупит проблемы. Так вот, можно взломать компьютеры его жены, сына, дочери. Что обязательно должно быть на компьютере парня, допустим, пятнадцати лет от роду?
— Фейсбук и контакты с девочками? — предположил я.
— Игры, фильмы, музыка, а также порнография. Если не на самом компьютере — то следы посещения таких сайтов останутся в истории браузера.
— У него может быть даже вполне нормальный компьютер, — сказал Морти. — Если старший робот идеально играет роль взрослого человека, то почему младший не может так же идеально играть роль подростка?
— Маловероятно. Логичнее допустить, что он будет вести активный и публичный образ жизни, готовя и себе задел на будущее. Верней, не себе, а следующей версии себя. Наконец, на компьютере остаются следы деятельности, например, что последний раз запускал владелец. Если среди последних запущенных программ нет игр, а сами игры есть в изобилии — это подозрительно.
— Есть список подозрительных субъектов? — спросил Морти.
Войс потыкала пальцами в клавиатуру:
— Вот. Политиков и прочих важных шишек много, нейросеть работает не очень быстро. Пока четыре вероятных кандидата с публичным стажем от двадцати лет, они вычисляются легче. Андроид с десятилетним стажем требует обработки намного большего объема фотографий, там все сложнее.
— Мы можем предоставить более мощное оборудование, — сказала Ева.
— У нас нет проблем с технической частью. Проблема в программном обеспечении. Например, попытки искать внеземные сигналы с помощью нейросети провалились, потому что нейросеть способна обучаться только на примере. Ей нужно показать хотя бы один сигнал внеземного разума и сказать — «вот внеземной сигнал». И она начнет вычислять похожие. Тут та же беда: наша система пока что кое-как вычисляет теоретически возможных кандидатов и делает это очень медленно. Да при том на теоретических допущениях, которые могут быть неверны. Нужен один публичный андроид, на котором нейросеть научится определять аналогичных ему. Как только один из найденных кандидатов окажется действительно андроидом — дело пойдет быстрее.
Некоторое время все изучали предложенные кандидатуры, затем Рик сказал:
— Мне кажется, я знаю еще один критерий. Андроид никогда не обращался больницу, потому что любой врач его раскроет даже при неглубоких анализах.
Войс кивнула.
— Верно, но у нас нет возможности проверять это. Даже отсутствие информации об обращении в публичном доступе не значит, что человек никогда не лежал в больнице. Наконец, влиятельные люди предпочитают пользоваться услугами личного врача. Тут проверять сложно, нужны ресурсы мощной организации вроде этой.
Ева еще раз просмотрела снимки кандидатов и задумчиво скрестила руки на груди.
— А у меня есть идея… Владислав, ты определил, какая рука принадлежала андроиду, по несъедобному виду. Ты ведь смог бы распознать «живого» андроида при близкой встрече, не правда ли?
Я пожал плечами:
— Не уверен. Конкретно та выглядела несъедобной. Как это будет при встрече «вживую» — не знаю наперед.
Морти поскреб щеку.
— Тут еще вопрос, как организовать «школьнику» Владиславу встречу с политиком, и чтобы она была на короткой дистанции…
Ева хитро ухмыльнулась.
— А это не обязательно. Войс, можно снимки детей всех кандидатов?
Та вывела на экран фотографии.
— Ну вот, смотрите. Дочь — пятнадцать лет, симпатичная весьма, не правда ли, Владислав?
— Ничего так, — согласился я, — правда, плосковата, но в остальном очень даже.
— Ну вот. Мы организуем тебе легенду, якобы ты сын некоего миллионера. Тебе останется только провести с девушкой свидание. Я полагаю, что по его итогам ты сможешь определить, живая это девушка или машина.
— А что, звучит многообещающе! — обрадовался я.
— А по-моему, это неэтично и аморально! — возмутилась Войс.
— Что именно? — приподняла бровь Ева. — С каких это пор свидания неэтичны и аморальны?
— Но это же не настоящее свидание! Это обман юной девочки, которая, вероятно, все еще мечтает о чистой любви на всю жизнь, вами и древним монстром, который совершенно точно на ней не женится и не планирует даже длительных отношений!
— Во-первых, — сказал я, — она уже достигла возраста согласия. Во-вторых, у нас не обязательно будет секс. То есть, скорей всего будет, но только если она сама того захочет. В-третьих, раз уж ты меня отшила — у меня не остается выбора. Для любвеобильного альфа-самца жизнь тут — настоящая пытка. И в четвертых, мы тут мир спасаем, нет? В кои-то веки любовь получает реальную возможность поучаствовать в спасении мира!
* * *
Провернуть «операцию» оказалось предельно просто. Войс просмотрела страничку девчонки в «инстаграме» и выяснила, что она — любительница покататься на скейтборде и коньках и частенько бывает в парке со всякими трамплинами для подобных трюкачей.
— Вот там мы с ней и встретимся, — предложил я.
— Ты умеешь кататься на роликовых коньках? — спросила Ева.
— Нет, но там ничего сложного, я видел, как это делается.
— Ну-ну, — скептически хмыкнула Войс.
— К твоему сведению, я научился метать ножи за десять секунд, стрелять из пистолета — за десять секунд, добывать огонь трением — за десять секунд. Я изучаю любой прием рукопашного боя за десять секунд. Я изучаю любое действие за время, достаточное для демонстрации этого действия. Хочешь пари? Ты разберешь свой ноутбук на составные части и соберешь, после этого я сделаю все то же самое за меньшее время.
— Вау, вот это новость! — сказала Ева.
— Ничего странного. Видишь добычу, занимающуюся некой деятельностью, допустим, копанием корешков — подходишь на некоторое расстояние и начинаешь повторять. Без этого добыча думала бы, что я имею враждебные намерения, а так кажется, что я тут за тем же, что и она. В общем, мимикрия на высшем поведенческом уровне: я запоминаю все действия, а затем повторяю без труда за счет хорошей координации движений.
— Мне кажется, научиться метать нож так все же не получится, — сказал Морти.
— Да легко. Ты просто запоминаешь хват ножа и скорость движений, а также дистанцию броска. Если у тебя нож в полете провернется дважды и воткнется — то и у меня провернется дважды и потому тоже воткнется. С роликами то же самое.
Катить в город к цели операции пришлось через Индиану в Иллинойс. Лететь самолетом я отказался.
